Пригибая мыслящий тростник. Очерк международных отношений. Ч. 3. Эксклюзив

Роман Сергея Войтовича

Предыдущая часть здесь.

Трудный выбор

О прикладной карьере инженера, в соответствии с первым образованием, я вовсе не задумывался. Искренне благодарен и уважаю людей труда, узко-профильных специалистов, которые действительно кормят всю страну, но наши пчеловоды очень жадные, и, если что, никаких питательных дощечек на зиму вовсе не оставят. Пока специалист уникальный и ценный – с голоду умереть не дадут, выжмут до конца, и когда после осени наступит зима – мизерная пенсия и редкие подачки в преддверии выборов.

Для того чтобы свинтить с этого пути, я и занимался выборами, а потом поступил в Академию. Хотя предложения и были, но аспирантура совсем не привлекала. Ведь нельзя же всю жизнь всерьез заниматься псевдонаукой политологией, построенной на откровенном словоблудии.

Коммерческая жилка у меня отсутствует вовсе. Осознал я это давным-давно. Еще во втором классе средней школы, когда возникла неожиданная мода собирать маленькие карманные календари. За три месяца я собрал целых 50 штук, и очень этим гордился. И как раз в этот момент мой друг-одноклассник Денис также решил приобщиться к новому хобби. Начал с трех штук, которые купил в киоске неподалеку.

Я чуть от зависти не умер, когда уже к концу недели он сумел, в результате многочисленных обменов, довести количество заветных картонок до 100 штук. Принцип был простой – один календарь он старался выменять на два, неважно каких и какого качества, два на четыре и т.д. С ростом количества увеличивалось и разнообразие вариантов обмена. И этот незамысловатый принцип удивительным образом сработал.

Меня кооперативный вихрь 90-х как-то совсем обошел стороной, а вот предприимчивый Денис был поднят им до самых вершин. Сначала он устроился работать продавцом в киоск (мне и в голову такое не приходило) потом как-то заимел свой собственный ларек, потом два, начал торговать медтехникой, открыл магазин, потом ресторан, приобрел несколько парковок. Зажил на широкую ногу.

После окончания школы общались мы с ним редко – сильно сказывалась разница интересов, достаток, окружение. Но при встрече он часто угощал меня дорогущим настоящим джином с тоником или ромом с колой. На его дни рождения пили модные по тем временам «стопку» и «киглевич», а совсем не тот дешевый портвейн, к которому я привык со своими друзьями, преимущественно бедными студентами.

— Учись, студент! – говаривал мне довольный собой и барыжьей жизнью Денис, выкладывая в баре просто баснословную по моим меркам сумму за огненную воду.

Но и в бизнесе никогда не следует забывать о пчеловодах. Несколько умело организованных кризисов на протяжении 10 лет, и ты вроде бы такой же бравый парень в модном спортивном костюме и кроссовках на босу ногу, но денег у тебя больше нет, остались только непогашенные кредиты.

Иногда заходишь на старое киевское кладбище, где покоятся практически все мои родственники, и сразу же на центральной аллее дорогие памятники и всегда свежие цветы молодым ребятам, которых так рано накрыла волна первичного накопления капитала. Денису в этом плане повезло, он всегда весело и легко тратил свои деньги, сейчас жив, здоров, не скучает, и даже стал не таксистом*, а превратился в доброго веселого мясника в соседнем гастрономе.

Теперь у него денег намного меньше, но о них больше нет смысла переживать и беспокоиться. И это большой плюс! К тому же, у него появилось самое главное – досуг, наличие свободного времени. Ведь только при наличии достаточного количества свободного времени можно заниматься тем, что тебе действительно интересно, и в первую очередь, тратить его на самообразование. Хотя это вряд ли про Дениса.

Я тоже хотел побольше досуга, и все думал, как же можно его себе обеспечить?

Если денег много, или просто хватает на удовлетворение природных потребностей, то вопрос отпадает сам собой. Если их все же не много, тогда можно или сесть на шею тому, у кого их много (ну это больше для женщин), или пойти учиться за счет государства (два раза за счет государства я уже учился), или устроиться на работу, где не придется засиживаться сверхурочно.

Поэтому мне оставался единственный, вполне естественный выбор – искать работу на государственной службе. Тем более что это интересно, некая иллюзия причастности к судьбе народа. В государственном управлении я был дипломированным профессионалом, страшно сказать – магистром, а также знал эту кухню изнутри – ведь выборы замечательная практическая школа.

