Пригибая мыслящий тростник. Очерк международных отношений. Ч. 24. Эксклюзив

Роман Сергея Войтовича

Предыдущая часть здесь.

Глава 8. Восхождение-откровение

Давняя мечта

Чем ближе было лето, тем чаще Саша возвращался к своему заветному желанию посетить Аляску. Он вообще много рассказывал о горах и искренне их любил — наверное, в прошлой жизни был соколом. А покорение горы Мак-Кинли было голубой мечтой. И в определенный момент, когда речь зашла о регистрации заявки на подъем, я с ужасом осознал, что он действительно собирается ее в скором времени осуществить, еще до приезда жены. Вернее жене он вообще сообщать не собирался, чтобы не волновалась.

— Да какая Мак-Кинли?! — уговаривал я его не раз. — Ты же говорил, что выше трех с половиной тысяч метров ты никогда не поднимался, а тут такая дура, больше шести тысяч метров, как ты это себе представляешь?

— Да чепуха это все! — отбивался Саша в привычной манере. — Там есть пеший маршрут, дойду! Хочешь, пойдем вместе? Классно будет!

— Да, отца ты уже на параплане запускал! Классно вышло, инвалидом оставил! — напомнил я.

— Я же тебе миллион раз говорил, он сам виноват. Испугался и растерялся. Плохо рулил парапланом.

— А тещу со скалы в воду кто скидывал?

— А вот она молодец, плакала, но прыгнула. Не испугалась!

— Да нет, это ты молодец! У тебя же подготовки альпинистской, да и снаряжения нет?

— Как нет, я же обучался альпинизму в секции?! К тому же, там маршрут есть пеший, не технический, лезть никуда не нужно, пешком дойти можно. А оборудование через интернет по дешевке куплю, не новое.

— Ты что, сам идти собираешься?

— Зачем сам? С Эриком пойду! Это американец. У нас с женой была общественная природоохранная организация в Узбекистане, я тебе рассказывал, так он к нам волонтером на лето приезжал. Учится в университете русской филологии.

— Он альпинист?

— Нет. Но он очень любит горы и приключения. Я его в Узбекистане тоже на параплане запустил. У него очень хорошо с первого раза получилось.

— И ты хочешь американского филолога затащить на шестикилометровую гору?

— Почему просто филолога? Он спортсмен, марафонец, чуть не каждый день по пятьдесят километров наматывает.

— Понятно. Я тоже еду с вами. — Сашу ни в коем случае нельзя было отпускать самого, с американским филологом. Если бы с ним что-то там без меня случилось, я бы себе этого никогда не простил. Я отлично понимал, что в результате такого похода мы с Сашей можем серьезно поругаться. Хорошо зная его горячий темперамент и неуемную энергию, конфликты были неизбежны, однако выхода не было. Нужно было идти. Да и приключение обещало быть незаурядным, хоть и рискованным. Саша это все описывал так красочно и эмоционально, так много раз, что и меня, в конце концов, соблазнил своим сумасшествием.

— Нет, если ты идти не хочешь, то не иди? — пробивал меня Саша на слабо. — Поход предстоит тяжелый, да и стоить это будет по-видимому недешево.

— Я же сказал, решение принято! Мы идем на Мак-Кинли вместе. Я тебя не брошу. Уверен, что все будет хоть и нелегко, но очень интересно и познавательно.

— Вот и договорились, узнаю друга Серегу! — подвел финальную черту Саша.

Легко было сказать, что я иду штурмовать гору вместе с Сашей, однако необходимо было совершить без отрыва от учебы многочисленные приготовления.

Для начала, необходимо было зарегистрироваться, и получить разрешение на подъем. Заявки за всех нас троих заполнял Саша, лидер нашей экспедиции, и единственный из всех, имеющий хоть какой-то альпинистский опыт.

Регистрация прошла без проблем. Саша понаписывал, что мы с Эриком покорили множество высоких гор с вычурными для американской, да и для русской речи узбекскими названиями, гордостью его родины. Американцы поверили, и выдали нам разрешение на подъем, которое, правда, стало действительным только после оплаты соответствующей суммы в сто пятьдесят долларов. Так как гора находится в национальном парке, то деньги за подъем подразумеваются на содержание инфраструктуры парка, рейнджеров, спасателей неудачливых альпинистов.

Подготовка

После получения разрешения, перешли к непосредственной подготовке к экспедиции. Во-первых, заказали билеты на самолет да Анкориджа, самого большого города на Аляске. Билет на одного человека от Индианаполиса, с одной пересадкой, обошелся в семьсот долларов. Довольно дорого, однако стоимость перелета составила наверное лишь десятую часть наших трат на экспедицию. Так как Саша смог привезти из Узбекистана только свой параплан, то все альпинистское снаряжение и экипировку предстояло приобрести за довольно короткое время.

Через интернет купили хоть и бывшую в употреблении, однако надежную обувь с пластиковым верхом, в которой не страшны самые лютые морозы. Приобрели специальные теплые альпинистские штаны и перчатки, однако камнем преткновения стала теплая верхняя одежда. Настоящие альпинистские куртки стоят каких-то безумных денег, которых и так было не много, а весной и летом из обыкновенных сетевых магазинов теплую одежду убирают, ничего зимнего найти практически невозможно.

Оставался единственный вариант, искать теплую одежду в секонд хендах. Деятельный Саша быстренько обзвонил все местные варианты, и в парочке нас согласились допустить к зимней коллекции, которая даже у них летом находилась не в торговом зале, а на складе.

Американский секонд хенд меня приятно удивил, во-первых, бросовыми ценами, даже по сравнению с нашими аналогами, а также широтой ассортимента. Даже в таком маленьком городе как Блумингтон, можно было подобрать вещи практически на самый изысканный вкус.

Также очень понравилась простота и доброта персонала. Я выбрал себе три хлопчатобумажные рубашки по доллару штука, шерстяной свитер за пятерку и альпинистскую куртку за десятку. Хотя куртка и была не самых последних фасонов, но была пуховой, теплой, к тому же окрашенной в яркие, родные желто-голубые тона, тона украинского флага. Эта куртка весь поход напоминала мне далекую родину и бабушку.

Хозяин секонд хенда заинтересовался, зачем двум русским студентам понадобились зимние вещи в конце весны. И когда Саша объяснил ему о наших планах, то все вещи достались нам бесплатно. Как узнал, что все вещи необходимы нам для дела, то просто подарил.

