Пригибая мыслящий тростник. Очерк международных отношений. Ч. 14. Эксклюзив

Роман Сергея Войтовича

Предыдущая часть здесь

Факультет

После сорока пяти минут ходьбы, мы наконец достигли нашего родного факультета государственного управления и экологии. От просторного трехэтажного здания, расположенного неподалеку от центра города, веяло знаниями и покоем, студентов, которые быстро преобразуют покой в беспокойство, еще почти не было, мы шли по длинным просторным коридорам, и наши шаги отражались от стен громким эхом. Быстро нашли деканат и ассистента, которая отвечала за адаптацию студентов, прибывших по нашей программе. До начала учебы оставалось более двух недель, за это время нам предстояло найти жилье, адаптироваться, пройти вводный курс и еще одно обязательное тестирование по английскому языку для всех иностранных студентов.

Ассистент факультета рассказала куда и когда нужно явиться для регистрации на выбранные предметы, объяснила систему обучения и то, как нужно выбирать предметы и непосредственно регистрироваться. Американская система обучения в университете проста. Чтобы стать магистром, нужно набрать, как в компьютерной игре, чтобы достичь необходимого уровня, определенное количество баллов — в данном случае, так называемых, кредитов. За успешное прохождение каждого курса, или предмета, тебе дается определенное количество кредитов, обычно три. При этом каждый кредит стоит определенную сумму, в зависимости от престижности университета и факультета, например долларов 500-800 для государственного университета. Для получения степени магистра по определенной специальности, например «государственное управление», необходимо пройти несколько обязательных курсов. Ты можешь выбирать в каком семестре на них записаться, но без успешного прохождения этих курсов диплом не дадут. Для специализации в определенной сфере, я в результате выбрал Policy Analysis (анализ политики — прим. ред.), также необходимо выбрать несколько обязательных, характерных именно для этой специальности курсов, при этом иногда необходимо выбрать из группы, состоящей из нескольких курсов один или два, на выбор. Также есть группа необязательных курсов, изучив которые можно добрать кредитов для получения степени магистра. Для моей, да и для Сашиной специальности, чтобы стать магистром, необходимо было набрать сорок восемь кредитов. Нетрудно произвести вычисления, что если один предмет весит три кредита, то необходимо за два года пройти шестнадцать предметов, и если в каждом году по два семестра, то в среднем необходимо за семестр зарегистрироваться на четыре предмета. Казалось бы, что такое четыре предмета за семестр — чепуха! Особенно в сравнении с десятками предметов, одновременно изучаемых студентами в украинских университетах.

Но все оказалось совсем не так просто, как казалось. Изучение четырех предметов одновременно в американском университете, это на грани возможностей среднего человека. Я знал много американцев, которые за семестр проходили два-три курса, и естественно, дольше получали образование. Но им не приходилось так тяжело как нам, а нам было еще в два раза тяжелее, ввиду того, что английский язык не был для нас родным. А американские преподаватели, в отличие от наших, просто бессердечные и бездушные чародеи науки — ни малейших поблажек для иностранных студентов.

Так что пришлось нам впоследствии не сладко. Но предметы и преподавателей, а некоторые курсы, обязательные для всего факультета, ввиду большого количества людей читало несколько преподавателей одновременно, и мы могли записаться в группу того или иного преподавателя, было выбирать очень интересно. Обязательные курсы можно было пройти в любом семестре, но самые основные рекомендовалось пройти сразу, ввиду того, что многие другие дисциплины базировались на их основе. Выходило, что обязательных курсов где-то две трети, а при выборе остальных можно было проявить творческую жилку, и выбрать при желании вообще что-то несусветное. Например, в соседней с нами бизнес-школе, ребята могли выбрать курсы по гольфу, теннису или боулингу, которые также шли в зачет и весили по три кредита. Ну какой же ты бизнесмен без гольфа, тенниса, или боулинга?!

Потом ассистент выдала нам конверты с чеками на первый месяц стипендии, на покупку учебников, а также карточки социального страхования — хоть и на дешевой серой картонке, но самый важный документ, без которого ты не можешь ни работать, ни учиться, ни деньги в банке держать. А также страховой медицинский полис — очень важный момент, учитывая баснословные цены на местную медицину.

А в конце беседы, когда по ее ерзающей фигуре, хоть пластмассовая улыбка и оставалась приклеенной к глупому лицу, можно было сделать вывод что она считала свою миссию полностью выполненной и оконченной, и что мы ей поднадоели, ассистент отправила нас в международный центр. Там должны зарегистрироваться все новоприбывшие иностранные студенты, а также можно получить консультационную помощь, бесплатно позвонить домой, прослушать вводный курс для иностранных студентов, поучаствовать в ряде ознакомительных мероприятий и дружеских вечеринках. Это все, разумеется, не за один день — с этого времени мы стали ежедневными посетителями международного центра.

