Пригибая мыслящий тростник. Очерк международных отношений. Ч. 4. Эксклюзив

Роман Сергея Войтовича.

Предыдущая часть здесь

Укрспортобеспечение

Как вскоре удалось установить, закупкой сувениров и угощений для делегаций занималось «Укрспортобеспечение». Дурацкое, отдающее нафталином название, сразу вызвало ностальгические воспоминания о фильме «Влюблен по собственному желанию», с Олегом Янковским в главной роли.

Сильно злоупотребляющий спиртным бывший спортсмен, работающий фрезеровщиком на заводе, под влиянием наивной доброй библиотекарши, с которой вроде как случайно свела судьба, хочет взяться за ум, сменить работу, образ жизни, одним словом повысить свой социальный статус. Где искать помощи? Естественно, у бывших спортивных коллег. И вот спортивный чиновник с видом благодетеля предлагает ему должность в том самом «Спортобеспечении». Главный герой гордо отказывается, опасаясь несоответствия должности, ввиду своей кристальной честности.

Мне очень хотелось взглянуть на это «Укрспортобеспечение», от одного названия которого так и веет коррупцией, с которой наше государство безуспешно борется с молодых когтей. И судя по фильму, корни этой коррупции засели в еще более древней почве.

Исходя из названия, оно должно обеспечивать разные спортивные мероприятия. Однако наш визовый отдел обслуживал делегации — накрывал стол, подносил кофе, чай, конфеты, напитки, печенье под зорким взглядом стюардессы на пенсии. Девочки-переводчицы, при необходимости, переводили во время приемов. А вот закупало эти все угощения, сувениры и подарки (в спорте принято всегда что-нибудь дарить при любом визите на память) «Укрспортобеспечение» — в этой непростой миссии обеспечения и состояла его основная задача обеспечения. Здание «Укрспортобеспечения» находилось в двух кварталах от комитета. В обязанности монголоидной переводчицы с немецкого кроме прямых лингвистических обязанностей, также входила задача, перед каждым приемом делегации, сбегать в «Укрспортобеспечение» и притащить оттудова пару тяжелых пакетов с угощениями и подарками. Она ее ревностно исполняла, и никому бы не уступила. Ведь в результате доставки угощений, можно было умыкнуть пару пачек печенья. Для нас это был маленький праздник — пили чай с печеньем. Но если герой фильма отказался от работы в «Спортобеспечении», то вопрос был явно не в печенье. С этим непременно необходимо было разобраться!

В первый раз я посетил «Укрспортобеспечение» когда получал зарплату. Так как я был тренером-администратором, то получал зарплату не в комитете, вместе с государственными служащими, а в «Укрспортобеспечении», вместе с другими тренерами, которых, как и спортсменов из национальных сборных, обеспечивало все то же пресловутое «Укрспортобеспечение», включая и зарплаты.

Когда я впервые приблизился к святая святых, то был искренне поражен. «Укрспортобеспечение» резко контрастировало с привычным глазу девятиэтажным административным зданием министерства. Спрятанное подальше от лихих глаз во дворике неподалеку, здание больше напоминало сказочное сооружение — а именно, избушку на курьих ножках. Давным-давно не крашенное деревянное трехэтажное сооружение с несколькими флигельками требовало капитального ремонта, но этого как будто никто не замечал. Впечатление усиливал обветшалый интерьер и скрипучие дощатые красные полы. Но важно было не то, как здание выглядело, а что происходило внутри! Пожилой, далеко за семьдесят хозяин избушки, долгие годы крепко держал в руках все спортивные финансы, и, по всей видимости, собирался покинуть флигелек, который служил ему кабинетом, исключительно ногами вперед. Хотя вряд ли собирался, он был настоящим кощеем — старым, скупым и бессмертным! Ближе с хозяином теремка я познакомился попозже, а пока получал в избушке только зарплату.

