Пригибая мыслящий тростник. Очерк международных отношений. Ч. 5. Эксклюзив

Роман Сергея Войтовича.

Предыдущая часть здесь

Атака на «Укрспортобеспечение»

В спорте есть своя специфика. При командировке на любые соревнования, даже на министерские игры, «Укрспортобеспечение» обязано обеспечить всех членов делегации спортивной формой. Вот тогда, подписывая различные приказы и сметы по участию в министерских играх, я впервые и познакомился с хозяином «Укрспортобеспечения» — торговались с кощеем за лучшую форму и инвентарь. Дедушка хотел зажулить несколько комплектов, что, как показала дальнейшая практика общения, было вполне в его характере. Испытывал он искреннее пристрастие к материальным благам!

Но мне форма таки досталась хорошая. Я до сих пор хожу за грибами в этих простых синих кроссовках «московский Адидас» на коричневой подошве искусственного каучука, которым, на самом деле, нет сносу.

— Василий, кощей из «Укрспортобеспечения», о котором я тебе рассказывал, это где я зарплату получаю, хотел зажулить часть спортивной формы для министерских игр. Но я ему не поддался! Представляешь, какой подлец?! — как-то раз поведал я коллеге, который с ужасом сторонился спортсменов, и поэтому поездкой и подготовкой к министерским играм не интересовался.

— Да, судя по всему, дед тертый калач! А ты мне форму спортивную выписал? — Василий никогда своего не упускал.

— Я тут себе едва выдрал, я же тебе втолковываю, а ты еще и на игры не едешь! К деду так просто не подобраться.

— Да это ты просто и не пробовал! — посетовал мой новоиспеченный друг-сообщник. — Так что, говоришь через «Спортобеспечение» закупаются и все продукты и сувениры для приема иностранных делегаций?

— Именно!

—А почему же мы их не видим?

— Я тоже думаю, что это досадное упущение! Только переводчицам иногда пару-тройку пачек печенья удается умыкнуть у скаредного старика.

— Это как-то необходимо исправить! — как всегда уверенно и крайне заинтересованно заявил Василий. — В руках жадного старика материальные ценности, которых нам очень не хватает. Начиная с элементарных вещей — например, с писчей бумаги.

Ее нам не хватало действительно катастрофически. Все приказы, письма, служебные записки должны были готовиться в нескольких экземплярах. Например, один или несколько отправлялись адресатам, а другой подшивался в соответствующую папку. Копии приказов также нужны были всем вовлеченным сторонам. К тому же, под бдительным оком Марка Михайловича документы в любом случае приходилось переделывать по нескольку раз. А для этого необходимы просто тонны бумаги.

Бумагу же и прочую канцелярию выдавал заведующий складом, ветеран, обживший министерский подвал, в соответствии с одному ему ведомыми нормами, но всегда до смешного мизерными. Говорил и ходил ветеран плохо — последствия пережитого инсульта. Внятных объяснений по поводу норм от него ждать не приходилось, но многочисленные бордовые прожилки на носу говорили сами за себя, за бутылку норму можно было удвоить, а то и утроить, в зависимости от того, насколько актуально стоял для него вопрос в тот или иной момент. Но нельзя же брать грех на душу, и так спаивать больного человека!

Поэтому нужно было искать выход, и мы его нашли. За многолетнюю историю работы международного отдела, в архиве, который находился в шкафу в нашем кабинете, скопились международные договора и протоколы за долгие годы. Вот из старых договоров и протоколов мы постоянно дергали листочки, и на обратной стороне печатали черновики и копии документов, каждый из папок стран, за которые отвечал. Но это была явно временная мера, папки быстро худели, и с этим нужно было что-то делать. Бумажный голод мучил все управление, с ветераном из подвала каши не сварить, поэтому решение вопроса просматривалось только в привлечении ресурсов «Укрспортобеспечения». Однако бумага была лишь небольшой частью комплексной проблемы.