Глава 2. Как я был простым украинским дипломатом

На пороге…

Сначала было небо! Синее, необычайной глубины и красоты украинское весеннее небо без единой тучки. Я смотрел вверх, и хотелось туда, взлететь в самую далекую высь, где не летают даже птицы самого высокого полета. Взлететь высоко-высоко, чтобы сверху, из самого далека смотреть на любимый, трехмиллионный человеческий муравейник, смотреть, как снуют, петушатся, борются друг с другом за место под солнцем современные обитатели древнего Киева. Выбегают из своих пяти-, девяти-, шестнадцатиэтажных наростов и спешат на учебу и работу, кто донимать своих ближних, а кто, наоборот, получать пинки и оплеухи от судьбы и от начальства. Хотелось лететь, и громко петь песню группы Агата Кристи: «… я лечу, а вы ползете, дураки вы, дураки…»

Но мое тело, как и тело любого другого человека не приспособлено для самостоятельных полетов, крылья нам давным-давно подрезали, как наказание за грехи и душевную грязь, а мать-кормилица Земля так просто не отпускает своих детей, накрепко приковывает к поверхности невидимыми путами неумолимых физических законов и постоянных величин. Это только из космоса виден приятный красивый голубой фасад нашей планеты, на самом деле ее кожа землистого цвета, ведь не зря такой оттенок придуман. Это оттого, что она старушка, но женщина, и поэтому, как любая кокетка на пенсии, старается укутаться в красивые зеленые одежды растительности, голубые наряды небес и синь океанов.

А мы, неблагодарные дети, не даем старушке скрыть свой истинный возраст, покрыли всю поверхность лица Земли городами-муравейниками, гнойными чадящими свищами, символами человеческого паразитизма и порочности избранного пути развития цивилизации.

Я все стоял на тротуаре улицы Эспланадная, попирая его высокими каблуками своих модных по тем временам штиблет, создавая препятствие обтекающему меня с двух сторон недовольному, но безразличному практически ко всему, серому потоку несущихся ослов и глядел ввысь, все мечтая взлететь подальше от этого безысходного хаоса, и молча взывал к всевышнему. А сверху на меня также молча глядел Бог, и готовился ответить на мои молитвы языком жизненных обстоятельств, именно так, как он обычно и отвечает на человеческие надежды и чаяния.

Но вот мой разум окреп, уверенность вернулась, минутная растерянность и сомнения улетучились. Я внутренне собрался, смело посмотрел вперед, перестал быть одиноким препятствием на пути течения человеческой биомассы, снова слился с упрямым живым потоком и двинулся по направлению к Министерству молодежи, спорта и туризма, на собеседование по поводу будущей работы.

Серый кардинал

Если раньше, судя из многочисленных хроник, Господь являлся в виде пылающего куста, тучи, грома, проявлял себя в этом замечательном мире в виде крылатого мускулистого пернатого посланника, просто громогласного сотрясания воздуха и почвы, то в мою более-менее заурядную судьбу он вмешался вполне в соответствии с духом времени.

Нет, совсем не в виде коротко стриженого мачо с тяжелым подбородком в малиновом прикиде или спортивном костюме, это было бы уж слишком, даже несмотря на то, что события моего повествования и разворачиваются под занавес замечательного и яркого периода, вошедшего в новейшую историю под именем «перестройка».

Когда, на самом рубеже второго и третьего тысячелетия, ангел-хранитель с грустью и сожалением взглянул на своего подопечного и решил, что наступил подходящий момент в очередной раз тащить меня за уши из болота, мой спаситель неожиданно воплотился в иссушенном теле скучного, унылого, усталого, прокуренного человека в довольно потрепанном, когда-то рожденном светло-серым костюме с лоснящимися на локтях рукавами.

Я потянул за знававшую и лучшие времена ручку – дверь со скрипом отворилась. Перед моим взором предстал совсем не ангел, а Марк Михайлович. Тот еще аватар, но если вникнуть, в этом есть определенная логика и закономерность.

Марк Михайлович Парех, это начальник отдела международных связей Министерства молодежной политики, спорта и туризма Украины – сложно стыкующееся и длинное название, но вот в такой необычный веник, в результате очередной административной реформы молодой украинской государственности, реформаторы сплели, разумеется, с высокой целью оптимизации, три ветви государственной политики от разных корней.

И вот, вскоре после того, как этот замечательный орган государственной власти был создан и сотрудники трех различных структур собраны под крышей девятиэтажного административного здания с видом на Олимпийский стадион в Киеве, Марк Михайлович, худощавый чиновник средних лет, с продолговатым, бледным, хронически потрепанным лицом и костюмом, прокуренной душой и кабинетом, в общем, классический персонаж украинской чиновничьей номенклатуры среднего звена, принимал меня, едва оперившегося потенциального государственного чиновника, на работу.

Я на госслужбе…

После семи месяцев молитв и ожидания, чудо свершилось! Когда вариантов уже практически не оставалось, надежды найти работу практически исчезли, благодаря рекомендации моей двоюродной сестры, я сидел на собеседовании перед Марк Михайловичем, со встречи с которым все и завертелось.

Особенно радовало, что не пришлось общаться с HR-специалистами или искать работу по наиболее распространенной на сегодняшний день схеме, отличающейся крайней степенью лицемерия – через рекрутинговое агентство. Эта, практически всегда, безмозглая кукла с дипломом специалиста по кадрам или неизвестно чему, задает сомнительные неудобные вопросы личного характера по отлаженной схеме, на которые ни в коем случае нельзя отвечать правду. Все эти вопросы и всевозможные схемы беседы нетрудно найти в Интернете. Потом нужно хорошо заучить ответы, жесты, манеры поведения, и дословно при собеседовании повторять их как отче наш. Суть ответов на вопросы совершенно в данном случае не важна. На самом деле, работодателя интересует больше всего, насколько уверенно вы умеете лгать и лицемерить ради достижения цели, ведь именно эти качества, свидетельствующие о приспособленчестве и беспринципности, являются самыми ценными в практически любой современной человеческой деятельности.