Однако, если взглянуть опытным глазом на приемную кощея и проследить за приемом посетителей, что я и осуществил при первом же своем посещении странного здания, сразу становится понятно, что организации работы во флигельке может позавидовать любой министр и президент.

Кроме миловидной секретарши-блондинки, в приемной находится еще один сотрудник — баба яга, костяная нога, ну, или просто, бабулька. Она сидела на ветхом стуле за малюсеньким столом, напоминающем тумбочку, только повыше, вплотную придвинутом ко входной двери в заветный кабинет. Если роль секретарши очевидна — готовить разные документы и впускать посетителей, то обязанности бабульки, сидящей на стуле с газетой в руках, долгое время оставались для меня загадкой.

Но с секретаршей тоже было все не так просто — чувствовалось, что настоящий мастер приложил руку к организации процесса. Удивительно было то, что она приглашала заходить в кабинет шефа, когда предыдущий посетитель находился еще там. Новый посетитель заходил неизменно в тот момент, когда хозяин кабинета прощался за руку с предыдущим, или когда хозяин хотел намекнуть, что визитер излишне засиделся, и ему пора восвояси. Удивительно, но система никогда не давала сбоя! Не знаю, где находилась у секретарши заветная кнопка, которая давала понять, что кощей готов окучивать следующую жертву, или хочет уже выпроводить предыдущую, но никаких световых или звуковых сигналов я никогда не замечал. Наверняка, кнопка была вмонтирована в стул и имела прямой контакт с седалищным нервом миловидной секретарши.

Бабулькино предназначение также неожиданно выяснилось. Хотя и не с первого раза. Ведь она постоянно сидела в неизменной позе, с газетой в руках. Я терпеливо ждал под кощеевой дверью с какой-то бумагой, когда взъерошенный спортсмен с полубезумными глазами забежал в приемную и сразу же устремился к заветной цели — входу в святая святых, без приглашения секретарши. И тут, несмотря на возраст — бабулька оказалась гораздо проворней. Как очень любят утверждать спортсмены — «Мастерство не пропьешь!». Телом закрыла проем, как военный герой амбразуру, широко расставила ноги, пальцы рук мертвой хваткой облепили косяк двери, голова на тонкой куриной старушечьей шее вытянулась вперед и заорала — «Не пущу!». Спортсмен сначала опешил, потом попытался объяснить что у него неотложный вопрос, но старушка была непреклонной, упиралась изо всех сил в косяк двери, как Атлант, поддерживающий небо, и упрямо твердила свое — «Не пущу!». Конечно, ну кто же захочет потерять такое интересное место работы?!

Так что нетерпеливый посетитель вынужден был смириться с судьбой и сесть на диванчик, ожидая приглашения секретарши. Бабулька тоже исчезла из проема и заняла привычное место возле стола-тумбочки, с газетой в руках. Система снова не допустила сбоя. Процесс шел своим чередом. Подозреваю, что начиная именно с «Укрспортобеспечения», получил такой важный толчок в своем развитии институт консьержей в Украине.

На самом деле старушенция на месте телохранителя, это тонкий психологический ход. Спортсмены бывают очень разными, но в основном крепкими, и даже от игрока в шашки можно ожидать удивительных вещей. Ну кто согласится за мизерную зарплату стать на пути атлета? А вот бабулька — беспроигрышный вариант. Костьми ляжет, а врага не пропустит! Советская школа! Да и никто такого охранника ни за что не обидит и не тронет. Высший бюрократический пилотаж! Требует долгих лет службы народу на ответственном посту. О таком уровне кощея я мог пока только мечтать.