Начало конца

Василий хоть уже давно в МИДе и не работал, однако старые замашки бросать и не думал. Он работал все так же быстро — ежедневно все поставленные задачи выполнял максимум до обеда. Потом ходил с заложенными за спину руками по просторному кабинету взад и вперед с глубокомысленным ленинским видом, темп перемещений все возрастал, а затем он все-таки не выдерживал.

— Что будем делать?! — многозначительно вопрошал он. Намек был очевиден, но до того момента я не был особо пьющим человеком, да и зарплата не позволяла ежедневно «синячить».

Какой бы Василий ни был «мажор», однако после бесславной карьеры в министерстве иностранных дел, у него также возникла серьезная финансовая проблема. Зная о слабостях сына, родители совсем не давали ему денег, а всю зарплату Василия спускали в воронку семейного бюджета. Бутербродный обед был у Васи всегда с собой, а в пустом кошельке был, в лучшем случае, один жетон на метро домой. Хотя обычно после работы его забирала служебная машина отца.

Я мог на свои копейки купить какие-то элементарные спиртные напитки, тем более что закуска Васю мало интересовала. Его девизом была известная украинская поговорка: «Есть — дело свинячье, пить — дело казачье!». Но он питал пристрастие к дорогим спиртным напиткам, которые были мне совершенно не по карману. Иногда Василию удавалось незаметно умыкнуть какую-нибудь дорогущую бутылку дома, из папиной коллекции, и тогда мы устраивали в комнате большой праздник, но это случалось не часто. Поэтому проблема убиения свободного времени после обеда постоянно грызла пытливый ум молодых дипломатов.

Вторым Васиным пристрастием была порнушка. Он хорошо разбирался во всех направлениях и тонкостях, а когда появился свободный доступ в Интернет, и госслужбу ведь изредка посещает прогресс, значительно углубил свои познания.

Один раз он умудрился уложить неизвестным компьютерным вирусом, неизбежным злом порносайтов, всю сеть министерства. После этого случая министр даже лично всех стращал по этому поводу на общем собрании сотрудников, и строго предупредил, что теперь все компьютеры будут мониториться специальным отделом, посещения страниц порносайтов отслеживаться и строго наказываться. Василию, естественно, все эти предупреждения совершенно не испугали, он просто пропустил их мимо ушей, упорно осваивал новые направления порноиндустрии, и знал на память творчество всех известных порномоделей — а кукольная внешность Сильвии Сайнт была у него в особом почете.

— Разрешите взглянуть! — однажды, совершенно неожиданно ворвался в наш кабинет начальник вот этого самого специального отдела, о котором строго предупреждал на собрании министр, и сразу же ринулся к Васиному монитору. — Мне необходимо кое-что проверить.

— Извольте. — Василий невозмутимо подпустил врага к голубому невинному экрану.

Невинному потому, что как раз в этот момент Василий уже удовлетворил свои извращенные пристрастия, и за несколько секунд до вторжения выключил все запрещенные сайты.

— Он тебе покоя не даст! — прокомментировал я вторжение. — Все! Закончилась твоя спокойная порножизнь!

— Да ладно тебе. — на какой-то миг озадачился Василий, а затем что-то придумал и спросил. — У нас же есть в заначке бутылка водки?

— Вроде бы есть. — с любопытством наблюдал я за товарищем. — В шкафу посмотри.

— Замечательно! Вот она! — Василий схватил с полки бутылку и скрылся за дверью.

Пришел он где-то через час, прилично навеселе, напевая хорошо нам знакомую рок-балладу. В руках у него были какие-то компьютерные диски, журналы и записи.

— Ну, и где ты пропадал? — полюбопытствовал я.

— Знаешь, просто замечательные ребята! Они мне вот, — предъявил Вася новые материалы — очень интересных порно дисков дали, журналов, еще и адреса бесплатных сайтов записали.

— Кто же это тебя так осчастливил?