Поражает своей наивностью коронный вопрос, который всенепременно произносится HR-специалистами с особым пафосом, как сама собой разумеющаяся истина, записанная на несуществующих скрижалях трудоустройства:

— Вы же хотите продать себя подороже?

Возникает практически неодолимое желание бросить в ответ:

— Так проститутка, это, в основном, женская профессия!

Хочется просто интересную работу, за которую бы мне платили достаточно, чтобы сытно кушать, нормально одеваться, жить в приемлемых условиях, хватало времени на отдых, общение с друзьями и самообразование. Это не имеет никакого отношения к «подороже». Хочется зарабатывать достаточно, а не продаваться. В этом «продаваться подороже» сидит что-то крайне аморальное.

Но в этот раз работа нашла меня сама – доброго здоровья моей двоюродной сестре!

Собеседование никоим образом не напоминало вышеупомянутый вариант,. Это был обычный диалог двух цивилизованных, профессиональных бюрократов. Я рассказал о себе, своей жизни и образовании. Марк Михайлович поведал о министерстве, структуре, сотрудниках, целях и задачах, моих будущих обязанностях и коллегах. Ему даже в голову не приходило задавать якобы очень хитрые, а на самом деле откровенно глупые вопросы типа: «Почему вы хотите у нас работать?» или «На какой должности вы видите себя через 5 лет?», изначально программирующие искусственные ответы. В министерском спортивно-молодежном болоте необходимость таких проверок отсутствовала.

Министерство склепали за пару месяцев до моего прихода. Госкомспорт стал ядром, вокруг которого из бывших полноценных государственных комитетов были сформированы департаменты, напрямую подчиненные центральному аппарату министерства. У департаментов оставались свои собственные, отдельные здания, бюджеты, персонал, хотя и очень сильно поредевший после последней реорганизации. Часть сотрудников, с целью обеспечения контроля подчиненных департаментов, переместили в центральный офис – бывший Госкомспорт, возле Олимпийского стадиона в Киеве. Управление международных связей, в котором мне предстояло работать, и в котором зарождалась моя дипломатическая карьера, не было исключением – оно также недавно пополнилось бывшими сотрудниками молодежного и туристического комитетов.

Пришлые сотрудники с трудом вливались в спортивную среду, разительно отличающуюся стилем работы от других государственных органов. Марк Михайлович не был исключением.

До перевода на работу в министерство, он возглавлял отдел международных связей в молодежном комитете, и имел дело в основном с тетками бальзаковского возраста, начиная председателем комитета, и заканчивая начальниками управлений и отделов, подавляющее большинство из которых были бывшими учителями, ныне также озабоченными судьбами подрастающего поколения, но уже в роли чиновников. Работа с властными женщинами-педагогами среднего возраста, психика которых очень часто не позволяет смотреть на мужчину иначе, как смотрит преподаватель на шалопая-ученика, не могла не сказаться на манере общения Марка Михайловича. Он, всегда с удовольствием, часами общался с тетками из молодежного департамента, выслушивал их жалобы, пожелания и требования, и с радостью исполнял по старой памяти совсем не обязательные поручения, забывая, что это он переведен на работу в центральный офис, а они остались в подчиненном департаменте. Да, слабовольный Марк Михайлович был типичным дамским угодником.

Все то время, которое мы впоследствии вместе работали, я с сочувствием угадывал в нем главного героя повести Достоевского «Бедные люди». Горизонтальная, свалявшаяся в серую прямую кардиограмма жизни, биение которой давно остановилось после рывков, скачков и давно потухших надежд. Неприкрытый мазохизм в виде бессмысленной работы до поздней ночи, в том числе чтобы самолично выполнить все ненужные поручения теток-молодежниц. Даже выходные, сознательно превращенные в будни, похожие один на другой (начиная с начальника отдела, государственные чиновники ходят на работу и по выходным), монотонная работа, схожие задачи, обсосанные за долгие годы с разных сторон, тлеющая душа, скрытая под вязкой маской ежедневной рутины.

Много позже, когда я уже мог не понаслышке сравнить труд в государственных органах и коммерческих структурах, я окончательно убедился, что важно не где и что ты делаешь – или являешься маленькой шестерней государственного механизма, или с глобально сомнительной целью наращиваешь продажи в некой фирме, а то, что в силу тех или иных причин ты вынужден делать возможно совершенно не то что хотелось бы, и, что хуже всего, не ангел-хранитель потянул путеводную нить твоей жизни, а некое сплетение, ком случайностей и обстоятельств.

В этот раз такие вот обстоятельства оторвали Марка Михайловича от любимых бабищ, и окунули в необузданную спортивную среду, на которую он смотрел откровенно осоловевшим взглядом. К тому же, если раньше Марк Михайлович руководил независимым международным отделом, то теперь стал начальником подчиненного отдела международных связей в составе большого управления, которое естественно не могло обойтись без самого главного начальника – Юрия Николаевича, еще одного незаурядного персонажа, заместителем которого и считался Марк Михайлович. Также в состав управления входил смежный визовый отдел.