Жюль Верн

Однако у меня неожиданно оказался еще один очень достойный учитель, сильно приблизивший меня к постижению высших фигур бюрократического пилотажа. Ошибетесь, если подумаете что это мой ангел-хранитель бюрократических коридоров Марк Михайлович, который так меня выручил, выучил и пристроил-таки тренером по гребле. Он совсем не был безжалостным хищником, как кощей. Хотя психологически идеально вписывался в структуру управления, и как преданный своему нелегкому делу мерин, тянул основной груз неповоротливой и громоздкой бюрократической телеги, не зная конечной цели, подгоняемый вожжами государственной необходимости. За первые несколько месяцев моей карьеры, вложив в мое воспитание часть своей бюрократической души, Марк Михайлович поделился со мной многими полезными на службе навыками и знаниями, которые было нетрудно усвоить человеку с лучшим управленческим образованием в стране, благодаря которым я мог теперь рассчитывать на некий служебный прогресс. На самом деле Марк Михайлович научил и меня, как правильно впрягаться в эту бюрократическую телегу, которую погонял Юрий Николаевич Жюль — начальник управления. Я с удовольствием ее подталкивал, но в перспективе конечно было намного более интересным не впрягаться, а забраться на телегу где-то рядом с Юрием Николаевичем, и двигаться вперед уже не на своих двоих. Я не имею в виду подсиживать руководителя — это низко. Ни разу в жизни я не подводил и не подставлял боссов, даже если не очень хорошо к ним относился, а в данном случае они мне к тому же оба нравились. Колоритные персонажи! Просто не хотелось впрягаться в телегу, систему написания бумажек ради бумажек, отлично осознавая полную бессмысленность такого времяпровождения.

Марк Михайлович приходил раньше всех, и уходил последним, он был всегда занят, времени постоянно не хватало, не прекращая курил, при этом мастерски щелкая, как пианист, клавишами, сгорбившись над стареньким монитором. Но главное, это была абсолютно бесполезная деятельность, в результате которой государство явно не спешило совершенствоваться. Да и время, которое он тратил на нее можно было на мой взгляд сократить минимум вдвое — нужно было просто не так щепетильно лопатить документы, и хоть иногда отказывать теткам-кровопийцам из молодежного департамента.

Я от всей души старался ему помочь, но в перспективе не хотел себя видеть, да и не представлял, даже в страшных снах, на месте Марка Михайловича. Но каждый учит другого в меру своего понимания сложившейся ситуации, а мое понимание разительно отличалось от мировоззрения Марка Михайловича, хоть я и относился к нему всегда с уважением, почтением и благодарностью. Необходимы были какие-то изменения — прогресс! Жизнь в ареале переводчиц под присмотром хоть и не очень строгого, но занудного наставника, Марка Михайловича, начала надоедать.

Начальники у меня были умные и опытные, не первый год в госаппарате, все отлично понимали, поэтому ровно через три месяца после начала моей работы в министерстве протянули руки помощи и выдернули из низшей касты в нашем управлении международных связей. За продолжение моего воспитание решил взяться сам начальник управления, Юрий Николаевич Жюль — среди близких соратников, за глаза, просто Жюль Верн.

Жюль Верн потому, что обладал безудержной фантазией, особенно под мухой, и умел с абсолютно уверенным видом обещать разные вещи, совершенно не собираясь их выполнять. И сколько я его знаю — этот метод всегда работал безотказно! Он никогда не отказывался от своих обещаний, например, ссылаясь на то, что обещал что-то в нетрезвом состоянии. Пил он долгие годы каждый день — как начал в прекрасном светлом комсомольском прошлом, так и не смог остановиться. И при этом, главному комсомольскому принципу — пить всегда за чужой счет, он также никогда не изменял, ни при каких обстоятельствах.

Если бы он отказывался от своих обещаний, ссылаясь на свое пристрастие к крепким спиртным напиткам, все очень скоро подумали бы что он несерьезный человек, и перестали ежедневно подносить патроны и снаряды. Чтобы этого ни в коем случае не произошло, остается испытанный поколениями комсомольцев-разложенцев метод — со всем соглашаться, и никогда ничего не делать.