— Как кто, ребята из этого пресловутого спецотдела! Я пошел с ними договариваться, а они в теме оказались. В общем, мы нашли общий язык. Теперь они не будут нас сдавать своему шефу. Больше не прибежит. Можешь тоже спокойно порнуху смотреть. Я тебе сайты порекомендую. Также новые диски обещали давать, и нашу технику без очереди чинить. Двумя словами, отлично сходил!

— Да, вижу мир действительно не без добрых людей. А вы что, водку вместе выпили?

— Конечно! Они еще и одну свою достали.

— Понятно. Полная гармония!

— Где-то так. Учись!

— Где уж нам!

— Ничего, еще и до «Укрспортобеспечения» доберемся!

И когда через некоторое время это действительно произошло, и у нас исчезли проблемы с постоянным наличием алкогольных напитков, мы часто по дружески подпитывали технический отдел. Как оказалось, некоторые из сотрудников техотдела были бездомными, поэтому жили прямо на работе, во вместительных подвалах министерства. Иногда даже не сами, а с сожительницами. Посреди коморки без окон стол, с компьютером и нехитрым скарбом, на тумбочке электроплитка, возле стен компьютерные запчасти, за шторкой диван с сожительницей. Такая вот семейная жизнь, не отходя от рабочего места.

У Василия также было много порнографических журналов. Он привозил их из всех зарубежных командировок, и на вопрос, что ему привезти, когда в командировку ехал я, ответ был неизменным — парочку порножурналов. Он даже давал советы бывалых, где их легче и дешевле можно купить.

Самой замечательной чертой Василия было то, что он обожал и умел дарить подарки. Он везде где бывал подбирал разные предметы, вплоть до маленьких календариков, брендовых спичек и зубочисток, чтобы потом кому-нибудь вручить в виде ценного подарка. Вручение происходило в торжественной обстановке и всегда сопровождалось пафосной речью о полезности предмета дарения.

Мне Василий также часто дарил подарки, и в основном это были дорогие порножурналы и исторические книги, которые он уже прочитал. Василий поразительно быстро терял интерес к прочитанным книгам и журналам, как маленький ребенок к старой игрушке, когда принесли новую. Я же, в знак благодарности, когда мог, угощал его на свои копейки любимым вермутом «Букет Молдавии», который мы в хорошую погоду осушали в наливайке на базаре перед «Олимпийским» стадионом, на месте которой сейчас широкая площадь перед центральным входом. Это был вполне выгодный обмен. Журналы были дорогие и качественные, практически новые (подозрительных следов Василий на страницах и обложке не оставлял), и я их потом передаривал близким друзьям в честь их дней рождений и разных праздников. Вскоре все мои друзья и приятели стали сексуально грамотными, благодаря Васиным журналам.

Однако вернемся к первому, основному Васиному пристрастию. У Юрия Николаевича был хорошо наметанный глаз, и он отлично замечал наши с Василием совместные обеденные отлучки, ну и, естественно, догадывался о целях таких прогулок. К тому же, во время празднования, например, дней рождения и других официальных праздников, которые всегда праздновались широко, он видел, что мы с Василием совсем не против залить за воротник.

Острый нюх не подводил и Марка Михайловича. Он тоже не отставал в подозрениях от главного шефа, гораздо чаще стал заходить к нам после обеда и иронизировал на отвлеченные темы, в то время как мы с чугунными головами «угукали» что-то в ответ и из последних сил, собрав всю волю в кулак, создавали видимость напряженной бюрократической деятельности.

Если Юрий Николаевич никого не боялся, и не стеснялся ежедневно превращать серые будни в яркий праздник, то Марку Михайловичу тоже очень хотелось выпить, но он очень боялся, и иногда тихо выпивал в кабинете, сам с собой наедине. Имидж, скромность и статус не позволяли с шашкой наголо и в бой, как Юрий Николаевич. Да и работать кому-то из двух шефов все-таки было нужно. Управление всегда было на хорошем счету, все задачи выполнялись вовремя и качественно, несмотря на своеобразный имидж начальника управления. О возлияниях Марка Михайловича наедине можно было догадаться только по косвенным признакам, например, иногда можно было неожиданно зайти и обнаружить недогрызенный соленый огурец на блюдечке на подоконнике, при этом бутылка, скорее всего, скрывалась где-то под столом, между его ногами, а на столе был только пресловутый огурец или стакан кефира.