Увидев перед собой человека несколько раз прилично образованного, и не имеющего отношения к спорту, то есть меня, Марк Михайлович подумал, что нашел родственную душу. Решил, что я стану его верным помощником в сфере международной молодежной политики. В общем, я его вполне очаровал!

Оставалось познакомиться с начальником управления – Юрием Николаевичем, за ним было окончательное решение.

Здание, которое занимало министерство, было типичным административным кубом советской эпохи. Паркетные намащенные полы, незамысловатая поблекшая растрескавшаяся штукатурка, дрожащий свет подсевших газовых ламп, длинные унылые коридоры, вдоль которых тянутся деревянные толстые двери, за которыми скрываются разнообразные спортивно-молодежно-туристические чиновники.

Открывая дверь, сразу понимаешь куда попал, даже не читая вывески. Если в кабинете несколько человек – то это рядовые сотрудники отдела.

У Марка Михайловича довольно просторный кабинет с одним рабочим местом хозяина, а также столом со стульями для посетителей. Ясно, вотчина начальника отдела.

А вот когда передо мной отворилась дверь с табличкой, свидетельствующей о том, что я вхожу в пенаты начальника управления то оказалось, что попали мы только в предбанник. Рабочих мест там было предусмотрено два, но сотрудница присутствовала лишь одна – девушка-шкаф – бывшая гребчиха-академистка, в любой момент готовая своим могучим телом преградить доступ к телу начальника, не допустив нежелательных посетителей в основной кабинет, скрывающийся за еще одной двойной дверью, из-за которой ни при каких обстоятельствах не могло вылететь ни звука. О наличии в кабинете важного начальника, причастного к принятию серьезных решений, также свидетельствовали несколько стульев, стоящих тут же в ряд, предусмотренные для посетителей, ожидающих своей очереди перед доступом во внутренние покои.

Когда мы вошли, посетителей не было, а девушка-шкаф мирно перебирала клавиатуру. Хозяин ожидал нас внутри.

Я проник в просторный внутренний кабинет, и сразу замер в нерешительности, пораженный диспропорциональной фигурой владельца.

Человек-клоп

Он был похож на неваляшку. Такое впечатление создавалось благодаря огромному упругому животу, сидящему на коротких крепких ножках. Ручки тоже казались коротенькими и толстыми, как у клопа. Впечатление усиливала голова, которая казалась непропорционально маленькой, по отношению к животу, потому что на ней напрочь отсутствовали волосы. Юрий Николаевич брил голову практически под ноль, хотя на самом деле у него была голова довольно приличных, стандартных размеров. При этом лицо представлялось умным, волевым, и довольно бордовым.

Как я вскоре понял, большой живот играл немаловажную роль в жизни своего обладателя. В него влезало огромное количество еды и выпивки, и после того как это происходило, позволяло хозяину все равно уверенно держаться на ногах, благодаря сильно смещенному вниз центру тяжести. Живот выручал чуть ли не ежедневно.

— Юрий Николаевич, вы не заняты? Разрешите? – заискивающе спросил Марк Михайлович хозяина кабинета после того, как слегка приоткрыв дверь, просунул голову в дверной проем.

— Заходите Марк Михайлович. Что у вас? – послышался хриплый басок хозяина.

— Это Сергей Александрович, я вам докладывал. – представил меня хозяину кабинета Марк Михайлович. – Хочет у нас работать.

— А это Юрий Николаевич, начальник управления международных связей. – он же представил мне будущего начальника.

— А, замечательно! Я тут как раз твое резюме просматривал. – владелец огромного живота покрутил передо мной знакомой бумажкой, заблаговременно любезно переданной ему и Марку Михайловичу моей двоюродной сестрой, затем крепко пожал руку. – Марк Михайлович уже объяснил, чем мы тут занимаемся?

— В общих чертах. Но я быстро вникаю. Дипломатическая работа всегда была мне по душе. – пытался я подладиться под своего нового тыкающего знакомого, что объяснялось его комсомольско-луганским происхождением, для которого вполне характерно такое моментальное панибратство.

— Ты и в Академии госуправления, как я вижу, учился? – спросил меня Юрий Николаевич, оценивающе сверля внимательным хитрым взглядом опытного сотрудника соответствующих ведомств.

— Ага, несколько месяцев как отучился, а работу подходящую пока так и не нашел. Ввиду отсутствия соответствующего опыта.

— Хорошо! То, что опыта на госслужбе у тебя нет, это не беда. Все когда-то начинали. Но я вижу в тебе потенциал, и хочу предложить место в нашем управлении.

— Отлично! Буду рад оказаться полезным нашему государству.

— Да-да. Это конечно похвально. Только есть один небольшой нюанс. – загадочно сообщил мой будущий шеф, и вопросительно взглянул на Марка Михайловича.

— Да, совсем забыл вам сообщить! – юлой на стуле завертелся Марк Михайлович. – Все дело в том, что в результате недавней реорганизации, у нас катастрофически урезали штат, и свободных вакансий на госслужбе у нас пока нет.

При этом он замялся и потупился, как провинившийся школьник. Я, разумеется, несколько опешил, однако благодаря своей природной медлительности, так и не успел удивиться и отреагировать, как тут же подхватил Юрий Николаевич.