Ищем жилье

Другие иностранные студенты меня мало интересовали, но каждый вечер в международном центре можно было рассчитывать на бесплатную пиццу и напитки, что оказалось для меня крайне важным.

Как только мы, довольные определившимся положением, зашли в банк обналичить чеки, а стипендию в результате сложных подсчетов, связанных со стоимостью потребительской корзины в разных регионах нам назначили около тысячи ста долларов на брата в месяц, неожиданно оказалось, что все не так просто.

Для того чтобы обналичить чек, нужно в банке иметь текущий счет. Открыть его можно, что мы и сделали, но деньги по чеку можно будет получить дней через пять, когда чек проверят. Потом они деньги выдавали быстрее, но в первый раз по правилам должны были все проверить и перепроверить. А с правилами в США не поспоришь! Просить бесполезно, правило в жизни американского обывателя возведено до уровня Бога, а то и выше. Весь мой бюджет на тот момент состоял уже из десяти долларов, поэтому и оставалось надеяться только на пиццу в международном центре.

После двух дней вынужденного голода, скрашенного вечерней пиццей, Саша таки заметил мои финансовые затруднения, которых я очень стеснялся и старался ото всех скрыть. Мы заходили пообедать, а я отказывался, ссылаясь на плохое самочувствие, вызванное сменой климата. Выведав правду и узнав о моих финансовых затруднениях, он тут же, ни на минуту не задумавшись, одолжил мне триста долларов, около половины своих сбережений, за что я ему был крайне обязан.

Но и эти деньги вряд ли могли меня спасти. После двух дней тотального отсыпания, вызванного сменой временного пояса, я начал искать квартиру. И очень скоро понял, что пропал! Я очутился в состоянии полного ступора. Мне органически не нравились здешние отношения, психологическое окружение, я плохо понимал диалект, произношение, акцент и сильно злился, в основном на себя, человека, который с семи лет начал учить язык в английской школе и уже никогда не прекращал, за исключением нескольких недолгих перерывов.

Дело в том, что в общежитии жить очень дорого. Койко-место от пятисот долларов! К тому же комнату, скорее всего, пришлось бы делить с американским андергредом (студент 1-4 курса, учащийся на бакалавра — прим. ред.), а этого я никак не смог бы пережить. Это было просто выше моих сил! Я очень скоро по прибытию понял, почему американцы иногда слетают с катушек, и начинают яростно «мочить» из автомата своих коллег, соучеников, приятелей. Ведь все они заслужили смерти своей глупостью, тупостью, мещанством, жадностью, но чтобы не заразиться этими страшными болезнями, я считал, что ни в коем случае нельзя опускаться до совместного жительства с американцем, да и опять же, дорого.

Житье в общежитии наиболее характерно для зеленых студентов первых-вторых курсов — очень помогает влиться в студенческую жизнь и совместно с такими же салагами как сам, выполнять задания. Студенты старших курсов, и особенно учащиеся на магистров, предпочитают снимать квартиры, или более подходящий термин — апартаменты, а также отдельные домишки. Обычно, отучившись четыре года и получив степень бакалавра, американцы начинают работать, а на магистра учатся еще два-три года, спустя еще несколько лет. Поэтому, на магистра в среднем учится народ более взрослый, серьезный, богатый, хорошо осознающий, зачем он тратит такие деньги на образование, ценящий комфорт и имеющий возможность жить не в эпицентре студенческой среды, я имею в виду общежитие.

Таким образом, принимая во внимание стоимость и необходимость жить в американской студенческой среде, что совсем не прельщало, общежитие отпадало сразу.