Часто заходил он к нам после обеда не случайно. Очень тянуло сообразить на троих, но стеснялся предложить, статус начальника, чиновничьи страхи и опасения о том, как бы чего не вылезло неожиданно наружу, не позволяли открыто вступить с нами в долю. Марк Михайлович надеялся нас как-нибудь подловить за бутылкой в рабочее время — тогда было бы легче найти точки соприкосновения, простить нас, и принять под свое заботливое крыло. Может он когда-нибудь и набрался бы храбрости, однако Юрий Николаевич его опередил, ведь он не обладал таким застенчивым характером, как Марк Михайлович, и, вследствие этого, у него не было никакой нужды в подготовительных мероприятиях — поэтому он открыто начал понемногу приглашать нас с Василием на свои посиделки, которые часто также начинались в обед, но им далеко не ограничивались.

На таких посиделках мы быстро сблизились, стали добрыми друзьями, естественно, не забывая о субординации — дисциплина и своевременное выполнение всех заданий всегда оставались главным приоритетом.

Хотя пару раз я все-таки пользовался статусом любимчика и дисциплину злостно нарушал.

Юрий Николаевич в принципе был строгим начальником, а как известно, для того чтобы проявить строгость, лучшего повода, чем поругать опаздывающих на работу сотрудников, не существует. Нужно признаться, это моя слабость еще со школы, никогда никуда вовремя не приходить. Когда ловили, я краснел, извинялся, обещал исправиться, но регулярно опаздывал все равно.

И вот, прихожу на работу как обычно, на 15 минут позже, сразу вызывают к шефу. А у меня еще и тяжелое похмелье после вчерашнего — настроение препаршивое. Там уже сидит несколько провинившихся девочек, слушают назидательные наставления шефа, безуспешно ищут оправдания своим регулярным опозданиям — все звучит очень неубедительно. В результате шеф совершенно распоясался, прямо громовержец какой-то, и потребовал от всех предоставить в течение часа объяснительные своего вопиющего разгильдяйства.

Я был очень злой. Во-первых, полчаса выслушивал с больной головой какой-то бред, а теперь еще и объяснительная. Ну что я напишу: «Жора, опоздал потому что бухал с тобой вчера до поздней ночи, а сегодня утром не смог вовремя проснуться!». Решил ничего не писать.

Час прошел, и ничего не случилось. Жора тоже решил не напоминать мне об объяснительной. Я же говорю, он был умным человеком. А девочки на время присмирели — опаздывать перестали, в отличие от меня.

Второй случай произошел летом. Все как назло хотели идти в отпуск одновременно, и меня не отпускали. А мне очень нужно было вырваться. Четыре моих очень близких друга собирались в Крым, в Евпаторию, и звали меня с собой. Один из друзей договорился по своим рабочим каналам о бесплатном жилье, целом домике на побережье. Такой случай, чтобы все одновременно смогли вырваться с работы и на таких выгодных условиях, при нашей хронической бедности, мог больше никогда не представиться. Один из четверых был врачом, и не долго думая, согласился выписать мне больничный. Я позвонил на работу, сообщил что заболел, и исчез на 10 дней — мобильного телефона у меня тогда еще не было, бабушку я проинструктировал отвечать, что заболел, но нахожусь вне дома. Так что неожиданно пропавшему сотруднику звонить было некуда. Отпуск прошел беззаботно, весело и замечательно!

Возвращаться было, честно говоря, очень страшно. Но выхода не было. Час расплаты близился, как и срок окончания моего больничного.

— Сергей, где вы были? — сразу же накинулся на меня с допросом Марк Михайлович, который тут же заскочил в кабинет, едва я сам успел переступить его порог утром понедельника. Как обычно, следил за лифтом.