— Но работы у нас много, и дополнительные сотрудники просто необходимы.

— Это как, стажеры что ли? – я начал приходить в себя от неожиданности.

— Зачем стажеры?! – снова подхватил Марк Михайлович, и назидательно подняв палец к небу, проинструктировал. – Стажеров на госслужбе не полагается!

— Да, но мы можем тебе предложить должность тренера сборной Украины по гребле на байдарках и каноэ. – опять включился большой живот.

— Но я ведь никогда ни на каких байдарках и каноэ не греб?! – еще больше опешил я.

— Это не беда. Вот я президент федерации гребли в Украине, а тоже никогда не греб. Вполне можем тебя оформить на должность тренера-администратора по гребле. – самодовольно подытожил хозяин большого двухкомнатного кабинета.

— Сергей, вы не беспокойтесь. – неожиданно воспрял Марк Михайлович. – Работать вы будете у нас в управлении. И только зарплату получать в Укрспортобеспечении, как тренер по гребле.

— В каком обеспечении? – я все глубже впадал в прострацию.

— В Укрспортобеспечении! Это очень полезная организация такая. Там все государственные тренеры зарплату получают. Да! К сожалению не госслужба, льгот как у чиновников нет, но зарплата вполне сопоставимая. А как только у нас освободится место на госслужбе, мы моментально тебя переведем. – пояснил Юрий Николаевич с полу-отеческой улыбкой. – Ну, что ты думаешь по этому поводу?

Так я стал тренером сборной Украины по гребле.

Из-за своей природной настороженности и стереотипа, что от высокого начальства нужно держаться подальше, поначалу я отнесся к Юрию Николаевичу подозрительно. И очень зря! Он оказался не злым, хорошо разбирающимся в своем деле человеком, хотя и обитающим в своем кабинете в обнимку с зеленым змием. К тому же, должность начальника управления международных связей Юрий Николаевич совмещал с ответственным постом президента федерации гребли на байдарках и каноэ, о чем я сразу и узнал.

Основным нюансом оказалось то, что в результате реорганизации три независимых органа государственной власти объединили, штат катастрофически урезали, однако работы не стало меньше. И так как все штатные должности были заняты, меня, незадачливого выпускника Академии государственного управления, оформили на должность тренера-администратора сборной команды Украины по гребле на байдарках и каноэ. Так я стал тренером сборной по гребле, ни разу в своей жизни не взмахнув веслом.

Зарплата была смехотворная, о статусе, ранге и категории госслужащего речь шла только в перспективе, но выбирать не приходилось. За семь месяцев без работы, на шее у бабушки-пенсионерки, было очень стыдно как перед ней, так и перед собой.

Наше управление…

Кроме двух кабинетов начальников, управление занимало еще три комнаты на том же, пятом этаже.

В самом большом кабинете располагался чисто женский – визово-протокольный отдел. Начальница отдела, бывшая стюардесса международных авиалиний на пенсии, сидела в одной комнате с тремя своими подругами подчиненными. Так было очень удобно и интересно сплетничать.

Отдел жил своей особой, несколько обособленной от других задач управления, жизнью. Основным нервом деятельности была обработка нескончаемого потока документов, необходимых для получения виз многочисленными украинскими сборными всевозможных видов спорта и делегациями спортивных чиновников, предоставление этих документов в различные посольства, и непосредственное получение паспортов с визами.

Вторым направлением деятельности отдела было обслуживание протокольных мероприятий Комитета – в основном прием международных делегаций. Правильно подать чай и кофе, расставить посуду, снеки, минеральную и сладкую воду тоже надо уметь. Но девочки всегда были на высоте. Долгий практический опыт стюардессы международных авиалиний на пенсии не пропал даром.

Зарплаты в отделе были небольшими, но за помощь в подготовке и заполнении документов (что не входило в официальный круг обязанностей), а также за срочность, спортсмены часто благодарили девчонок. Не скажу насчет денег, но вкусные конфеты, тортики, шоколад и шампанское в визовом отделе не переводились.

Однако мне не суждено было стать сладкоежкой.

— Марк Михайлович, оформляйте Сергея, и обеспечьте ему рабочее место в кабинете переводчиц. Разбавим женский коллектив! А там посмотрим. – объявил мне приговор Юрий Николаевич в первый рабочий день.

Так я разместился в соседнем с визовым отделом кабинете поменьше, вместе с тремя переводчицами.

За управлением числился еще один, довольно просторный, следующий за нашим по коридору кабинет, двое обитателей которого до поры оставались для меня абсолютной загадкой.

Комната лузеров

Переводчицы приняли меня без особого энтузиазма – еще одним неудачником в кабинете прибавилось. Они, как и я сам на тот момент, точно не знали чем я буду заниматься в управлении, но их взгляды откровенно говорили – беги отсюда, пока не поздно! Иначе потом спортивное болото так просто не отпустит.

Дешевенький внешний вид, неуверенное поведение, разговоры коллег отдавали нищенством и безысходностью. Заурядная внешность, не очень интересная работа, мизерная зарплата (как очень скоро выяснилось, официально переводчицы были тоже оформлены тренерами сборных), отсутствие каких-либо перспектив и позитивных жизненных прогнозов не давали поднять голову и гордо, как положено самодостаточной личности, весело и уверенно взглянуть в свое будущее.