Допустим, приходит проситель, которому что-то от тебя нужно. О твоей жизни в обнимку с зеленым змием он в любом случае наслышан из госкомспортовских легенд и рассказов сослуживцев. Поэтому сразу приходит не с пустыми руками — в пакете милый перезвон дуплета патронов. Ну как тут откажешь, даже если просьба не очень выполнимая.

И конечно срабатывает основной комсомольский метод — приглашаешь посетителя за стол, наливаешь по рюмочке, обещаешь помочь. Внутренний Жюль Верн просыпается, с каждым следующим возлиянием все больше приободряется, становится уверенней, дело просителя уже практически решено положительно, но тому необходимо сбегать еще за дополнительными патронами, естественно, чтобы закрепить успех.

Если вопрос сложный, например, замолвить словечко на какой-нибудь коллегии, для назначения просителя на желанную должность, то процесс может длиться ни один день, и даже ни один месяц. При этом работает основной комсомольский принцип ничего никогда не предпринимать — если действительно помочь человеку, это значит перейти дорогу другим претендентам, приобрести потенциальных врагов. Политически это неприемлемо для настоящего комсомольца. А просителя, в случае успеха благодарного, можно спокойно и дальше отправлять за боеприпасами, обещая поддержку и в дальнейшем, а в случае провала, всегда можно сказать, что пока не получилось, влиятельные люди и обстоятельства были против, но работа ведется, и в будущем все непременно получится, и вопрос остается на жестком контроле. Однако такие долгоиграющие просители, в бизнесе они зовутся постоянными клиентами, приходили не так уж часто, в основном одиночные патроны подносили представители федераций, в благодарность за визирование перевода приглашения (почему переводчицам ничего и не доставалось), что было Юрию Николаевичу вполне по силам. Хотя троих, не просто постоянных, а вечных клиентов, верных слуг Жюля Верна, я помню очень хорошо. Они неизменно дежурили у него в приемной и, хотя их кошельки за это время изрядно похудели, кого-то из троих всегда можно было застать в, или под кабинетом на протяжении двух с половиной лет что я там работал — такова была сила фантазии шефа!

Благодаря такой тактике — главное никому не навредить, и серьезному офицерскому званию в СБУ , Жюль Верн был долгожителем Госкомспорта, успешно работал начальником управления международных связей, на тот момент, уже долгие 10 лет, пережил на своей должности несколько реорганизаций, и еще больше, министров. Вот такой опытный аппаратный игрок, из той когорты, которой удалось-таки развалить своим не только толстовским непротивлением злу, но и непротивлением добру, а, по сути, полным безразличием ко всему и потребительским подходом к жизни, даже такую великую страну как СССР, решил принять участие в моем карьерном росте.

Для начала меня пересадили в другую комнату — прощались со мной переводчицы с таким же отсутствием энтузиазма, как и здоровались в первый раз. Меня, впрочем, их дальнейшая судьба также особо не беспокоила.

Апгрейд

Технический персонал — переводчицы и девушки из визового отдела остались на базовом карьерном уровне, а я, в общем совсем не дурно, всего за каких-то за три месяца, апгрейдился до следующего, более перспективного. Мое новое рабочее место находилось в просторном светлом кабинете, населенном всего двумя сотрудниками, деятельность которых до того момента оставалась для меня тайной.

Элина — молодая женщина небольшого роста, худенькая, миловидная, с грозным характером. До реорганизации она возглавляла международный отдел в Государственном комитете по туризму. Теперешние же ее обязанности оставались практически теми же, но уже в роли главного специалиста , под одной крышей со спортсменами. Она отличалась аристократическим восприятием действительности, пренебрежительным отношением к людям в спортивных костюмах, которые повсеместно шастали взад и вперед, а также абсолютным неприятием наших двух шефов — Жюля Верна она считала законченным алкоголиком, а Марка Михайловича размазней.