Апартаменты были хорошим вариантом, но имели также ряд серьезный недостатков. Судя по размерам нашей стипендии, наиболее целесообразно было снимать квартиру не дороже четырехсот долларов. Таких дешевых квартир практически не было, но можно было найти неплохой, наиболее распространенный в Блумингтоне вариант трехкомнатной квартиры — две спальни и гостиная от 750 до 1000 долларов. Такой вариант сразу нашли Лейла с Теймуром, неподалеку от нашей гостиницы. Теймур еще не успел найти работу, поэтому экономил. Апартаменты были на окраине города, Лейле приходилось ежедневно ездить в университет на автобусе, но стоили всего 700 долларов. Апартаменты были новые, но впечатление производили удручающее. Это крашеный в белый цвет двухэтажный длинный барак, поделенный на трехкомнатные соты. Вдоль всегда красиво названных (всесильный маркетинг) вытянутых в длину апартаментов лужайка или стоянка, фронтально за перилами череда дверь-окно, дверь-окно, дверь-окно, и так до конца. Входы на длинное крыльцо, расположенное между перилами, тянущимися вдоль всего фасада, и рядом дверей-окон, расположены слева и справа, перекрытия деревянные, перегородки между квартирами фанерные. Барак бараком! На втором этаже жить лучше — хоть по голове никто не ходит, потому что слабые перекрытия сильно поскрипывают. Когда ты находишься внутри гостиной, коридор отсутствует как класс, а когда кто-то из дальней квартиры движется к выходу между твоей дверью и перилами, создается полное впечатление, что этот человек перемещается внутри твоей квартиры, деревянный пол сильно скрипит, а звук шагов беспрепятственно проникает сквозь дешевую тоненькую фанерно-дощатую дверь. На полу обычно стелют ковролин, кухня находится в одном открытом пространстве с гостиной. Санузел всегда смежный с ванной, вход в санузел также из гостиной. Так я себе представлял жилье если не в аду, то в чистилище, но никак не в раю! И за это 700 долларов! Еще и на окраине, а автобусы хоть и часто ходят, раз в десять минут и строго по расписанию, однако одна поездка на автобусе стоит один доллар, и если у тебя значительные перерывы между парами, то домой уже не поедешь, дорого, а будешь мучиться в библиотеке или на факультете, да и на обед ехать или нет, тоже еще подумаешь.

Муж Наталки Назар, студент-второкурсник хоть и был летом на стажировке в Вашингтоне, но о жене позаботился, снял им, как по-моему, самые лучшие в плане цена-качество апартаменты в другой части города, за 800 долларов. Тут были отдельные двухэтажные домики с покатыми крышами, поделенные на восемь квартир. Хоть входы были и отдельные, были в наличии коридоры, но материалы все те же, самые дешевые, да и чего ждать от страны, где жадность правит бал, а главным богом, которому молятся все поголовно, независимо от взглядов и цвета кожи, является совсем не Иисус Христос, а добрый старый доллар. Поэтому соседей все равно отлично слышно, да и до университета также необходимо добираться на автобусе, хоть и быстрее, чем Лейле.

Я бы с удовольствием поселился в таких апартаментах, как говорится, на безрыбье и рак рыба, но снимать самому не по карману, а вместе было просто не с кем.

Саша хотел первый год, пока к нему не приехала жена Лена, которая была учителем английского языка и поехала учиться в Англию одновременно с ним, намеревался жить обязательно с американцем, чтобы иметь возможность улучшать свой уровень знания английского языка до небес. Он довольно прилично тараторил по-английски, но как говорится, нет предела совершенству. Саша проявлял завидную активность, вполне в соответствии своему бешеному характеру. Обзванивал кучу риэлтерских агентств, искал варианты на университетских досках, в Интернете, местной прессе, все время ходил на просмотры, но пока безуспешно.

Я же сходил только на один просмотр. Договорился встретиться с девушкой риэлтером в ее офисе. Когда я пришел, она заканчивала закусывать гамбургером, который, противно присербывая с самого дна большого картонного стакана, запивала кока-колой. Я немного подождал, и мы поехали на ее стареньком «понтиаке» смотреть квартиру. Когда мы сели на передние сиденья, девушка сразу выкинула пустой стакан из-под кока-колы через плечо, и мы поехали. Я с удивлением обернулся, и тут же пришел в ужас — мы ехали в мусорнике! Все заднее пространство автомобиля до середины спинок передних сидений было завалено различным мусором: коробками, упаковками, обертками, бумажными стаканами, газетами и журналами. Как я потом имел возможность убедиться, такое отношение к своим автомобилям характерно для очень многих американцев, многие любят ездить в мусорниках. Я не мог дождаться, когда мы остановимся, и я наконец-то выберусь из этой передвижной свалки. Девушка из мусорника мило улыбалась, но апартаменты мне не понравились. Больше я попыток не предпринимал.