Если жизнь обитательниц визового отдела вполне состоялась – все они были более-менее удачно замужем, материально обеспечены, растили взрослых детей и на работу ходили больше не ввиду материальной необходимости, а скорее чтобы глупости в голову не лезли от избытка свободного времени и дефицита общения, то личная жизнь всех переводчиц была трагической катастрофой, и это при том, что сексуальность и привлекательность совершенно не были их сильной стороной.

Однако мое положение было еще более незавидным! Мое мужское достоинство очень скоро претерпело колоссальный урон. Даже для таких серых мышек, каковыми являлись переводчицы в министерстве, в плане потенциальных отношений я был для них абсолютно пустым местом. Надежная опора и сильное плечо с такой зарплатой, размер которой горе-тренера отлично знали, могли вызывать лишь громкий саркастический смех. Поэтому наши отношения формировались по принципу друзей по несчастью, волею судьбы оказавшихся в одной клетке, вернее конуре, ведь вход и выход был вполне открыт, а вот ремонт не делался лет двадцать.

Так что сначала я оказался в самой незавидной касте управления международных связей – касте переводчиц. Переводили же они, по заданию начальника управления, всевозможные международные документы, приглашения, договора, сопровождали иностранные делегации, также обеспечивали устный перевод во время протокольных мероприятий – украинские чиновники редко блещут знаниями английского или немецкого языка.

Английский язык я учил в специализированной школе, затем более углубленно в Академии госуправления – поэтому включился в переводческие будни на вполне достойном уровне. Быстро адаптировался к спортивным текстам, начал углубляться в спортивную и молодежную международную деятельность и проблематику.

Так как я был протеже Марка Михайловича, он не обделял меня вниманием, а точнее наоборот, бессовестно им злоупотреблял – не один десяток раз за день заходил, вернее как-то беззвучно проникал к нам в кабинет, сначала, как бы с опаской просовывая в слегка приоткрытую щель голову, а уж затем одним неуловимым для непривычного глаза движением, в комнату просачивались и остальные члены нескладного худого тела начальника. Или вызывал к себе в кабинет, и там выдавал разные задания и поручения по молодежной тематике, не связанные с переводами, учил правильно составлять разные официальные документы – письма, служебные записки, приказы, протоколы, договора.

Это было интересно – новые знания полезный багаж! Тем более, что Марк Михайлович оказался непревзойденным учителем крючкотворства. Профессиональная гордость, полжизни он проработал редактором в одной из крупных советских газет, не позволяла допустить ни одной, даже самой маленькой ошибочки, как стилистической, так и грамматической, в тексте любого, хоть и самого незначительного, официального документа. Предельная внимательность Марка Михайловича к мелочам возносила исходящие документы управления международных связей на вершину делопроизводства всего министерства, а может и куда выше, если сравнивать их с многими, совершенно безграмотными бумажками других министерств, ведомств и высших органов власти, которые часто к нам поступали. После трех-четырех неизменных переделок, наши письма и приказы выглядели шедеврами современного бюрократического документооборота.

Когда все правки наконец-то бывали учтены, довольный своей и моей работой, уморённый редактурой Марк Михайлович смотрел на результат всегда с гордостью и чувством честно выполненного долга. Буквы, строки и страницы были для него живыми, ни один огрех не должен был испортить бюрократической гармонии. Педантичность, усидчивость и внимательность могли вызывать только профессиональную зависть и уважение. Основное хобби Марка Михайловича – изучение частотности повторения разных фамилий, хоть и мало полезное в практической жизни занятие, замечательно соответствовало профессиональным успехам. Если у человека несведущего целесообразность такого излишнего формализма может вызвать сомнения, то настоящий госслужащий-профессионал сразу оценит несомненную пользу и незаменимость такого упорного и усидчивого сотрудника. И опытный бывший комсомольский функционер, Юрий Николаевич, целиком и полностью положился в плане делопроизводства и противостояния бумажной цунами, ежедневным валом накатывающей на наше управление, на Марка Михайловича. А я стал его верным помощником-оруженосцем. И, как это ни покажется странным, такое практическое изучение бумажной волокиты, стало реальной отдушиной среди нудных переводов с английского языка на русский, и наоборот, с которыми я помогал девочкам. Спасибо Марку Михайловичу!

Еще одной занятной отдушиной в работе были посетители. Я уже упоминал, что спортивный комитет разительно отличался от других государственных учреждений. Это единственное место, где этика позволяла ходить сотрудникам на работу в спортивных костюмах, чем они и злоупотребляли повсеместно.