Кроме одежды, мы также заказали через интернет кошки (крампоны), такие подошвы с острыми шипами, чтобы карабкаться по льду, альпинистские системы, своеобразные трусы-пояс, одевающиеся поверх штанов, к которым крепится всякая всячина. Взяли два нетехнических ледоруба, множество карабинов, аптечки, металлические кружки, плошки, котелок, надежную специальную легенькую керосинку, спальные мешки, в которых, судя по техническим характеристикам, можно спать на открытом воздухе до минус тридцати пяти, неплохие трекинговые палки, надежную двухместную палатку за триста пятьдесят долларов, а также длинную специальную веревку, или трос, ну и конечно, купили хорошую камеру, чтобы запечатлеть подвиг. Также, для обеспечения связи, купили три любительские рации (воки-токи), работающие на расстоянии до пяти километров.

В процессе подготовки чувства у меня были смешанные. Все казалось сплошной авантюрой, ведь Эрик совсем не ходил в походы, я пару раз бывал в Карпатах летом, правда, выше полутора тысяч метров не поднимался, да и у Саши опыт хотя и был, но не высокогорный. После походов в Карпаты, когда мы по туману неделю таскались с тяжеленными рюкзаками, я понимал, что будет очень нелегко. Однако новые впечатления от высокогорного восхождения должны были затмить и расходы, связанные с подготовкой, и предстоящие трудности.

Эрик-шперик

Где-то за месяц до похода к нам приехал Эрик, обговорить детали и обсудить маршрут. Он был настоящим марафонцем: невысокого роста, худым, жилистым, смуглым. Желтоватый цвет лица был, по-видимому, результатом образа жизни Эрика. По словам Саши, Эрик был уникальным американцем. Выходец из бедной семьи, он учился в каком-то университете в штате Массачусетс на последнем курсе русской филологии, подозреваю что бесплатно, за счет какого-то гранта. Он тратил на жизнь около пятидесяти долларов в год, и выглядел при этом довольно счастливым, не считая нездорового цвета лица. Жил он прямо в университете. Записался в какой-то кружок, или студенческую группу, у которой было свое помещение при университете, вот там бесплатно и ночевал.

А питался с мусорников, чему и нас с Сашей уже успел научить отставной профессор Джон, сразу по прибытии в Блумингтон. Но мы с Сашей так и оставались любителями в этом своеобразном виде спорта, зато Эрик оказался настоящим профессионалом.

Когда я впервые увидел щуплого черноволосого американца, он мне в общем понравился. Во-первых, он не улыбался дурацкой американской улыбкой, а просто подошел и пожал по-нашему, по-простому руку. Во-вторых, он видимо неплохо успел за четыре года изучить русскую филологию, поэтому общались мы довольно свободно по-русски, да и необычный образ жизни Эрика вызывал мое живое любопытство.

— Саша говорит, что тебе хватает пятидесяти долларов в год на жизнь. Как это тебе так удается? — поинтересовался я при первой удобной возможности.

— Да как, живу при университете бесплатно, еда тоже бесплатно, вещи из секонд хенда. Вот и обхожусь где-то на полсотни в год. А сейчас на поход на вершину Мак—Кинли все свои сбережения придется выложить, заработанные с папой на стройке прошлым летом.

— А где еду-то бесплатно берешь?

— Мы, американцы, народ очень расточительный. В магазинах и супермаркетах, как только подходит формальный срок годности, еду выкидывают в мусор в огромном количестве.

— Ну да, это же не Россия, свиней не держат! — вставил я свои пять копеек.

— Каких свиней? А, ну да! — быстро сообразил Эрик, потому что бывал в России, где продукты питания так просто не выкидывают. — Свиньи только у фермеров, их особыми кормами питают.

— А где же этот мусор лежит?

— Да с тыльной стороны магазина нужно искать. Я в своем городе все благодатные места знаю. — продолжал свой рассказ Эрик. — Лучше всего искать продукты в маленьких, частных магазинах. Они там довольно качественные, и их просто в мусорный контейнер позади магазина выкидывают, как только срок годности подходит к концу. Я все точки в городе знаю, вам также угощение привез.

При этом Эрик с деловым видом достал из рюкзака несколько пластиковых упаковок с клубникой, а также немного вполне симпатичных мучных изделий.

— Видите, клубник всего пару штук порченных, а выкидывают всю пачку! С хлебом вообще удивительная история. Мое любимое место, это маленький хлебный магазин со своей пекарней — что за день не успели продать, вечером безжалостно в мусор, а на утро новый хлеб пекут.

— Тут дети в Эфиопии голодают, а они хлеб втородневный в мусор выкидывают! — буркнул я.

— Так в маленьких магазинах еще ничего, хоть я подберу! — продолжал Эрик знакомить нас с буднями бомжа. — А в супермаркетах они выкидывают гораздо больше продуктов питания, но у них такие мусорники, что там все ежедневно безжалостно прессуется. Вообще никак не используешь такой мусор. Зря продукты переводят.

— Вывод! Зажрались! — подытожил я.

— Хватит о язвах капитализма! Давайте лучше план путешествия обсудим? — предложил Саша.

— Ну, давай, давай! Рассказывай, что ты там напланировал. — переключился я с Эрика на Сашу.

План авантюры

— Вылетаем двадцать восьмого мая до Анкориджа. — начал Саша. — Так как прилетаем поздно, то на ночевку остаемся там же, в мотеле. Багажа в самолет больше двадцати килограмм не возьмешь, поэтому еду будем покупать по прилету, на следующий день, утром. Сразу после этого выезжаем автостопом до Талкитны, это небольшой городок недалеко от подножия горы, где находится администрация национального парка и рейнджерская станция, где нам нужно будет подтвердить свое восхождение, окончательно зарегистрироваться и прослушать обязательный инструктаж. Ну, а дальше идем пешком!

— Саша, так я тоже информационную брошюру о восхождении читал. — решил все-таки уточнить я. — И о пешем маршруте читал. Он начинается от базового лагеря на леднике, у самого подножья горы. А до туда вроде бы все самолетом летят?

— А мы пешком пойдем! Там меньше ста километров, а самолет туда и обратно триста долларов стоит! — пояснил Саша.

— Это замечательно! Но тебе не кажется странным, что практически все группы к базовому лагерю почему-то летят самолетом. Может эти сто километров по пересеченной местности не так-то просто пройти? — сомневался я в правильности решения идти пешком.

— Да им просто денег не жалко. А может, времени мало. Откуда я знаю?! — замахал Саша длинными худыми руками. — Отлично дойдем! Я целых семь дней на это выделил.

— А на само восхождение?

— Еще семь дней. И семь на обратный путь.

— Ты думаешь, успеем?

— Я уверен, что успеем! Ну что там сто километров пройти? Раз плюнуть! Одно развлечение! Не сомневайся, я гарантирую!

— А еду на три недели на себе в рюкзаке тащить будем? Это сколько же он весить будет?