Был еще один, самый дешевый в городе вариант, который можно было найти в местных рекламных объявлениях. Строгая Вафа наотрез отказалась жить с легкомысленной Наидой, и сняла некое однокомнатное помещение за 350 долларов в месяц. Наида, нужно отметить, внакладе не осталась. Уже на второй день в Блумингтоне она где-то нашла себе некрасивого, лысого, сорокалетнего доброго безвольного очкарика Майкла, который уже на третий день выходил утром из ее номера, на пятый день она к нему переехала, через четыре месяца они поженились, через шесть Наида перевезла в Блумингтон своего трехлетнего сынишку, маленького Мамедика, а на все следующее лето одна поехала стажироваться и отдыхать, в то время как Майкл остался в Блумингтоне воспитывать маленького трехлетнего джигита, азербайджанского производства.

Так вот, самая дешевая студио, которую удалось найти в местных рекламных газетных объявлениях, также находилась вблизи нашего отеля. Уже знакомая планировка двухэтажного здания, вдоль которого тянется длинный ряд дверей, перед которыми постоянно носятся толпы жильцов и стараются заглянуть в твое окно, необходимый атрибут которого составляют неизменно задернутые плотные жалюзи. Когда я туда вошел, то у меня создалось впечатление, что я оказался не в квартире, а в тюремной камере. За дверью скрывалась комнатушка без кровати, размером три на три. Основной отличительной особенностью камеры являлась вмонтированная в одну из стен кровать на мощных пружинах, которая оттуда отщипляется, и занимает практически всю комнату. Так как в этом уникальном архитектурном сооружении еще никто не жил, оно было абсолютно новым, для того чтобы извлечь кровать из стены Вафа повисла на верхней части кровати и начала всем своим небольшим легким телом производить странные конвульсивные пассы, извиваясь как змея. Когда очень жесткие новые пружины все-таки поддались и кровать со скрипом опустилась, Вафа вытерла голым локтем лоб и присела на краешек монстра перевести дух. При разложенной кровати, из свободного пространства оставался маленький закуток за туалетом, где размещался крохотный шкаф и столик. Между кроватью и стенами расстояние было сантиметров двадцать.

Еще одним шедевром уникальной планировки была кухня, размером метр на метр, состоящая из раковины и электрической плиты с двумя конфорками. Прямо за спиной человека, который стоял лицом к раковине, и, например, мыл там посуду, была дверь в смежный санузел — туалет и душ, открывающаяся наружу. И если предположить, что кто-то выходит из санузла, в то время как человек моет посуду в раковине, то он неминуемо убивает дверью посудомоя, особенно если это маленькая Вафа.

Но главная опасность этой квартиры кроется в другом. Когда Вафа решила убрать кровать, чтобы на время нашего пребывания у нее в гостях как-то увеличить жизненное пространство, она слегка приподняла кровать, и та вошла в стену с такой силой и скоростью, что я сразу понял, в один прекрасный день кровать непременно войдет в стену вместе со спящей на ней легенькой Вафой, и мы по дружески будем ее оттудова доставать, разумеется, если жива останется.

Я его уговорил

Жить в одиночной камере смертников два года и думать о том, что в любую минуту можешь быть убитым собственной стенной кроватью как-то не хотелось, поэтому я решил воздействовать всем своим талантом убеждения и дипломатическим опытом на Сашу, тем более что его активные поиски пока закончились безрезультатно. Я вел с ним длительные дискуссии о темной стороне души американцев, убеждал, что если поселиться с американцем, то очень быстро придет разочарование, когда все-таки вылезет наружу его природная жадность, узость мировоззрения и крайняя ограниченность. А контракт на аренду квартиры необходимо подписывать не менее чем на целый год, и потом ничего поменять уже будет невозможно, потому что по местным правилам ты или должен платить за квартиру до конца срока аренды, или обязан найти жильца вместо себя, что очень непросто сделать посреди учебного года, когда все уже нашли себе постоянное место обитания.

— К тому же, — продолжал я гвоздить Сашу своими безупречными доводами, — ты будешь иметь широкие возможности общаться с американцами во время учебы, как с профессорами во время лекций, так и студентами. Ты за два года такого совершенствования языка еще успеешь устать, и тебя еще типать начнет от английского!

— Это все так, но я мечтал изучить их образ мыслей, традиции, познакомиться с бытом. — возражал Саша.

— Да не дай Бог такого быта, ты же видел, они машины в мусорники превратили, представляешь, что у них дома творится?! Ну что вы делать будете с американцем? Сидеть на свалке, и гамбургеры жевать? — увещевал я своего нового приятеля. — К тому же ты человек восточный, а они ботинки в квартире не снимают, как приходят с улицы, так и перемещаются внутри. Тапочки у них, как класс отсутствуют!

— Ничего, отучу! — бурчал в ответ Саша.