— Как где, болел. У меня и справка есть. — не очень уверенно лепетал я. Ненавижу врать, довольно унизительный процесс, хотя иногда и крайне полезный.

— Да я-то ладно, а как мы это Юрию Николаевичу объясним? Вы себя в зеркало видели? — моментально, и совершенно неожиданно Марк Михайлович встал на мою сторону, назидательно качая головой из стороны в сторону, как китайский болванчик. — Пойду, постараюсь его подготовить! А вы садитесь за свой стол, работайте!

— Спасибо, Марк Михайлович! Вы широкой души человек! — сразу же воспрял я, рассматривая в зеркало на шкафу свой облущенный нос и очень смуглое от морского загара лицо. — Вы же понимаете, просто так сложились обстоятельства. Я никого не хотел обидеть.

— Да я понимаю, понимаю! Дело молодое! Но как он отреагирует, судить не берусь. — при этом Марк Михайлович с уважительным страхом ткнул пальцем вверх, куда-то по направлению, в котором, по моему мнению, должен находиться совсем не Юрий Николаевич, а сам Господь Бог.

— Да вы особо не беспокойтесь, Марк Михайлович, как-нибудь да будет. — уже почему-то я его успокаивал, а не наоборот. — Ведь это целиком моя вина. Разберемся!

Честно говоря, мне было намного совестнее расстроить именно Марка Михайловича, для которого маломальское нарушение самого незначительного правила государственной службы напрямую приравнивалось к смертному греху, и я искренне опасался в его глазах попасть в категорию неисправимых грешников. Ведь это именно он, в первые дни моей работы в министерстве, когда у меня еще совершенно не было никаких заданий и обязанностей заметил, что я сижу за абсолютно пустым столом и читаю книгу, и тут же научил, чтобы я заполнил стол любыми бумажками в папках, и весь день делал вид, что усердно их изучаю. Теперь мой стол всегда ломится от макулатуры! А с Юрием Николаевичем я встречи как-то и не опасался. Мы всегда отлично ладили и понимали друг друга. И я снова не ошибся. Марк Михайлович напрасно переживал.

Где-то через час вошел Юрий Николаевич, улыбнулся, пожал руку и спросил:

— Ты как?

— Да вот, поправился, здоров! — единственная банальность, которая в тот момент пришла на ум.

— Хорошо загорел! — таков был краткий ответ шефа. Он усмехнулся и пошел дальше.

Вскоре после того, как наладился контакт с Юрием Николаевичем, Марк Михайлович совсем перестал заходить к нам после обеда — это было бессмысленно. Теперь наши с Василием приемные часы были только до обеда. Особенно после того, как удалось, во время очередного застолья на троих, договориться с Юрием Николаевичем насчет «Укрспортобеспечения».

— Юрий Николаевич, обязан доложить, с писчей бумагой совсем беда! — закинул удочку Василий, заканчивая разливать первую бутылку водки, которую мы принесли к шефу в кабинет.

— Так у деда-отставника возьмите, на что он в подвале сидит? Чтобы бумагу выдавать! — сам себе задал вопрос и ответил на него же Юрий Николаевич.

— Больше не дает! — развел руками Василий. — Утверждает, что мы на год вперед получили, и свою потертую конторскую книгу в подтверждение сует.

— Так вы что, не знаете как вопрос решить? — спросил Жюль Верн, назидательно поднимая полную рюмку на уровень наших заговорщицких лиц.

— Да надоело нам этого деда поить! Он как бездонная бочка! Как наладили бартер, ветеран начал по два раза в неделю заходить, и многозначительно спрашивать: «Ну что, как у вас с канцелярией?». А без смазки вообще мизер стал выписывать. Совсем дед распоясался! Но может, выход и есть!

— Да, и что же вы предлагаете? — спросил Жюль Верн слегка прищурившись, многозначительно повертывая на столе пустую рюмку.

— Мы же занимаемся приемом иностранных делегаций? Приказы под эти приемы выписываем. А всю сувенирную и буфетную продукцию под эти приказы почему—то получает «Укрспортобеспечение». — перешел к делу Василий, сопровождая свое заявление приятным звуком наполняемых рюмок.