В спортивном костюме прячется основа мироздания любого спортсмена. Если древние связывали вместилище духов и ангелов-хранителей с различными фетишами – священными предметами, растениями и животными, то для спортсмена таким фетишем, без всякого сомнения, является спортивный костюм. Священные предметы – фетиши и тотемы, связывают с детством человечества, спортсмены же из детства вырастают редко, поэтому и обожествляют спортивные костюмы. Тренировки, спортивный интернат, начало спортивной карьеры, первые успехи, потом чемпионаты, медали, взлеты и падения, спортивные радости и разочарования. И все это всегда в верном спортивном костюме под присмотром гуру – тренера, который с детства создает абсолютно искусственную среду обитания в мире непрекращающихся тренировок, сборов и соревнований. На протяжении спортивной карьеры, тренер позаботится абсолютно обо всем, в угоду высоких спортивных результатов. А вот по окончании спортивной карьеры бога-тренера больше нет, а спортивный костюм всегда рядом. Это вещь, которая вместе со спортсменом от самого начала его карьеры, и всю жизнь, как нательный крест у крещеного христианина. В спортивном костюме живет преданный спортивный дух!

Госкомспорт для спортсмена, это как Мекка для мусульманина – священное место. Когда спортивные достижения в прошлом, работа тренера или чиновника в сфере спорта является достойным продолжением карьеры. Но с любимым спортивным костюмом бывший спортсмен так никогда и не расстается.

Вот такие чиновники в спортивных костюмах, представители различных отделов и спортивных федераций, были основными нашими посетителями. В подавляющем большинстве случаев, им необходимо было перевести приглашение на какие-то международные соревнования, в той или иной стране мира.

Перевод приглашения это крайне важная штука – финансовый документ! В зависимости состава делегации, количества дней, транспорта, количества раз кормежки, зависит размер суточных – очень важный фактор дополнительного дохода, принимая во внимание низкий уровень зарплат тренеров и спортивных чиновников. Учитывая этот факт, начальник управления лично контролировал задания по переводу приглашений, проверял соответствие переводов оригиналу и личной подписью заверял правильность. Все просители, за долгие годы работы хорошо изучив пристрастия шефа, неизменно проходили через кабинет Юрия Николаевича лично. Так что девочкам-переводчицам мало что перепадало, в отличие от соседнего визового отдела. Разве что, какая-никакая шоколадка, которой они со мной по-христиански делились, тихо вздыхая о злой одинокой судьбе пустоцвета над чашкой жиденького чая.

За посетителями было интересно понаблюдать и послушать байки о соревнованиях, спортивных успехах и провалах, разных парадоксальных видах спорта, вроде рыбной ловли или каноэ-поло, а иногда разыгрывались и крайне интересные, занятные сцены.

К нам часто заходил действующий спортсмен-шашист, сотрудник профильной федерации. Старый холостяк лет около сорока пяти (у шашистов длинная спортивная карьера), низкорослый, кривоногий (возможно такое впечатление создавалось из-за того, что он прихрамывал как-то на обе ноги сразу, при ходьбе медленно переваливаясь по длинной прямой кишке министерских коридоров как большая тяжелая бочка), с длинными усами, волосами до плеч и широкой лысиной посередине головы, ото лба и практически до затылка, один глаз у него слегка косил, когда говорил, отмечалась сильная картавость. В общем, полный набор! Впечатление создавалось очень неоднозначное. В любом случае, вида храброго тигра он не имел.

И вот один раз он сидел в нашем кабинете, счастливый после победы в международном шашечном турнире, ожидал своего перевода, когда, также с переводом, пришел крепкий бравый президент федерации армрестлинга, громадными бицепсами и трицепсами больше напоминающий культуриста.

— Вы и правда занимаетесь армрестлингом? – сразу же оживился шашечных дел мастер, когда невольно услышал, за переводом для какой сборной зашел второй посетитель.

— Точно! – уверенно ответил гордый за свой необычный вид спорта президент федерации. – На чемпионат собираемся.

— Интересный у вас вид спорта. Всегда хотелось попробовать свои силы, да как—то не привелось.

— А вы каким спортом занимаетесь? – поинтересовался президент федерации, с сомнением оглядывая неприглядного, нескладного и довольно-таки неопрятного шашиста, косящего на него левым глазом.

— Да я в шашки играю. – ответил потупившись скромный нелепый игрок в шашки.

— Да вы не скромничайте! – пожалел я смешного инвалида и решил повысить его социальный статус в глазах пышущего здоровьем сокрушителя чужих рук. – Валентин только что с международного турнира вернулся. Победителем, между прочим!

— Вот как! Замечательно! – с любопытством взглянул на коллегу рестлер.

— Да что там. – скромно отмахнулся Валентин, и тихонько, однако с каким-то детским, неподдельным интересом, обратился к президенту федерации с просьбой. – А не могли бы вы меня научить? Ведь правила не должны быть очень сложными?

— Где? – удивился неожиданной просьбе накачанный армрестлер.

— Не знаю. Ну просто показать, как оно все происходит. – шашист начал нерешительно изучать кабинет, как будто не знал в нем каждый угол.

— А что! – снова вмешался я. – Предоставляю для поединка свой рабочий стол. Сейчас бумаги приберу. Вы и меня научите. Я арбитром буду.

— Во время боев нередко и открытые переломы случаются! – решил напугать неказистого соперника армрестлер, гордо и самоуверенно взирая на неизвестно откуда нарисовавшегося нестандартного по всем спортивным параметрам соперника, завернутого в потрепанный коричневый пиджак, на два размера больше, чем необходимо.

— Да я так, в познавательных целях. Чтобы попробовать. Интересно уж очень. – не очень вразумительно закартавил шашист. – Но если вы спешите, тогда конечно не могу задерживать.