— Не получится, тупость у них в крови! Ты же видел, что они все время лед в кока колу кидают, хоть ты просил их этого не делать, и улыбаются тебе потом, совершенно отморожено. Ты человек эмоциональный, возбудишься, что делать будешь, бить его что ли? — последовательно продолжал я убеждать упрямца. — А дашь по зубам, так в полицию побежит, ты же видишь, у них у всех самолюбие нездоровое. Из себя ничего не представляет, прыщ на теле страны, да и личность никудышная, а мнит из себя Юпитера. Что, не прав я?!

— Да не знаю я, — начал колебаться Саша. — были у нас с Леной, женой, волонтеры из штатов летом, помогали в нашей негосударственной экологической организации, вроде нормальные ребята были. Все выполняли, помогали.

— Так ты же не жил с ними под одной крышей, а поселился бы, сразу из них говно бы полезло! — додавливал я.- А если бы мы поселились вместе, купили бы на двоих машину, поехали бы, нашли горы, полетали бы на твоем параплане, очень интересная штуковина, не зря же ты ее привез?

— Ты действительно хочешь купить машину на двоих и ездить летать? — попался на мой крючок узбекский Икар.

— Конечно хочу! — с энтузиазмом подсек я удочку. Летать я конечно не собирался, но путешествовать очень люблю. — На двоих автомобиль дешевле обойдется, при нашей небольшой стипендии. Найдем дешевое жилье на двоих, будем много путешествовать. Ведь интересно? Ты меня машину водить научишь?!

— Ну, тогда ладно. Давай. — сдался Саша, мечтательно глядя через окно в небо. — Будем ездить по всей стране, ночевать на свежем воздухе, в палатке. Все-все посмотрим! И машину тебя водить научу!

— Вот и замечательно, а о американцах не жалей, они тут кругом, наобщаешься через край! — довольный результатом, я закончил беседу.

Саша был хоть и откровенным маньяком, что сразу становилось понятным, как только ты глядел в его безумные глаза, но именно такие люди заставляют земной шар вращаться быстрее, и за такими как он даже прогресс не поспевает. При этом он был очень умным парнем, и отлично понимал, почему я его так усердно убеждал. Он чувствовал, что я, со своим крайне консервативным характером, просто пропаду под бременем чуждой культуры и стресса. Чувствовал, что мне просто необходима дружеская опора и поддержка, а нигде кроме маленького русского мира Блумингтона я ее не найду. Поэтому, изменил ради меня, человека которого он знал всего три дня свои планы, и согласился стать моим соседом.

Новая дружба

Я также все это очень хорошо понимал, был очень ему благодарен за жертву и поддержку, и с этого момента крепко пожал своей лапищей его худую, но жилистую руку, и с этого момента мы стали хорошими друзьями, несмотря на такую диаметральную противоположность характеров. Для меня дружба была всегда самым важным сокровищем в жизни, ее, как и настоящую любовь, за деньги не купишь, это дар свыше, и только Бог ведает, зачем те или иные люди встречаются в жизни и становятся друзьями.

Саша же был человеком очень открытым, и охотно пускал людей в свою орбиту, но как всякая крайне неординарная личность внутренне был эгоистичным, настоящим кремниевым ядром, вокруг которого все обязаны были вращаться по его правилам, которые, до некоторой степени были демократичными и не вызывали до поры конфликтов. Он был настоящим русским человеком, именно такие простые русские ребята с клиновидными бородками как ледоколы рассекают льды, во все времена упорно двигались к поставленной цели — пересекали моря и океаны, открывали новые земли, осваивали северные территории, не страшась никаких преград, трудностей и препятствий шли к поставленной цели, и непременно ее достигали.

Саша так и дышал жизнью, энергией, радостью общения с природой и людьми. При этом у него была ярко выраженная коммерческая жилка, все наши переговоры и торги, например, по поводу стоимости аренды жилья и покупки автомобиля, вел всегда он. В Узбекистане Саша ездил на БМВ пятой модели, единственном автомобиле этой модели в Ташкенте. И, в отличие от своего скоростного автомобиля, тормозов у парня не было вовсе. Он летел вперед, не зная никаких преград и всегда получал то, что хотел. Он навсегда остался взрослым ребенком, идущим прямо по направлению к тому, что видится и хочется. При этом, он был настоящим русским, человеком широкой души, всегда был готов бескорыстно помогать друзьям и знакомым.