— Я не совсем связь улавливаю. Какое отношение имеет сувенирная и буфетная продукция к нехватке бумаги? — спросил шеф и опрокинул в бездонное пузо очередную порцию огненной воды.

— Так мы с Сергеем готовы взять все заботы с обеспечением приемов иностранных делегаций на себя. Вместо «Укрспортобеспечения». А канцелярскую продукцию, куда входит и бумага, мы можем выписывать в тех же самых приказах. Ведь для приема делегаций также может быть необходима канцелярская продукция. А на складе «Укрспортобеспечения» ее с избытком, не то что у деда. Только туда нужно как—то добраться.

— Так выписывайте бумагу в приказах, я не возражаю. — благодушно сказал Жюль Верн, закусывая соленым огурцом. — А «Укрспортобеспечение» доставит прямо в кабинет, как всегда.

— Юрий Николаевич, так они же все перепутают, как всегда! — перешел Василий к самому скользкому моменту. — Ведь буфетной продукции мы в приказе выписываем на сто пятьдесят гривен, а девка из «Укрспортобеспечения» приносит лишь несколько пачек печенья, минеральной воды несколько бутылок и пачку чая, гривен на пятнадцать, не больше. И вместо дурацких выцветших вымпелов, мы могли бы полазить по складу у кощея, и выбрать за такие деньги что-нибудь приличное, а то одно название, что сувенирная продукция. Одним словом, мы готовы в целях благополучия нашего управления замкнуть миссию получения сувениров, буфетной и канцелярской продукции на себя.

— Вы действительно хотите этим заниматься? — шеф с интересом переводил хоть и пьяненький, но очень хитрый взгляд с Василия на меня, и обратно.

— Да, мы готовы восстановить справедливость! Мы ведь лучше знаем, что необходимо для достойного приема делегаций, чем «Укрспортобеспечение» из своего флигелька.

— Хм! Ну хорошо, попробуем! Может быть и пора подергать за титьки старого пройдоху! — захихикал шеф, опрокидывая прямо в горло еще одну порцию.

— И помните! Вы все за-щи-ще-ны! — уже серьезно, по слогам, при этом демонстрируя дряблый бицепс на короткой руке, приделанной к бочкообразному туловищу, подвел итог заговора Жюль Верн.

Так переводчицы в один момент лишились своих малых крох — печенья, которое им иногда доставалось от визитов иностранных делегаций. У «Укрспортобеспечения» обязанностей также значительно поубавилось. Мы взяли на себя дополнительную нелегкую ношу — покупать и получать все материальные ценности в соответствии с приказами о приеме иностранных делегаций и отправке отечественных официальных делегаций комитета за границу.

Во всех последующих приказах, кроме нового пункта об обеспечении каждого визита канцелярской продукцией и несколькими пачками бумаги, мы замкнули на себя также затраты на сувениры и буфетную продукцию (делегации типа нужно чем-то угощать и дарить сувениры на память).

Если раньше «Укрспортобеспечение» обеспечивало в основном само себя (на то оно и «обеспечение») — на немалые деньги, в соответствии с приказами, закупали буфетную и сувенирную продукцию, а счастливой дуре переводчице давали только чай, печенье, минеральную и сладкую воду, салфетки и какие-то подарочные вымпела, что Вася выявил в результате несложного расследования в виде сопоставления цен и сумм, выделенных на закупку в приказе, о чем и доложил об этом за бутылкой шефу, то теперь, с позволения Юрия Николаевича, мы начали получать на складе все самостоятельно.

Шеф не хотел открытого столкновения с «Укрспортобеспечением», не его стиль, но готов был молча поддержать Василия в противостоянии. Тем более, он понимал, что ему это также сулило определенные выгоды.