— А я не говорил что легко будет! Ну да, тяжелый конечно рюкзак получается, может около пятидесяти килограмм. Тебя никто не заставляет идти. Подумай хорошенько, еще не поздно! — начал раздражаться Саша.

— Да нет, решение принято, и я пойду. Просто уточняю. Могут же быть у меня сомнения? — парировал я. — Ведь рюкзак в пятьдесят килограмм, это практически неподъемная ноша.

— Почему неподъемная? Ходят люди и с большим весом. Не выдумывай, и панику не разводи!

— Ну, ну, посмотрим! Какая паника?! Просто все почему-то самолетом летят эти несчастные двести километров в обе стороны и платят триста долларов, а мы пешком собрались. Вот и вопрос возник. — я больше не стал возражать, а Эрик, который никогда тяжелых рюкзаков вообще не таскал, только глазами хлопал и непонимающе глядел то на Сашу, то на меня. Видимо мы слишком быстро говорили, и он не успевал улавливать.

— Вот и хорошо. Значит, общий план похода утвержден. После базового лагеря будем каждый день переходить от одного лагеря к другому, а всего их пять, находящихся на всем протяжении подъема, пока не достигнем вершины. Ну, если погода позволит, конечно! Спустимся вниз быстро, дня за два. Но еще несколько дней про запас у нас будет. Обратные билеты на самолет я брал с приличным зазором.

После обсуждения маршрута, Саша начал обучать нас азам альпинизма — как себя вести в горах, как спускаться по веревке, как вязать узлы, как привязываться друг к другу и идти в связке, как тормозить об лед ледорубом, если начнешь падать вниз или тебя потянет привязанный к тебе товарищ, когда провалится в трещину. Это было весьма познавательно, но я надеялся что на практике новые знания применять все-таки не придется, потому что они были чисто теоретическими, а для того чтобы эффективно использовать их при сильном морозе в состоянии стресса и цейтнота, я подозревал, что необходима их многократная практическая тренировка. Однако Саша как всегда уверял что я боягуз, что все мои возражения это чепуха, что он чисто для проформы нам все рассказывает, и эти знания нам при пешем восхождении вряд ли пригодятся.

Я не возражал, все равно ничего изменить за такой незначительный срок не представлялось возможным, и оставалось только положиться на свою судьбу, которая нужно отметить, до сих пор сбоев не давала. Саша же никогда не сомневался в своей счастливой звезде, да и Эрик был не робкого десятка, одним словом — спортсмен!

Оставалось решить вопрос со стажировкой. Дело все в том, что по условиям нашей программы, мы были обязаны найти себе стажировку на период летних каникул. Так как мы в основном занимались подготовкой к штурму вершины, то о полноценной стажировке речь не шла. Если бы мы ее нашли в какой-нибудь государственной или муниципальной структуре, как сделало большинство наших соучеников по программе, то ни о каком походе и речи быть не могло. Пришлось бы ехать скорее всего в другой город, и работать там все лето.

Но был другой вариант, остаться на стажировку под руководством какого-нибудь профессора в своем университете, и заниматься с ним академической или научной деятельностью, изучать какую-нибудь специализированную тему. По этому пути мы и пошли. Договорились с добрым профессором Вертиллой, который очень хорошо к нам относился, получили от него задания на все лето, и со спокойной совестью отправились в поход. А задания оставили на потом.

Когда мы подсчитали, сколько денег потратилось, и еще предстоит потратить на поход, то у нас просто волосы встали дыбом! Мы были на грани разорения! Если бы не кредитная карточка, с лимитом, на тот момент, уже в девять тысяч, то можно было сразу объявлять дефолт. Денег было конечно жалко, но мы жили только походом все последнее время, поэтому об отмене своего решения покорить гору Мак-Кинли и речи быть не могло. Тем более, что основные закупки снаряжения и оборудования уже были произведены.

Саша попытался решить вопрос со спонсорством университета, но я сразу говорил ему о сомнительности такой затеи. Однако, попытка, не пытка! Саша пошел в деканат, и предложил за небольшую спонсорскую материальную поддержку установить флаг университета на вершине горы. Заместитель декана ему ответил, что предприятие слишком рискованное, и если факультет поучаствует материально в организации экспедиции, а потом с нами что-то произойдет, то университет будет нести за это юридическую ответственность. Саша негодовал, однако они были правы. Хоть у нас и была медицинская страховка, оплаченная организаторами нашей учебы, однако она явно не покрывала риски, связанные с таким сомнительным мероприятием, как покорение самой высокой вершины Северной Америки. Так что отказ был вполне логичным, оправданным и ожидаемым. В результате пришлось рассчитывать только на свои силы и идти в поход исключительно на свой страх и риск. Да и если бы организаторы узнали о наших планах, то также по голове бы не погладили — наверное, отправили бы за такое безрассудство и наглость с нашей стороны моментально домой.

Но они не узнали! Двадцать восьмого мая, сдав все хвосты по учебе, мы благополучно стартовали по направлению к новым приключениям.

Анкоридж

До Анкориджа долетели без проблем. С Эриком встретились уже в Сиэтле, во время пересадки. Так что на Аляску прибыли в полном составе. Хоть Анкоридж и самый густонаселенный город Аляски, однако, сам по себе небольшой. Городок без уже ставших для нас привычными небоскребов, характерных хотя бы для деловых центров городов, усеян одно и двухэтажными домишками, такими же хрупкими на вид, как и любой другой небольшой населенный пункт по всей Америке. Однако местный колорит бросается в глаза даже из окна аэропорта — со всех сторон видны горы, все еще покрытые снегом, несмотря на то, что май на исходе. Величественный Аляскинский хребет так и манил к себе, в поисках неизведанного, абсолютной тишины, красоты, приключений.

Очень тянуло моментально выдвинуться к горам, однако перелет был длительным, приземлились мы не очень рано, предстояло еще запастись продуктами на весь поход, поэтому первую ночевку собирались провести в мотеле, прямо в Анкоридже.

Мотель мы забронировали заранее, причем довольно дешево. Если в большинстве мотелей США стоимость проживания составляет около сорока долларов с человека, то в мотеле Common Ground (общая земля (англ.) — прим. авт.) в Анкоридже мы устроились всего за пятнадцать с носа. Но и условия были явно хуже, чем в большинстве сетевых мотелей. Это был просто большой дом с несколькими комнатами, одна из которых нам и досталась. Небольшая комнатушка, с тремя узкими кроватями, хотя и довольно чистая. Народ мы неприхотливый, Эрик вообще все больше по мусоркам проживает и питается, так что на сутки переночевать и обогреться нас все вполне устраивало.