Но основной его страстью были горы, небо, природа и животные. Большинство времени он проводил в походах в своих узбекских горах, отрогах Тян-Шаня, в полетах, поездках, восхождениях. Ничто не могло остановить дитя природы! Самая горная и красивая половина территории Узбекистана закрыта для граждан. Оттуда когда-то атаковали маджахеды, были разбиты, а их остатки затоплены огненным морем в горах, куда теперь доступ граждан был закрыт. Но Сашу это не останавливало. Он не раз проникал на закрытую территорию без разрешения, путешествовал там, лазил по горам, возвращался незамеченным, но один раз проснулся утром потому, что кто-то по нему слегка стучал сапогом, а спал он, как обычно, на открытом воздухе. Когда открыл глаза, то обнаружил, что на него уставились несколько стволов автоматов. Пограничники его арестовали, отвели в часть, потом в милицию, в результате допросили, разобрались и оштрафовали. Но это не помогло, он все равно путешествовал там, где ему нравилось.

Даже когда с женой ссорился, то выходил на улицу под дом, а жил он на первом этаже многоквартирного дома, поближе к земле, где под домом у него был небольшой огород, расставлял там палатку, и ночевал в ней.

Саша вообще был неудержим. Мог выйти из дому вынести мусор, а вернуться назад дня через три, как ни в чем не бывало. Один раз вышел за хлебом, а под утро был найден практически без памяти в одном из баров мамой, в сопровождении верной жены. За ночь они обошли почти все заведения города, нашли пропажу, и отнесли Сашу домой. Вот с таким человеком свела меня судьба! Мы искали жилье, переговоры вел Саша, и строили планы на ближайшее будущее.

Последний шанс

Квартирные комплексы мы уже изучили практически все, но все-таки рассчитывали на чудо, что нам все-таки не придется жить в бараке, разделенном на ячейки картонными перегородками. И чудо свершилось на пятый день. Нашли в газете, что на улице имени Рузвельта сдается домик с лужайкой, и всего за восемьсот долларов. Саша позвонил по указанному в объявлении телефону, хозяйка подтвердила, что домик еще свободен, и в тот же день мы договорились его посмотреть.

Рузвельт стрит располагалась недалеко от нашего факультета, что было очень удобно. К месту назначения шли пешком, автобусы туда не ходят. Обыкновенная тихая улица небольшого американского городка, по обе стороны которой тянутся типичные картонные домишки с небольшими лужайками, подавляющее большинство которых, в данном случае, сдавалась студентам в аренду. Улица была не очень длинная, но состояла из двух частей, разделенных трассой местного значения. Мы долго не могли найти необходимый нам адрес, вконец замучились переходить через трассу туда и обратно, как вдруг, на наше счастье, в одном из двориков обнаружилась девушка лет восемнадцати-девятнадцати, с характерной американской внешностью — плотная, среднего роста, с лошадиным улыбающимся белозубым лицом и большой грудью. Одета незамысловато, как и практически вся местная студенческая братия, в застиранную футболку, шорты и тапки. Мы подошли к дому, и девушка первая обратилась к нам.

— Как дела? — задала она вопрос, означающий по-американски приветствие «Здрасьте!»

— Неплохо! Спасибо! А у тебя как дела? — выдали мы уже хорошо усвоенный ответ на пароль. Так здоровались все, всегда, и со всеми, хотя на самом деле никого не интересовали ничьи дела, кроме своих собственных. Так как Блумингтон больше походил на село, чем на город, то тут таким образом здоровались даже незнакомые люди, которые просто встретились в первый раз на улице.

— Неплохо! Спасибо! — получили и мы заранее предсказуемый ответ. — Что-нибудь ищите?

— Да, ищем Рузвельт стрит 1250, никак найти не можем! — сокрушался Саша. — Там дом сдается, мы договорились с хозяйкой встретиться и посмотреть, ищем уже минут тридцать, а найти никак не можем. Уже на двадцать минут опоздали. Как бы хозяйка не ушла.

— Хм… Не знаю где такой номер, поехали поищем. Садитесь в машину. — сразу отозвалась на нашу проблему молодая американка.

Для меня такая доброта была неожиданностью. Я сразу подумал, что может еще и не все потеряно этим народом.

Мы опять проехали по всей улице вдоль и поперек, переехали через трассу на ту сторону, но и там не нашли такого номера. Вернулись, не солоно хлебавши, домой к Кати, так звали девушку. И только мы с ней успели распрощаться, как тут же, по иронии судьбы, нашли необходимый нам адрес в трех домах через дорогу по диагонали, где нас поджидала хозяйка Бренда, со своим мужем Полом, возле старого, ржавого, насквозь прогнившего пикапа. Нумерация домов на Рузвельт стрит оказалась на удивление путаной.