Да и трудно было ожидать от нее другого к ним отношения — до реорганизации все втроем возглавляли независимые отделы, каждый вел в своей структуре характерное индивидуальное направление. Теперь же Элину понизили в должности, влили в одно тело с двумя дополнительными шефами, которые в вопросах современного туризма ни бум-бум, поместили работать в чуждую ее изысканной натуре среду.

В общении со спортсменами и шефами она была крайне резкой и бескомпромиссной. Мне казалось, что не только Марк Михайлович, но Жюль Верн ее побаивался, и как истинный комсомолец, решил не обострять и не демонстрировать, кто в доме хозяин. Элина самостоятельно вела туристическое направление, никто туда не вмешивался, что помогало сохранять динамическое равновесие. Шеф молча подписывал ее документы, заграничные командировки, отчеты. С другой стороны, Элина была высококлассным специалистом в своей сфере, все делала качественно и вовремя, на нее с уверенностью можно было положиться, и не беспокоиться о сроках и результате. И если мазохист Марк Михайлович хоть и со вздохами, но и скрытой радостью, взваливал на себя непосильный груз проблем теток-садисток, бывших учителей из молодежного департамента, то Элина обычно на необоснованные просьбы отвечала так, что просить больше никогда не хотелось.

Мажор Василий

Высокий, плотный, круглолицый, с выразительными серыми глазами и светло-русыми волосами овна, Василий был настоящим мажором. Его отец — всеми почитаемый чиновник высокого ранга, и мать, достойная уважения хранительница домашнего очага, с любовью растили сына, служили ему замечательным примером для подражания, не жалели сил и средств на образование. В результате сын конечно вырос умным, образованным и положительным, однако некоторая тепличность условий формирования личности все-таки наблюдалась. О высокой должности отца на моей памяти он не вспоминал ни разу, однако чувствовалась его абсолютная уверенность в себе, своих силах, завтрашнем дне, что тыл надежно прикрыт и тебе ни разу в жизни не придется беспокоиться о хлебе насущном. Сомнений в правильности или ложности избранного пути, в будущих перспективах у Васи отсутствовали напрочь. Что бы он ни делал, чем бы ни занимался, всегда был уверен, что все в жизни как было хорошо, так и останется. Так что Василий шел по жизни вперед, особо по сторонам не оглядываясь. С другой стороны, во всем его облике сквозила какая-то аристократическая скука. По образованию Василий был международником, окончил институт международных отношений в Киеве, и на тот момент заканчивал кандидатскую на какую-то тему по истории Средней Азии, а также очень увлекался историей Великой Отечественной Войны. Исторические перипетии интересовали его гораздо больше скучной повседневности.

На должности ведущего специалиста международного отдела министерства молодежной политики, спорта и туризма Украины он работал три с половиной месяца, на две недели дольше, чем я. До этого он около двух лет работал по специальности, на невысокой должности в Министерстве иностранных дел. Но жесткий режим, строгие порядки силового министерства и Василий оказались несовместимы! Ему претили и раздражали лизоблюдство, чинопочитание, угодничество и наушничество, на которых зиждется украинская дипломатия. Все организовано так, что на дипломатической работе в Украине дипломаты, эти «каменные жопы», как любил товарищ Сталин называть наркома иностранных дел, товарища Молотова, пережидают, отсиживают определенные периоды между назначениями на должность в посольство за границей. Вот и занимаются малополезной работой с утра и до позднего вечера, с единственной целью побыстрее укатить подальше и несколько лет получать большую заработную плату в иностранной валюте.

Василию же это все представлялось просто смешным и постыдным, к тому же военно-стукаческая дисциплина входила в жесткий диссонанс с его натурой. К тому же, в чем я вскоре смог убедиться лично, у него была одна серьезная слабость, вернее две.