Когда мы познакомились с хозяйкой мотеля, а также с несколькими обитателями, также местными жителями Аляски, на несколько дней приехавшими по делам в Анкоридж, то сразу же стало понятно, что общераспространенное мнение о том, что на Аляске живут особенные люди, сильно отличающиеся от остального населения США, абсолютно соответствует действительности. Необычные, яркие индивидуальности, более добрые и человечные чем средние американцы, общаются и ведут себя проще, искренне интересовались нашим предприятием и пытались помочь дельным советом. Эрик, у отца которого была на Аляске земля, подтверждал это наше первое впечатление.

— У нас как-то на глухой проселочной дороге сломался автомобиль. — рассказывал Эрик. — Что делать? Куда идти? Мы совершенно растерялись! А тут, на наше счастье, мимо проезжал полицейский и остановился спросить, в чем дело. Мы ему объяснили, что произошло, и представляете, он попытался самостоятельно отремонтировать автомобиль!

— Молодец какой! — воскликнул Саша.

— Так это не все! — продолжал Эрик. — А когда не вышло, самостоятельно отбуксировал на своем служебном внедорожнике до ближайшего сервиса. Ни в одном другом штате это просто невозможно!

Хоть американцы и выторговали у России Аляску по дешевке, до сих пор освоить не сумели. Население маленькое, инфраструктура практически не развивается. Если ты готов жить на Аляске, то с тебя не только налогов брать не будут, а будут еще приплачивать пару-тройку тысяч в год из местного бюджета — доходов от налогов, полученных от нефтяных компаний, только за сам факт проживания на Аляске. Но даже при этом, желающих находится немного. А если и находятся, то это зачастую большие оригиналы, которым опостылел американский образ жизни, захотелось свободы, и они нашли ее здесь, среди таких же странных персонажей, как сами.

Однако жить здесь непросто — зимой холодно, полярная ночь, кругом дикие звери и медведи. Строиться тоже непросто. Хоть земля отцу Эрика досталась очень дешево, однако по проселочной дороге строительные материалы доставить невозможно, поэтому они их летом сплавляют по реке, а потом типа строятся. Об удобствах говорить не приходится, если это конечно не Анкоридж и не более-менее крупный населенный пункт.

По прибытии в мотель, мы первым делом отправились за продуктами, в ближайший супермаркет. Продуктов покупали из расчета на три недели, поэтому когда отоварились, то пожалели, что рюкзаки оставили дома. Тяжелых пакетов было так много, что нести в руках их не представлялось никакой возможности.

— Хм! Много еды как-то получилось?! — озадачился Саша.

— Да, а завтра еще через весь город пешком до трассы тащиться, ведь кроме продуктов на три недели, еще и снаряжение все тащить придется. Не я буду, если меньше пятидесяти килограмм выйдет. — поддержал я.

— Ну, и что ты предлагаешь? Как я понимаю, у тебя какая-то есть идея?

— Предлагаю еду из тачки не выгружать, а так с ней и уехать из супермаркета. Легче будет. — предложил я.

— А в поход ты тоже с тачкой пойдешь? — поинтересовался Саша.

— Не нужно опережать события! Чем быстрее до трассы доберемся, тем быстрее попутку до Талкитны поймаем. — а на следующий день мы собирались выйти раненько, чтобы скорее достичь трассы и словить попутку до Талкитны, ближайшего к горе Мак-Кинли городка. По слухам, это был действительно маленький городок, где купить необходимые продукты и снаряжение уже не представляется возможным.

— Ну, может ты и прав! — согласился Саша. — Эти покупки еды ужасно разбередили аппетит. Поехали, наверное, пообедаем?! И побыстрее!

— Не возражаю! — поддержал я, и наш процессия с тачкой двинулась к ближайшей пиццерии. Почему-то всем троим захотелось последний цивилизованный обед съесть в пиццерии.

Такая подходящая пиццерия нашлась очень быстро. Невзрачная вывеска и вход манили нас тем, что в таком месте пицца просто обязана быть нам по карману. Мы вошли внутрь, и оказались внутри фильма «Крестный отец» или «Леон». Пиццерия не зря носила имя сицилийской. В разных концах зала сидело несколько групп маленьких смуглых сицилийцев. До того как мы вошли, они по-видимому тихо общались на своем непонятном диалекте, а «крестный отец» стоял за прилавком. Но как только мы появились, оставив груженую тачку у входа, все дружно с любопытством уставились на нас. Изучили, оценили, и продолжили свою сицилийскую абракадабру.

Это был какой-то театр абсурда — сицилийская мафия на Аляске! Ну кто бы мог подумать. Однако нас спокойно обслужили, без каких-либо осложнений. Пицца была душистая и вкусная. Тесто с начинкой замечательно заполнило наши животы и легло камушком на дно. Расплатились, поблагодарили, двинулись к выходу.

— Постойте! — крикнул Эрик и стремглав бросился к нашему столику. Схватил коробку из-под пиццы и догнал нас.

— Зачем она тебе? — удивился я.

— Увидишь! — загадочно ответил Эрик, вернее Эрик-шперик, как его называл Саша, за неустоявшийся характер и неопределенный темперамент.

— Ну-ну! Надеюсь, что коробка действительно нам на пользу пойдет. Хотя какая от нее может быть польза?

— Всему свое время! — закончил Эрик загадкой.

После обеда мы и тележка поехали в мотель. По дороге в нескольких местах обнаружились кучки пьяных индейцев, мирно отдыхающих под деревьями. В других городах мы еще такого не видели.

Когда подъехали к мотелю, уже вечерело. Но это можно было понять только по наручным часам. В мае и июне в этих широтах полярный день. И тут мы осознали, что фонарики брать с собой не следовало. В темноте бродить явно не придется.

Вечером, если это можно конечно назвать вечером, ведь небо лишь слегка посерело, собрались в общем зале собирать рюкзаки. Для такой сложной процедуры нашей маленькой комнаты было явно недостаточно. Ведь даже в гостиной мы заняли своими вещами и продуктами практически всю свободную поверхность дощатого пола.

Мы бурно обсуждали процесс упаковки. Саша пытался нас научить все правильно и рационально паковать, чтобы ничто нигде не давило, не натирало, не перекособочивало. Однако с первой попытки не выходило. То в бок что-то жмет, то лямка по плечу ерзает, то рюкзак влево ведет. Приходилось все вываливать назад, перебирать и перепаковывать по нескольку раз. Саша злился, нервничал, и смешно нас ругал, употребляя при этом какие-то, видимо непечатные узбекские выражения, которые ни я, ни Эрик не понимали.