Он не любил ни с кем ссориться, с кощеем также не мешало поддерживать позитивные отношения, но в данном случае решил рискнуть. Тем более что бюджет был наш — управления международных связей, и почему за счет этого бюджета обеспечивается «Укрспортобеспечение», непонятно. Да и инициатива исходила от нового человека — Василия, сына большого начальника. Никто не заподозрит в прямых корыстных интересах. Со стороны финансово-экономического управления, которое распределяет все деньги комитета, проблем также не предвиделось. Его начальник часто бывал нашим собутыльником и большим другом Юрия Николаевича, вполне нам доверял и готов был поддержать перенаправление денежных потоков в обход «Укрспортобеспечения».

Маленькие боги

Очень скоро после запуска новой схемы, нас причислили к сонму богов нашего управления. Если Юрий Николаевич и Марк Михайлович были высшими, как Зевс и Гера в греческом сонме, то мы с Василием стали младшими богами управления международных связей — снабженцами! Теперь мы не только составляли приказы и серьезные сметы, но и полностью отвечали за их практическую реализацию.

Насчет буфетной продукции удалось договориться с той же самой сотрудницей «Укрспортобеспечения», которая раньше по приказам получала на себя материальные ценности. Она за небольшую долю согласилась сама ходить в магазин, покупать и доставлять в прямо наш кабинет все продукты, которые мы просили (то же самое она раньше делала для кощея, только без своей доли). При этом где-то брала товарные чеки на необходимую сумму, в которых не значился алкоголь, который теперь поглощал большую часть суммы, выделенной на буфетную продукцию.

Для приема делегаций мы брали все тот же стандартный набор: чай, печенье, минеральную и сладкую воду, салфетки, а как бонус, незамысловатую закуску и четыре-пять бутылок водки для Юрия Николаевича — он предпочитал только прозрачные крепкие напитки и бутылку армянского коньяку «Ахтамар» для себя.

Канцелярскую и сувенирную продукцию нужно было получать на складе «Укрспортобеспечения», который находился в отдельном здании, на верхнем поле, до которого нужно было идти под гору вокруг «Олимпийского» стадиона около километра. Но чего не сделаешь ради сувениров, канцелярских товаров и бумаги! Если раньше «Укрспортобеспечение» обеспечивало само себя и ничего со склада не перемещалось, кроме как на бумаге, то теперь приходилось брать с собой большие сумки челночников, которые мы тут же на рынке перед стадионом и достали, тележку, и тащить с верхнего стадиона ценный груз.

Изучив по складским спискам наличие сувенирной продукции, мы с Васей долго смеялись. Старый скряга за долгие годы накопил уйму непотребного барахла. В результате многоразовой уценки, цены на большинство сувениров были просто смешными. Тут были хрустальные вазы советского производства — фетиш застойных времен, галстуки многих поколений предыдущих олимпийских сборных, наборы ручек в кожаном чехле с надписью «Госкомспорт», которого на тот момент под таким названием уже не существовало, доисторические соковыжималки, больше напоминающие по габаритам и звуку ядерные реакторы, электрические чайники по бросовым ценам — минимум в три раза дешевле самого дешевого аналога из магазина (правда ровно половина из них ломалась на второй день и уже не подлежала восстановлению), вымпела, прославляющие украинский спорт, на любой цвет и вкус, памятные медали, знаки, дипломы, и масса других, абсолютно бесполезных мелочей. «Укрспортобеспечению» явно требовалась наша помощь в утилизации этого, абсолютно бесполезного, хлама! От склада, как и от руководителя всего этого заведения, крепко веяло нафталином. И мы решили не оставить «Укрспортобеспечение» в беде — взбодрить прижимистого скопидома! На каждый приказ, в соответствии со сметой, мы могли набрать целые горы этого копеечного хлама.

А вот канцелярская продукция была современная и довольно хорошего качества, бумага тоже соответствовала. После каждого приема делегации, росли наши запасы и авторитет. Ведь все сотрудники нашего управления теперь приходили за канцелярией и бумагой не к дедушке с сизым носом из подвала, а к нам с Василием.