По молодости лет Вася обычно справлялся со служебными задачами до обеда, в отличие от более опытных коллег, которые растягивают удовольствие до вечера. В связи с этим, постоянно вставал вопрос, что же делать в обед и во второй половине дня. Ответ напрашивался сам собой — можно выпить чего-нибудь горячительного, или посмотреть порнушку на служебном компьютере. Но Васина слабость была в том, что в отличие от опытных дипломатов, вроде нашего Жюля Верна, которые за долгую комсомольскую и дипломатическую жизнь приобрели колоссальный опыт, выпили в разы больше, чем позволяет потенциал и возможности человеческого организма, отрастили огромные животы — целые мини-заводы по переработке продуктов распада еды и алкоголя, и поэтому пьянели медленно, то Василий, хоть и был парнем крупным, быстро хмелел и засыпал на столе, или начинал довольно сносно, но при этом крайне громко горланить песни — в основном зарубежные рок-баллады.

В МИДе такое не приветствуется, в особенности, если ты у всех на виду, в буфете за обедом, пропустишь пару стаканов, а потом начнешь напевать вражеские песни. Вот после двух лет такого взаимного непонимания — Василий и МИД расстались. Однако осадок, презрение и неуважение ко всем сотрудникам этого заведения поголовно, засели в любителе западной музыки на всю жизнь.

Так как у нас работа также была дипломатическая, и МИДовцы часто звонили по различным вопросам, с ними всегда, с большим рвением и удовольствием разговаривал именно Вася. У него был просто какой-то дар, ген большого начальника, унаследованный от отца. При любом разговоре, по поводу и без оного, он командирским, уверенным тоном отчитывал МИДовцев, как провинившихся школяров, не обращая никакого внимания на звания и должности. Он учил их жизни, раздавал советы, тыкал носом в ошибки, как процедурные, так и грамматические. Короче, спуску не давал! Редко кто перезванивал во второй раз.

Вполне обоснованно считая свое министерство главным в сфере международной политики, а международные отделы отраслевых министерств своими верными вассалами, звонили нам МИДовцы с полным чувством своего несомненного превосходства, зато трубку вешали уже совсем с противоположными эмоциями. Очень зря они два года обижали Василия! Если я брал трубку и Вася понимал из контекста, что на том конце провода сотрудник Министерства иностранных дел, он сразу кричал:

— Дай! Дай, я сам с ним поговорю!

Разумеется, я не мог ему отказать в удовольствии. Элина на это только головой качала. Но я подозреваю, что в глубине души ей это все тоже нравилось — она сама иногда могла очень жестко ответить, и за словом в карман никогда не лезла.

Если на Элине лежал целиком и полностью груз туризма, то Василий занимался в основном международными договорами и протоколами, а также огромным количеством контрольных вопросов и документов различных министерств и ведомств.

Когда меня перевели в новый кабинет, в мои обязанности уже входило помогать Марку Михайловичу в вопросах международной молодежной политики. Затем мы с Василием поделили между собой страны, кто за работу с какой отвечает.

А Юрий Николаевич лично поручил мне ведение сопутствующих вопросов и подготовку к подписанию Украиной двух профильных спортивных международных конвенций — «Конвенции о насилии болельщиков на стадионах» и «Антидопинговой конвенции». Это было гораздо интереснее, чем просиживать штаны над переводами.

Новая жизнь

Первые дни в новом кабинете Вася и Элина глядели на меня не очень приветливо — присматривались и изучали. Наверное, из-за моего высокого роста, а также крепкого, хоть и несколько грузного телосложения, подозревали в спортивном прошлом. А это для них был практически тот же диагноз, что бесноватость для священника. К тому же моя должность тренера по гребле говорила сама за себя.

Да и Марк Михайлович, со времени моего здесь появления, начал появляться в кабинете на порядок чаще, такая уж у него была натура, что наводило новообретенных моих коллег на подозрения о моей приверженности и преданности руководству, которое Элина сильно недолюбливала, да и Василий относился к шефам несколько свысока, что вообще было присуще его натуре, по отношению к подавляющему большинству двуногих обитателей планеты Земля.