Старик

Кроме нас в гостиной в это время был только древний старик, с высоким морщинистым лбом, длинными, абсолютно седыми волосами, и такими же белыми длинными усами и окладистой бородой старообрядца. Он тихо сидел в углу в плетеном кресле у камина, и с видимым интересом устремил свой проницательный умный взгляд в нашу сторону.

Через полчаса перебирания нашего скарба, мы, увлеченные своим сверхинтересным занятием, практически забыли о странном старике, одетом в бушлат и резиновые сапоги, греющимся в углу у камина.

— Сколько же лет я не слышал русскую речь? — как гром среди ясного неба на нашу голову свалился неожиданный вопрос из угла. — Думаю, больше сорока!

Поразило даже не то, что старик оказался русским, а совершенно неожиданный акцент, который воспроизводили его уста, скрытые за обильной растительностью на лице. Так наверное разговаривал Лев Толстой, Салтыков-Щедрин, или хотя бы мой прадедушка, дворянин девятнадцатого века.

Старик как будто воскрес и явился в эту убогую гостиную откуда-то из далеких времен могучей Российской империи. А теперь сидел в углу, и под теплый треск рдеющих в камине дров, собирался учить нас чистому, настоящему русскому языку.

— Вы русский? Вот это да! — задал Саша довольно глупый, ввиду очевидности происходящего, вопрос.

— Да, я родился в России еще до революции. Затем ребенком очутился в Китае, а уж потом перебрались сюда, на Аляску. Бежал вместе с родителями от революции. Как все-таки приятно родную речь услышать, после стольких лет.

— Вы действительно более сорока лет не говорили по-русски? Совсем не верится! Ведь вы говорите чище, чем каждый из нас. — сознался я.

— Да, в последний раз говорил с русскими летчиками, во время второй мировой войны.

Хоть старику на вид было лет девяносто, однако выглядел он крепким и явно был в трезвом уме.

— И всю жизнь на Аляске прожили? Аж не верится! Как замечательно, что мы вас встретили!

— Да, я очень люблю Аляску! Тут красиво! Хоть климат и суровый, а люди кругом хорошие. Да и привык я за столько лет. А вы вижу, в поход собираетесь?

— Да. На Мак-Кинли! — гордо проинформировал нашего нового знакомого Саша, и дальнейший разговор касался по большей части наших планов.

Старик поделился своим северным опытом, пожелал нам удачи, и предупредил, что север не терпит неосторожности. Вот это было мне как бальзам на душу. Ведь хорошо зная Сашину опрометчивость, безудержную отчаянную храбрость, граничащую с безумием и полную уверенность в своей непогрешимости и неизменной фортуне, перед самым отъездом, я специально пошел в библиотеку, взял напрокат фильм «Франкенштейн» с Робертом де Ниро в главной роли, и продемонстрировал Сане в виде предостережения от излишней самоуверенности и опрометчивости. В фильме капитан, штурмующий из последних сил, рискующий не только своей жизнью, но и судьбой всего экипажа, северный полюс, выслушав рассказ профессора, выловленного на льдине, все-таки оценивает ситуацию реально, осознает бесперспективность дальнейших усилий, сворачивает экспедицию и разворачивает корабль домой.

Однако после просмотра фильма и моих назидательных речей, Саша только отмахнулся и как обычно отрезал: «Чепуха это все!». А тут мудрый старик, сразу оценив бойцовский Сашин характер, заговорил о том же самом. Саша конечно кивал головой, но учиться собирался явно исключительно на личном опыте. Ну что же с ним поделаешь?! Такой уж человек!

Мы долго беседовали, и распрощались только через несколько часов. Общались бы и дальше, однако предстоял тяжелый день. Мы планировали встать и двинуться в путь очень рано. Даже с тележкой путь до трассы предстоял неблизкий. Потом еще более двух часов на попутке до Талкитны. А попутку подходящих размеров, в которую бы мы вместились втроем, со всем нашим многочисленным скарбом, необходимо было еще поймать. Это могло занять довольно много времени.

Сумасшедший день

Рюкзаки были собраны с вечера, так что встали в шесть утра, наскоро перекусили, распрощались с хозяйкой и тронулись в путь. Перегруженная рюкзаками тележка никак не хотела ехать прямо, все норовила на подкошенных колесах съехать с дороги. Могу только себе представить, какое мы из себя представляли зрелище в своей походной амуниции и тележкой из супермаркета, доверху загруженной нашими рюкзаками. В Америке не принято обращать внимание на других, имея в виду, что это личное дело каждого как одеваться и что делать, но я несколько раз ловил любопытные взгляды прохожих. По всей видимости, мы были действительно чем-то особенным.

Не успели мы преодолеть и треть пути до трассы, как к обочине возле нас подъехал парень на очень стареньком, насквозь проржавевшем пикапе, любимом средстве передвижения бедных американцев. Он также как и остальные прохожие обратил внимание на нашу тележку и ее серьезный багаж, и тут же решил нас подвезти. Я же говорю, что на Аляске живут хорошие люди! Тележка была оставлена у обочины, свою службу она отслужила, и парень обещал захватить ее на обратном пути, а мы и наши рюкзаки забрались в пикап.

Парень оказался коренным жителем Анкориджа. Три месяца в году он работал на какую-то нефтяную компанию, а остальные девять месяцев творчески развивался, а попросту, бездельничал. Жил небогато, растягивая трехмесячный заработок на весь год, однако в свое удовольствие. В общем, обыкновенный счастливый человек!

По дороге он еще завез нас в специализированный туристический магазин где, по совету русского старика из мотеля Common Ground, мы взяли в аренду снегоступы и купили бахилы, без которых, как оказалось, не обойтись, одних пластиковых ботинок оказалось недостаточно. Там же взяли два баллона топлива для примуса. Вместо снегоступов можно было взять лыжи, это позволило бы быстрее продвигаться, однако я, к большому сожалению, совсем не умел на них кататься. Поэтому пришлось ограничиться снегоступами.

В общем, парень вполне добровольно потратил на нас еще часа два, пока наконец-то не высадил возле нужной нам трассы. В который уже раз мы выслушали пожелания удачи, а она нам была просто необходима, крепко пожали друг другу руки и распрощались с очередным хорошим человеком.

Дальше до Талкитны предстояло ехать машиной часа два, два с половиной. И мы планировали проехать это расстояние автостопом. Миссию ловить попутку, взял на себя Эрик. Английский для него родной, и он явно был наилучшей кандидатурой, чтобы уговорить местных автолюбителей доставить нас до пункта назначения.