— Ну, если в познавательных целях, тогда почему бы и не попробовать. – неожиданно согласился на поединок президент федерации армрестлинга, явно невысоко оценивая шансы горе-соперника, и начал объяснять нам правила.

Переводчицы также слушали наш диалог, и с любопытством наблюдали за происходящим.

На тот момент мой стол еще не напоминал рабочее место настоящего бюрократа, он не был завален до потолка бумагами. Пришлось только громоздкий увесистый монитор отодвинуть, чтобы не мешал соревнующимся упираться руками.

Было очевидно, что все присутствующие, в том числе и президент федерации армрестлинга, с крепким телом атлета, не сомневались в быстрой победе последнего. Шашист же, казалось, также был готов к поражению. С присущей интеллектуальным видам спорта монотонностью, его по всему больше интересовала не победа, а тактика боя, захват, правильность стойки и упора. Важно конечно чтобы бой шел правильно, но в данном случае, при взгляде на соперников, это казалось излишним и малозначимым. Валентин долго готовился, примеривался, устанавливал локоть и корпус, и вот, наконец-то бой начался.

Пальцы соперников переплелись в крепчайшем рукопожатии, жилы сильно напряглись в отчаянном противостоянии, лица приобрели сосредоточенное выражение.

Бои в этом виде спорта обычно длятся не долго. Кто-то сильнее, лучше подготовился, избрал правильную тактику и раз – рука соперника повержена, лежит, прижатая к столу. И особенно быстрого исхода можно было ожидать от боя с непрофессионалом.

Но с другой стороны это борьба один на один, в которой побеждает сильнейший. Поначалу я подумал, что президент федерации армрестлинга поддается, не хочет сразу выигрывать и срамить инвалида. Тем более что первые секунд тридцать он улыбался и уверенно напирал. Шашист же замер и сражался молча. По его лицу и позе ничего понять было невозможно, однако рука стояла как вкопанная.

Еще через минуту президент федерации не только не улыбался, но его лицо приобрело красноватый оттенок, на лбу выступил пот, рука дрожала от напряжения. Но все усилия были тщетны – шашист не сдавался, уверенно сопротивлялся, и можно было ожидать, что скоро перейдет в наступление. Его лицо было как каменное, следов перенапряжения не наблюдалось.

Чтобы не накалять обстановку и не произошло непоправимого, девчонки прервали бой под каким-то благовидным предлогом, угрожая пасть в обморок от вида поломанных предплечий. Президент федерации молча потирал руку и выглядел несколько обескураженным, во взгляде читалось неожиданно родившееся искреннее уважение к сопернику. Такого упорства он никак не ожидал.

Выслушав похвалы и заметив немой вопрос в глазах обитателей и посетителей кабинета, тщедушный шашист, сильно картавя, монотонно и скромно разъяснил, что он двадцать пять лет профессионально занимался вольной борьбой, и только по окончании борцовской карьеры, перешел на шашки.

Так что никогда нельзя быть полностью уверенным, кто перед тобой стоит. За малоприметным игроком в шашки вполне может скрываться серьезный ветеран единоборств.

Такие эпизоды скрашивали наши серые будни, но было их катастрофически мало – грусть и тоска были нашими верными приятелями. Я все ждал, когда же луч солнца наконец-то сверкнет и в нашем окне. Я верил, что это обязательно должно было произойти, но настрой моих сокамерниц, давно утративших чувство перспективы и веру в лучшее будущее, а также ненавистная моему характеру своим однообразием переводческая работа, заставляли и меня иногда сомневаться в возможности скорых позитивных изменений моей бумажной судьбы.

Хорошо хоть Марк Михайлович не переставал заниматься моим профессиональным образованием – постоянно давал все более сложные для подготовки документы, которые потом с дьявольской тщательностью проверял и выверял, за что я ему искренне благодарен. Во-первых потому, что занимаясь только переводами можно завыть от скуки, а во вторых потому, что очень скоро я начал разбираться во всей бюрократической кухне и готовить сложные документы на очень приличном уровне.

Душа жаждала развития! Работал я качественно, сложных, особенно новых заданий не боялся, всегда старался искренне вникнуть в проблему и помочь посетителям и коллегам. Такой подход никогда не подводит – расширяется круг общения, заданий, а как следствие, перспектив. Но прошло уже несколько месяцев, а я все еще находился на базовом уровне, был в низшей касте «шудра» – маленьким человеком с зарплатой, которой и на еду не хватало. Если девочки иногда подрабатывали внештатными переводами, то я и до такого уровня пока не поднялся – людей со стороны плохо принимали в мир спорта.

Единственным потенциально интересной темой, на тот момент, был прием иностранных делегаций. Делегации разных стран посещали комитет часто, и, как я подозревал, на их прием выделялись довольно хорошие деньги. Как и что точно происходило, я тогда еще не знал, однако серьезно намеревался вникнуть…

*Многие герои 90-х, не имея высшего образования, после яркой, но быстро померкшей карьеры, совершенно неспособные психологически к наемному труду, сохраняли иллюзию свободы и независимости в роли водителей такси.

Продолжение следует…