Если Жюль Верн в результате наших набегов на склад получал несколько бутылок водки и колбасу с хлебом, мы баловали себя армянским коньячком (даже Элина не отказывалась пропустить пару рюмочек), то Марку Михайловичу всегда перепадала пачка бумаги. Он любил писать письма и печатать документы, поэтому это было для него лучшим подарком. Хотя и от бутылки водки он бы тоже наверное не отказался. Но ему не часто перепадало такое счастье.

В благодушном пьяном порыве, Василий часто брал пачку бумаги, канцелярскую мелочь и шел торжественно одаривать соседние комнаты, угрюмых переводчиц, которые остались без печенья, но приобрели, по нашей душевной доброте, канцелярию и бумагу, а еще, намного чаще, визовый отдел.

У одной из сотрудниц визового отдела, Ларисы, была молоденькая симпатичная дочь-блондинка с длинными ногами, и красивыми распущенными волосами. Она иногда заходила к маме на работу, и ее, еще не до конца оформившаяся девичья притягательность, не ускользнула от наметанного на соответствующих фильмах и журналах взгляда Василия. Дочь Ларисы напоминала Сильвию Сайнт в юные годы. Ну как тут было не увлечься!

Василий очень уважал и слушался своих родителей. И вот, со свойственной ему полной непосредственностью и прямолинейностью, зашел в лоб, во время одного из наших визитов с небольшими подарками в визовый отдел.

— Лариса, я еду отдыхать на Сицилию! — неожиданно сообщил Василий.

— Как замечательно! — романтично воздев глаза к потолку воскликнула Лариса, видимо представив в Италии себя. — Тебе что, с визой помочь?

— Нет! Отпусти со мной свою дочь?! — совершенно неожиданно для всех присутствующих предложил Василий.

— Это как? — очень удивилась Лариса, моментально вернувшись мыслями с лазурного побережья.

— Что значит, как! Поедем вместе отдыхать! Ты не подумай, ничего неприличного. У меня серьезные намерения. — еще больше удивил Василий мать симпатичной блондинки.

— А она об этом знает? — совершенно обескураженно поинтересовалась Лариса.

— Пока нет. Я же тебя спрашиваю?! — гнул свою линию журнальный ловелас.

— Но ты же ее не приглашал, она тебя почти совсем не знает, пару раз только мимоходом видела?! А тут — вместе ехать отдыхать! Как можно?

— А ты зачем? Ты же мать! Она у тебя что, шалопутная? Родителей совсем не уважает? Ну, тогда ладно! — и недовольный вылетел из кабинета, а я скромно ретировался следом.

За закрывшейся дверью разорвался снаряд дружного девичьего хохота. Визовый отдел покатывался со смеху.

Но, несмотря на такие мелкие неудачи, мы все равно были в большом авторитете. Хотя серьезные дыры в обеспечении ежедневного комфорта все еще оставались.

Я уже вспоминал, что Василий отдавал в семейный бюджет всю зарплату до копейки, а на карманные расходы родители денег не давали совсем, памятуя печальный опыт работы сына в министерстве иностранных дел.

Несколько бутылок коньяку в месяц, которые перепадали от иностранных делегаций, проблему полностью не решали. Юрий Николаевич также приглашал не очень часто, а иногда и сам заходил и спрашивал: «У нас что-нибудь есть?». Если было, Василий иногда приносил из дому бутылку-другую как резерв, мы его угощали, если не было, шеф шел искать другие варианты, но денег на бутылку практически никогда не давал — как я уже упоминал, комсомольский этикет позволял пить за свои только в случае крайней необходимости.

Буфетный алкоголь улетучивался практически моментально, а вот сувенирная и канцелярская продукция горой скапливались в шкафу, соседствуя с международными договорами, и на полу за столом, в углу кабинета, несмотря на наши постоянные одаривания соседних женских отделов, в обмен на всякие вкусные сладости, которые девчонки часто приносили из дома. Однако серьезный перекос материальных благ был очевиден. Ситуацию необходимо было как-то исправлять, в пользу жидкой валюты.

Продолжение здесь