И тут Эрик-шперик искренне удивил. Продемонстрировал нам свою удивительную предусмотрительность! С крайне самодовольным видом достал, непонятно откуда, вчерашнюю коробку из под сицилийской пиццы. Оказалось, что он заранее заготовил на обратной, матовой стороне коробки надпись маркером с нашим финальным в этот день пунктом назначения, и гордо вознес ее как флаг над трассой.

Несколько машин останавливались, однако никто нас не брал, когда понимали, что нужно загрузить в машину троих человек, да еще и три рюкзака. Останавливались в основном развалюхи, а все дорогие автомобили безжалостно свистели мимо. С четвертой или пятой развалюхой нам повезло. Это был большой старый универсал, в который втиснулись и мы, и наш багаж. Однако довез он нас только до половины дороги. Пришлось снова искать попутку.

— Вам куда? — спросил очередной, остановившийся возле пыльной обочины, на которой мы сидели на ковриках, водитель пикапа.

— В Северную Талкитну. — с вновь возродившейся надеждой ответил Эрик. Глотая пыль на этой обочине, мы провели уже больше часа, в безуспешных попытках найти подходящий автомобиль. Здесь машин было поменьше и мы уже подумывали разделиться, по одному легче было пристроиться.

— Грузитесь! Мне как раз по дороге! — ответил бородач средних лет в солнцезащитных очках.

Думали мы недолго. Мигом запрыгнули в пикап.

— На Мак-Кинли собрались? — поинтересовался водитель.

— Да, сейчас зарегистрируемся в Талкитне, и в путь! — пояснил Саша.

— А вы откуда, акцент у вас странный?

— Из России. — обобщил Саша

— О! Из далека! На Мак-Кинли много русских ходит. Сейчас остановимся в красивом месте, я вам покажу вашу мечту.

Через некоторое время мы действительно остановились на живописном холме, откуда открывался замечательный вид на гору.

— Вот она! Во всей красе! — показал рукой водитель в направлении далекой снежной вершины, укутанной легким облачком.

День был ярким, солнечным, и гора в такую погоду выглядела воистину величественно и красиво. В первый раз мы увидели свою цель во всей ее неприступности и величии.

— А на пути к горе страна лосей и медведей! Настоящие джунгли! — продолжал водитель.

— Как джунгли? — забеспокоился я. — Мы ведь собрались к горе пешком!

— Пешком?! — удивился дядечка. — Это непростая дорога. Все обычно самолетом летают.

— Да ничего, дойдем! — как всегда легкомысленно заявил Саша. — Там меньше ста километров. А мы на этот поход к базовому лагерю неделю запланировали.

— Наверное, уложитесь. Только не вздумайте лососей ловить!

— А почему? — удивился Саша, хотя мы и не планировали удить рыбу.

— Это любимое лакомство гризли! А нюх у них абсолютный. Если заметит что рыбу ловите, или стоите на его пути к своему улову, обязательно будет атаковать. Сами понимаете какая там лапа? Одного удара будет достаточно.

— А так что, не будет атаковать, если заметит? — полюбопытствовали мы.

— А вы кричите громче! Или лучше песни пойте! Медведи не любят шума. Обычно уходят. У вас ведь нет оружия?

— Нет, оружия у нас нет. И так рюкзаки тяжелые.

— А зря! Живу я тут неподалеку, до ближайшего населенного пункта двадцать километров. Туалет у меня, естественно, на улице. Так дочка туда с семи лет с винтовкой ходит!

— Прекрасно! Так а как же нам быть?

— Даже если медведь очень близко будет, ни в коем случае не бегите. Как ни страшно, стойте на месте! Если побежите, обязательно погонится и будет атаковать. У него инстинкт такой, жертву преследовать. А если бежите от него, значит жертва! Стойте, и громко пойте! Скорей всего убежит.

— А медведей-то в лесу много?

— Полный лес! Если черного медведя встретите, это еще не так страшно, а вот гризли могут быть действительно опасными. Еще раз предупреждаю, рыбу не ловите! Это для них огромный соблазн, ваш улов отобрать.

Вдохновленные таким напутствием, мы сделали несколько снимков и двинулись дальше. А в Талкитне, первым делом, купили перцовый баллончик против медведей. Непонятно насколько это средство эффективное, однако на этикетке нарисован храбрец, смело прыскающий струей из баллончика в морду гризли, а тот в ответ видимо смущается и трет глаза и нос. Сомнения насчет эффективности такой защиты у нас конечно были, однако хоть как-то хотелось себя обезопасить, пускай хоть и чисто теоретически.

А маленькая деревня Талкитна своим обликом подтверждала реальность опасности медведей. Даже все мусорные баки в селении были сконструированы с очень хитрой крышкой, чтобы медведь не смог забраться внутрь и все раскидать кругом.

В этот день мы окончательно подготовились к походу, преодолели сто семьдесят километров от Анкориджа до Талкитны, зарегистрировались на рейнджерской станции на самый легкий маршрут West Buttress (западный гребень (англ.) — прим. авт.) и прошли инструктаж. А оплатили мы сто пятьдесят долларов за регистрацию заранее, карточкой.

Однако до тридцатикилометрового восхождения на гору Мак-Кинли высотой 6194 м, нам еще предстояло преодолеть около ста километров по «джунглям», чтобы достичь базового лагеря, расположенного на леднике Калхитна на высоте 2200 м. над уровнем моря. От него непосредственно и начинается восхождение.

Там же, после инструктажа, нам выдали несколько флажков с номером экспедиции, которые нужно цеплять на бамбуковые вешки, с целью маркировки закопанных в снег закладов. Большинство экспедиций создают стратегические резервы питания, делая заклады в снегу на разных высотах, отмечая их бамбуковыми вешками с флажками. Такие переходы по нескольку раз вверх-вниз полезны и в плане акклиматизации и в плане создания резервов (забросов) на случай непогоды, однако мы планировали все осуществить крайне примитивно.

Еды у нас все равно было в обрез, и при этом рюкзаки просто плечи обрывали. Поэтому рассчитывали тащить все на себе, идти исключительно вверх, не возвращаясь по нескольку раз туда-сюда, и никаких закладов делать не планировали.

Ввиду этого, вешек с флажками нам понадобилось всего две. Саша уговорил норвежскую экспедицию забрать часть нашей еды самолетом, и закопать в базовом лагере на леднике. Что они с точностью и исполнили, и мы им за это искренне благодарны!

В Талкитне взяли во временное пользование детские пластиковые саночки. Оказались незаменимой вещью во время похода по снегу. Их можно привязать к себе на веревках и распределить туда часть груза из рюкзака. Веревки должны быть достаточно длинные, чтобы при движении саночки не били постоянно по ногам. Однако на спусках этого недостатка все равно не избежать, саночки беспощадно тебя догоняют.