Все переговоры мы вели с Брендой, упитанной женщиной лет пятидесяти, с высоким куполом седой прически, многократно пришпиленной в районе макушки. Высохший, сутулый морщинистый Пол присутствовал в качестве моральной поддержки — не каждый день приходилось сдавать дом русским! Полу вырезали опухоль в горле, и говорить он не мог, однако слышал хорошо. Он пытался издавать какие-то рычащие звуки, но понять и перевести нам их могла только его жена, чем она изредка и занималась. Но в основном говорила сама, Пол был все-таки немногословен. Мы пожали ему руку, и пошли смотреть дом.

А вот и он, наш дом

Типичный небольшой американский дом без фундамента, белого цвета, облицованный дешевой вагонкой, с покатой рубероидной крышей. Сразу было понятно, что дом очень старый. Рассохшееся крыльцо, место жительства семейки смешных шустрых бурундучков, которые повсеместно шныряли по двору со скоростью света, древние, деревянные, слегка перекошенные временем и климатом, многократно перекрашенные оконные рамы, хлипкие, шатающиеся двери с разболтанными ручками, грязь, глубоко и навечно въевшаяся во все щели рассохшихся перекрытий.

Дом был небольшой и старый, выглядел крайне ненадежным, но нам очень понравилась сама перспектива снимать отдельный дом на двоих. Ощутить себя всамделишным американцем, живущим в доме с большой зеленой лужайкой, в типичном городе среднего запада.

Жизнь в отдельном доме имела ряд серьезных преимуществ. Во-первых, он находился на приличном расстоянии от соседних домов, и как не кричи и не слушай громкую музыку, у соседей вряд ли возникнет желание вызвать полицию и обвинить нас в нарушении общественного порядка. Во-вторых, на лужайке можно было загорать, играть в бадминтон, футбол и т.п. В-третьих, за домом можно было легко организовывать барбекю и шашлыки. В-четвертых, он находился в десяти минутах ходьбы от нашего факультета. В-пятых, большим преимуществом было то, что дом просторный, и в наличии был гараж-навес с щебеночным полом, без стен — отличное место хранения для нашей будущей машины.

Выхода из дома было два — передний выходил на лужайку, а задний в гараж. Явно удобней было пользоваться задним выходом из гаража. Когда открываешь типичную дверь типичного американского домика, именно такую, как показывают в кино, находку для воров и маньяков — тонкая дверь с окошком, снаружи открывается ключом, а изнутри поворотом ручки, так что разбив одинарное обычное стекло грабителю ничего не стоит просунуть руку и открыть дверь изнутри, поэтому запирать дверь нет никакого смысла, попадаешь в просторную прихожую, где есть место и подводка под массивную стиральную машину, а также находится шумная газовая отопительная система. Из предбанника в гостиную ведет узкий коридор, по левую сторону которого находится дверь в туалет, совмещенный с ванной. Сантехника конечно в плачевном состоянии, рыхлый ковролин в ванной подгнил и пованивает, но, Слава Господу, ничего не течет.

Коридор выходит в гостиную. Просторная, прямоугольной формы, около двадцати квадратных метров, стены белой, многократно перекрашенной расслоившейся фанеры, как впрочем, и все остальные стены в доме. Прямо напротив выхода из коридора центральный выход на лужайку — прихожая не предусматривается, наверное, это у американцев принципиально!

Налево кухня, являющаяся частью гостиной — в ряд расположены разделочный столик с тумбочкой внизу, газовая плита на четыре конфорки с духовкой, раковина со шредером — адской машинкой, которая со страшным шумом и грохотом перемалывает даже кости, которые ты просовываешь в резиновую жерловину, и спускает их в молотом состоянии прямо в сток водопровода. Главное — чтобы в жерловину вместе с костями не попали собственные пальцы, потому что шредеру все равно, что перемалывать. Не понимаю, почему в американских фильмах проблемы с утилизацией трупов? Порезал на мелкие кусочки, и засунул в шредер. Так мощно гудит, что коров можно утилизировать, не то что несчастный труп. Лукавят американцы! Только кровь разумеется нужно спустить заранее, чтобы ковролин не пропитала.

Над этим всем располагается пенал для кухонной утвари и посуды, а также газовая колонка для нагрева воды.

С той же стороны где кухня, вход в маленькую спальню — небольшая келья, излишне вытянутой прямоугольной формы.