Однако очень скоро все встало на свои места, мы узнали друг друга получше, возникло определенное взаимопонимание, одним словом — сработались! Да иначе и быть не могло! Элина и Василий были людьми интеллигентными, хотя и очень своеобразными, но с ними вполне можно было общаться на одном языке.

Я потихоньку втягивался в новые обязанности и задачи, и вскоре начали вырисовываться многие положительные перспективы моей принадлежности к теперешней касте, хотя зарплата и оставалась такой же смехотворной.

Во-первых, с Василием и Элиной было гораздо интересней и веселее, с интеллектуально развитыми людьми всегда приятно пообщаться. К тому же, их гипертрофированная нелюбовь к спортсменам придавала свой шарм. Во-вторых, работа с международными договорами, протоколами и конвенциями сулила частые зарубежные командировки.

Со многими странами были подписаны рамочные договора о сотрудничестве в области спорта. Такие договора обычно подписывались лет на пять. Мероприятия, которые проводились в соответствии с данными договорами, предусматривались протоколами, которые переподписывались ежегодно. И какие это будут мероприятия, зависело от нас с Василием, потому что протоколы и договора, если их не было или их действие заканчивалось, составляли именно мы. Ну и, естественно, мы придумывали разные обмены делегациями между нами и министерствами и ведомствами европейских стран по актуальной спортивной проблематике, с возможностью самим в таких обменах опытом поучаствовать. Конечно, работы было немало, такие договора и протоколы требуют согласования с зарубежными спортивными государственными структурами, но иностранные чиновники тоже любят ездить в зарубежные командировки за государственный счет, поэтому особых проблем с согласованием и подписанием не возникало. Основными нашими партнерами были европейские страны, в основном, восточноевропейские (в дальнее зарубежье добираться дорого, и поэтому никто бы смету не утвердил). К тому же, с чиновниками из бывшего соцлагеря было полное взаимопонимание. Они сразу уясняли, что к чему, и с радостью согласовывали и подписывали документы.

Подписание же протоколов со многими странами часто происходило одновременно, во время так называемых «Министерских игр». Министерские игры это ежегодное мероприятие, состязания в различных видах спорта между сотрудниками государственных органов в области спорта различных стран, которые каждый год проходили в очередной стране-участнице. Достаточно было взять с собой профильного заместителя министра с правом подписи и убедить сделать то же самое восточноевропейских коллег, чтобы скопом подписать все протоколы.

Естественно, все происходило и организовывалось пафосно, с помпой, торжественным подписанием, обменом документами, ручками и рукопожатиями. Организаторы министерских игр были в курсе, всегда предоставляли соответствующие обстановке помещения и создавали необходимый антураж. МИД мы естественно никогда не предупреждали о подписании и ничего с ними не согласовывали, чтобы не учили жить и пиявками не присосались к нашим протоколам, навязывая в наши зарубежные командировки своих сотрудников.

Министерские игры очень уважал Юрий Николаевич. Он и так особо не стеснялся, однако, вырвавшись за пределы комитета, давал себе полную волю — ощущал себя международным спортивным королем! Спиртные напитки лились рекой, особенно приятно было отхлебывать из кубков, которые давали за победу в разных видах, а Украина, нужно отметить, очень часто занимала призовые места на этих соревнованиях. Что не удивительно, ведь наши ветераны принимали гораздо больше жидкого сорокаградусного допинга перед соревнованиями, по сравнению с другими участниками, что давало им серьезное конкурентное преимущество — руки у них переставали дрожать абсолютно. Да и с иностранными коллегами, которых Юрий Николаевич знал долгие годы, многих еще с советских времен, любил пообщаться и подписать протоколы. Подписывали протоколы конечно заместители министра, но это был явно не их праздник — тут они были только гостями и статистами, а бал правил именно Юрий Николаевич.

Продолжение здесь