На сегодня было достаточно, и мы решили на ночь обосноваться в Талкитне, на живописном берегу полноводной весенней северной реки. Замечательно было наблюдать закат, когда солнце вроде бы садится, а до конца не темнеет, только небо слегка сереет, и ночь не наступает совсем. Спать легли поздно, только после того как погас костер после приготовленного на нем ужина. Хоть мы и вымотались за этот долгий день, однако спать не хотелось. К бесконечному дню психологически привыкнуть было непросто.

Еще более безумный день

На следующее утро встали не очень рано, хотя и планировали выдвинуться пораньше. Ведь предстояла еще одна поездка на автомобиле автостопом, но мы проспали. Пока еще не вошли в устоявшийся походный режим.

До трассы добрались к полудню, и еще час ловили машину. На этот раз, как это ни странно, остановили два хорошо одетых парня на новеньком форде «Эксплорер». Мы попросили их довезти нас по трассе до некой Petersville Rd. (дорога на Петерсвилль (англ.) — прим. авт.), по которой дальше планировали идти до ее конца пешком, судя по карте, километров пятьдесят.

Однако, выслушав наши геройские планы, два брата, а ребята оказались двоюродными братьями, хотя друг на друга были абсолютно не похожи, решили подвезти нашу русско-американскую экспедицию до селения Петерсвилль, маленькой точечкой красовавшегося на карте, стоящего, по всей видимости, на проселочной грунтовой дороге, на которую мы свернули с трассы. Ребята прониклись, что мы геройски, практически безо всякой подготовки идем к сложной вершине, еще и таким непростым пешим маршрутом. Особенно их поразил щуплый мусорный филолог Эрик, который непонятно зачем, с их точки зрения, профессионально изучил русский язык, а теперь ломится с такой же неясной целью, к вершине. Они смеялись над Эриком, однако при этом понимали, что будучи сотрудниками богатой фирмы, работающей на НАСА, в полном расцвете сил, всего лишь пьяными разъезжают по Аляске в роли безумных бесполезных туристов, больше всего в жизни переживающих за свою безопасность и благополучие.

И тут, возможно под воздействием алкогольных паров, а бутылку с прозрачной жидкостью они передавали друг другу и отхлебывали из нее постоянно, да и запах в салоне автомобиля был соответствующий, ребята решили проявить героизм и довезти нас прямо до селения Петерсвилль.

Мы ехали и ехали. Ехали нехорошо. Старший брат, управлявший автомобилем летел по дороге быстро, не замечая и не притормаживая на многочисленных ямах и ухабах, а также не обращая внимания, что с каждым километром извилистая дорога становится все хуже и хуже. Он громко и яростно матерился при каждом отрыве задницы от сидения на очередном ухабе. Лес остался в районе хайвея, с которого мы свернули, а дальше он трансформировался в тундру и нескончаемые болота, обступившие нас со всех сторон.

На большой скорости мы неожиданно пронеслись мимо большого ветхого строения на очередном повороте, какого-то бара, перед которым находилась стоянка, с несколькими припаркованными пикапами. Мы предположили, что добрались наконец-то до Петерсвилля, и начали готовиться к высадке. Но строение оказалось одиночным, других зданий за ним не обнаружилось, и мы двинулись дальше. Водитель летел по ухабам, на одном из них я случайно пробил трекинговой палкой матерчатый потолок машины, а в крыше оставил приличную гулю, а на втором подскоке слегка разбил себе голову о стойку, потому, что не додумался пристегнуться, не ожидая такой агрессивной езды. Водитель спьяну вошел в раж, видимо представил себя летчиком, идущим на таран. А может просто небольшой приступ белой гарячки?! Дорога уже давно стала одним целым с болотами по сторонам, и удачно наша поездка закончится уже не могла.

Хотя и смертельного ничего не произошло. Просто очередной вираж на большой скорости, и мы сели на пузо в болотистый ручей, протекающий у самого края обочины. Братья не зря работали в серьезной фирме, были не идиотами, и настоящими американскими бизнесменами, поэтому конечно собственную машину так гробить бы не стали. Автомобиль был арендный. Связь здесь уже не брала, поэтому техпомощи ждать не приходилось, лебедки на паркетнике не было, полный привод весьма условный, да и вряд ли эффективный в условиях, когда автомобиль сел на брюхо.

Инструмент в автомобиле отсутствовал, поэтому мы выдали старшему брату лопату, припасенную нами для рытья снега, а сами пошли таскать камни и бревна, чтобы было что подложить под колеса. Младший брат периодически газовал, старший, виновник происшествия, копал черное месиво, зарывшись практически по пояс в болото, и по привычке громко, и все более истерично выкрикивал ругательства. А мы молча таскали камни и уже немногочисленные в этой местности ветки.

Больше всего братья боялись, чтобы мы их не бросили тут одних, разбираться со своим автомобилем. Ром, а пили они, как выяснилось, крепчайший ром, выветрился из их душ и тел в один момент. Казалось, чем больше старший роет, устает и кричит, а младший газует, тем больше автомобиль вязнет в ручье, и как-то заваливается, несмотря на все наши усилия, на правый бок.

После минут сорока работы, мы уже начали терять надежду откопать и вытолкать тяжелый автомобиль самостоятельно, и подумывали двинуться к бару, который проезжали несколько километров назад, за помощью. Мы осознали, что видимо это и был весь город Петерсвилль.

Мы копали и толкали еще минут десять, как вдруг, совершенно неожиданно, подоспела подмога. Из-за поворота сначала послышалась, а потом и показалась группа из пяти квадроциклов. На них ехали суровые молодые ребята. Старшему на вид было едва двадцать, а за спиной у каждого висела винтовка.

Пацаны совершенно не удивились очередным сумасшедшим туристам, по уши засевшим в болоте. Ситуация явно была им не в диковинку. Подъехали к нам, осмотрели место происшествия, и по деловому, с расстановкой начали помогать. У них-то лебедки на квадроциклах были! Еще больше камней и веток, слегка подкопали, прицепили к форду всю вереницу из пяти квадроциклов-бурлаков, и потянули. Тросы натянулись, моторы и мускулы техники напряглись, болото неожиданно чвякнуло под автомобилем, и с плевком отпустило.

Ребята оказались школьниками, а сюда выбрались на охоту. Птичек любят стрелять! Ехали в Петерсвилль к своим пикапам, залить в квадроциклы бензина. Бар, служащий также домом бармену, и был таки городом Петерсвилль. О том, чтобы форд ехал дальше, и речи быть не могло. По словам юных охотников, дорога ухудшалась, и с каждым километром все меньше отличалась от болот кругом, и в конце концов, выше, где было холодней и она не успела растаять, превращалась в снежный путь.