Направо от коридора дверь в большую спальню, где-то три на четыре квадратных метра. Единственный момент, который несколько смущал в этой спальне, это большая щель между полом и наружной стеной, но мы пока решили не обращать на этот факт особого внимания, а бороться с проблемами по мере их возникновения. На полу во всех помещениях был постелен темный ковролин, покрытый многими поколениями несмываемых бурых пятен всевозможного происхождения. Примерно как мои единственные брюки.

Что интересно, если у нас окна обычно раскрываются полностью, то у американцев нижняя часть поднимается вверх и закрепляется, чтобы не опустилась, таким образом окно открывается максимум наполовину, и из него можно высунуть только голову, больше ничего не пролезет. Но и это небезопасно. Я видел как-то передачу о тысяче самых нелепых смертей, и одна из них произошла именно благодаря типичному американскому окну — его плохо закрепили, а любопытный потерпевший как раз в этот момент решил высунуть голову в окно, полюбоваться на симпатичную соседку. И тут щелк! Защелка не выдержала. Бабах! Рама со стуком опустилась на хрупкие позвонки. Фатальный исход! Окно-гильотина наказало хозяина за излишнюю похотливость.

Дом был явно холостяцким, предназначенным для людей которым нечего терять, в общем именно для таких, какими были мы с Сашей. За восемьсот долларов отдельный дом в Блумингтоне было не найти, тем более так удачно расположенный, поэтому мы решили остановиться именно на этом варианте, тем более что других особо не было, а шел уже пятый день нашего пребывания в гостинице, и через день мы могли остаться бездомными на улице.

Торг здесь почти неуместен

Естественно, переговоры с Брендой взял на себя активный представитель торговой страны Узбекистан. Очень хотелось сбить цену, но американцы оказались очень тугой и негибкой нацией в плане торговли. А все жадность и крайняя скупость, навечно растворенная в крови этого народа, постоянно циркулирующая вместе с душой по артериям, венам и сосудам каждого американца.

Не хотела уступать ни цента! Саша и так, и сяк, мол и домик у вас старенький, и щель в три пальца между стеной и полом в большой спальне, ковролин в пятнах, фанера на стенах расщепилась и потрескалась, и что апартаменты на порядок новее и чище, а при этом дешевле.

И что? Бренда упирается, и все! Ни в какую! Тупо качает отрицательно улыбающейся пластмассовыми зубами головой и все на мужа поглядывает. А тот краснеет, жилы на шее надуваются, и все мычит что-то нечленораздельное, совсем ни слова не разобрать, но по всему видно, что хочет восемьсот долларов в месяц.

После таких получасовых бизнес битв, компромисс был все-таки достигнут. Хитрые домовладельцы согласились скинуть нам сорок долларов, и сдавать дом за семьсот шестьдесят в месяц вместо восьмисот, при условии, что мы согласимся его снять сразу на все два года нашей учебы.

Это было не совсем удобно, так как через год, после окончания своей учебы в Англии, к Сане должна была приехать жена, и он планировал поселиться с ней отдельно.

Но мы решили пойти на такие условия. Во-первых, спальни были на приличном расстоянии друг от друга, и я вряд ли бы услышал, как они занимаются сексом у себя, так что интимная конфиденциальность вполне соблюдалась, а во-вторых, если бы Лене, его жене, не понравился дом, Саша мог бы найти мне какого-нибудь другого сожителя вместо себя на второй год учебы.

На том и порешили. Подписали с Брендой незамысловатый полустраничный договор на два года, и связали свою жизнь с небольшой улочкой Рузвельт стрит. Первый год мне выпало жить в большой спальне, а Сане в маленькой, с идеей, что когда приедет Лена, они переберутся в большую семейную спальню, а я в узкую келью.

Еще одной проблемой был депозит. Если ты хочешь снять квартиру или дом в США, то с тебя практически всегда берут депозит, в размере месячной платы за квартиру, как залог, что ты вернешь квартиру или дом в полном порядке и чистоте, с исправным интерьером и оборудованием. Но и тут американская жадность не знает никакой меры! Как потом выяснилось из общения с опытными квартиросъемщиками, домовладельцы практически никогда не возвращают депозиты, находят всяческие предлоги, чтобы присвоить все денежки себе, разве что самые честные, у которых протестантская жадность не до конца подавляет протестантскую совесть, после неких сложных подсчетов, в лучшем случае вернут тебе процентов двадцать депозита. Но судя по алчной физиономии Бренды, о совести в данном случае говорить не приходилось. Однако выбора не оставалось. Для американцев правила, это святое! Никаких отклонений от принципов, особенно, если они работают на твой карман. Раз положен депозит, то все. Вынь да положь, в размере месячной платы за аренду, и никак не меньше.

Продолжение следует здесь