Они любезно предложили переночевать в ихнем лагере, километрах в тридцати по дороге, а утром довезти нас до снега, по которому даже квадроциклы уже пройти не могут, на что мы с удовольствием согласились. А пока мы вернулись в Петерсвилль заправиться, да и отметить удачное исторжение форда из болотистых лап Petersville Rd. Старший брат очень хотел всех нас угостить, в честь счастливого избавления, а также хотел отметить такое яркое приключение, тем более, что город как раз и состоял исключительно из бара, одиноко стоящего на дороге. На обратной дороге младший брат сосредоточенно рулил, а мы со старшим пили со ствола крепкий семидесятиградусный ром, жестоко обжигающий горло, без закуски. Ну да я не ударил в грязь лицом — отпил несколько очень приличных глотков. Ведь пить я умел гораздо лучше, чем ходить в походы.

Когда подъехали, все пошли в бар, а мы с Сашей подробно осмотрели форд. Это был колобок грязи с шишкой на крыше, выдавленной моей палкой. Хорошо еще, что палка с тупым концом, а то вместо шишки была бы рваная дыра. Защита снизу висела ошметками. Непонятно, как к этому должна была отнестись прокатная компания, однако братья были вполне спокойны и уверенны в себе. Ведь в Америке все застраховано! Страховка покроет все беды!

Хлебнули еще по глоточку рома, обсудили крепкие напитки наших стран, и пошли внутрь бара, подкрепить обсуждение. Бар был старый, деревянный, грязный, именно такой, как можно увидеть в американских фильмах о провинции. За стойкой сидел сгорбленный худой пожилой алкоголик, прятавший сизый нос под бейсболкой. Перед ним красовался бокал с мутной жидкостью. Он глядел на нашу большую компанию вроде как с интересом, хотя интерес у него оставался, по всей видимости, только лишь один. И он состоял в стакане, нежно ласкаемом нетвердой рукой пьяницы, на стойке.

Яркое зрелище представлял собой сам бармен — огромный широкоплечий пузатый детина, с седой бородой-лопатой. Из-под такой же засаленной бейсболки как и у местного алкаша, видно мода у них такая, торчал крупный нос-картошка, а в нашу сторону был устремлен злобный взгляд. Как выяснилось, это была реакция на нашу с Сашей русскую речь. Бармен почему-то не любил русских.

Однако самым интересным было то, что старые, видавшие всевозможные виды стены бара, были усеяны огромным количеством однодолларовых купюр. Когда мы присмотрелись к купюрам на стенах, то на каждой из них обнаружилась надпись. Посетителей у бара было явно немного, ведь добраться в эту глушь совсем непросто, поэтому было очевидно, что большинство надписей на однодолларовых купюрах принадлежит экспедициям, прошедшим в этих местах, и заглянувших в город Петерсвилль. Были надписи и на русском языке. Такая тут была своеобразная книга жалоб и предложений! Мы тоже воспользовались возможностью и оставили свои однодолларовые купюры с письменами на старой, потемневшей от времени стене бара, последнего форпоста на пути к Мак-Кинли.

Братья, полные вновь проснувшегося энтузиазма, вдохновленные удачным избавлением из болота, рвались всех угостить. Молодые охотники отказались и пили колу, так как все оказались последователями какой-то протестантской ветви или секты, запрещающей пить, Эрик-шперик тоже оказался не боец, однако пиво из приличия заказал, а мы с Сашей решили отдать дань традициям, и сочли уместным заказать по шоту водки. Братья и молодежь смеялись, услышав наш традиционно русский выбор, а старший даже одобрительно похлопал меня по плечу.

Однако тут сильно огорчил грозный бармен. Он зачем-то налил водку в стакан и накидал туда гору льда. Ну скажите, как пить такой напиток?! Однако и с ним мы кое-как справились, под дружеские тосты братьев и наши им благодарности за помощь, основной жертвой которой стал прокатный форд.

Через полчаса мы покинули бар, охотники заправили свои квадроциклы из канистр, находящихся в кузове одного из пикапов на стоянке, затем тепло распрощались и обнялись с братьями. Старшего уже можно было обнять, так как в машине оказалась, слава Богу, смена одежды, включая башмаки, и выглядел он вполне чисто и прилично — переоделся перед посещением бара.

И после долгих прощаний и группового фотографирования на фоне форда и квадроциклов, братья отправились в направлении цивилизации, а мы поехали в противоположную сторону, в полную неизвестность. До охотничьего лагеря, разбитого молодыми охотниками на пустыре, некогда облюбованном и утрамбованном какой-то техникой, видимо тракторами. Ржавые останки некоторых из них находились тут же. До лагеря ехали минут сорок. С каждым километром дорога становилась все хуже. Под конец пути, даже сверхпроходимые квадроциклы иногда начинали буксовать и грузнуть в болотистой дороге, но мы их без особых проблем выталкивали или вытаскивали. Дорога была хоть и однообразной, однако очень красивой. Ведь мы с Сашей были в тундре в первый раз. По дороге нам встречались хилые сосенки, обильные болота и озерца, сильно напитанные весенними ручьями, неумолимо рвущимися вниз со снежного хребта, маячащего на горизонте.

Изредка на дороге возникали излишне любопытные лоси и косули, однако при приближении нашей вереницы из пяти шумных машин, быстро исчезали в пересеченном местном рельефе.

Как оказалось, охотники на птиц, которые нам помогли, были не единственными. Вокруг костра посреди стоянки сидели на импровизированных лавках и креслах с неизменными баночками колы в руке еще пять юных любителей поохотиться, периодически помешивая ужин в котелке.

Мы подъехали, познакомились с остальными, установили палатку и разложились, а потом собрались все вместе вокруг костра. Смотрели на огонь, грелись, ужинали, обнимали ладонями теплые кружки с чаем, и как какое-нибудь древнее племя, обменивались впечатлением о прожитом дне — ребята поведали об охотничьем счастье, а мы рассказали о своих приключениях и планах. У костра было тепло, уютно и как-то спокойно, погода держалась преотличная! Хорошо понимая, что в этот вечер мы на некоторое время прощаемся с людьми и цивилизацией, полностью отдаваясь на милость судьбы и суровой северной природы, мы долго сидели с этими замечательными ребятами, из которых уже в недалеком будущем, несомненно, должны вырасти настоящие мужчины, являющиеся такой редкостью в США. И только поздно вечером, когда костер превратился в угли, а усталость бурно пережитого дня взяла свое, мы нехотя, очень не хотелось, чтобы этот день заканчивался, проследовали в палатку и через какую-то минуту уже мирно посапывали в своих спальных мешках.

Продолжение здесь.