Постсоветский период: рождение Республики Молдова. От первых восторгов к суровым реалиям

Первая часть

Падение советской границы было с восторгом воспринято в Румынии, где в Бессарабии/Молдове всегда видели часть страны, отторгнутую сильным соседом и страдающую от жестоких оккупантов. Казалось, до объединения остался только шаг. Но шаг этот не был сделан. Причин тому было несколько.

Сама Румыния, только что свергнувшая диктатуру Чаушеску, и вывалившаяся из «соцлагеря», по сути, из состояния «недогосударственности» и унизительной зависимости от Москвы, гораздо большей, чем зависимость Молдавского и Валахского княжеств от Стамбула, находилась в крайне сложном состоянии. Старые партийные элиты мимикрировали, приспосабливаясь к новым временам, и успешно участвовали в процессе приватизации госсобственности, сопровождаемом распадом старых экономических связей и катастрофическим падением уровня жизни большинства населения. К тому же Румыния, на старте в новую эпоху, была беднее постсоветской Молдовы, и могла привлечь её только продуманными и привлекательными обещаниями успешного совместного будущего – заведомо более успешного, чем порознь.

Но для выработки таких обещаний нужно было, как минимум, отлично разбираться в реальной обстановке в Молдове, притом, входя во все непростые межрегиональные и межнациональные детали – а Молдову, во всей её сложности, в Румынии на тот момент знали слабо. Это позволило советскому КГБ, ушедшему в тень, но, в отличие от распавшейся КПСС, оставшемуся влиятельным клановым игроком, успешно продвинуть контролируемых им людей на роли политических лидеров нового поколения, перехватив на начальном этапе контроль над унионистскими движениями. Как следствие, первая волна вложений Румынии в Unirea – а вложено было, несмотря на всю румынскую бедность, немало, оказалась отчасти расхищена, отчасти использована с противоположными целями.

Результатом стала резкая поляризация молдавского общества, значительную, и, прежде всего русскоязычную часть которого (причем, русскоязычные всё ещё составляли большую часть образованного слоя населения МССР) оттолкнул демонстративно-воинственный радикализм унионистов первой волны. Попросту говоря, в проекте Unirea-1 для всех не-румын, и тем более – для русскоязычных не было предусмотрено места.

Эмиссары из Румынии реальной обстановки в Молдове просто не знали, а их молдавские визави сделали всё, чтобы отсечь их от общения с кем бы то ни было, кроме себя и своего окружения, представляя русскоязычную часть населения как сплошных сторонников восстановления СССР. И, следовательно, априори врагов, как Румынии, так и возвращения в её состав Молдовы.

Между тем, все обстояло далеко не так просто. Обстановка начала 90-х во многом повторила обстановку 1917-18 годов. Многие русскоязычные были готовы пойти на сотрудничество с Румынией, и поддержать Unirea, если бы увидели в этом проекте хотя бы минимум гарантий для себя. Но их грубо оттолкнули, частью вынудив эмигрировать, частью превратив если не во врагов Unirea, то, по меньшей мере, в твердых «унирескептиков». Это была несомненная победа Москвы, успешно использовавшей агентуру КГБ, широко внедряемую во все национальные движения, притом, по всей территории бывшего СССР, а не только в Молдове, с целью их разложения.

Последний гвоздь в гроб Unirea-1 вбил приднестровский конфликт, развязанный в рамках «плана Лукьянова».  Затем все накрыла вторая волна анти-Unirea, уже чисто экономическая: молдавские кланы, родом прямо из советской номенклатуры и спецслужб, захватили и подмяли под себя «независимую Молдову» и разделили её имущество. О том, как и почему это происходило, я уже писал в статьях «Политэкономия  Молдовы: цирк лилипутов в тени кремлевских башен» и «Либералы партийных карьеров».

Итогом стало формирование чисто коммерческого проекта «Молдова+ПМР», работающего из-под флага признанной де-юре молдавской независимости, но включающего в себя, помимо Молдовы, ещё и «серую» ПМР. Этот проект не опирается, и никогда не опирался на гражданский консенсус, который, среди прочего, включал бы в себя и поддержку государственной независимости Молдовы. Он возник исключительно как продукт распада СССР, и серии последующих компромиссов относительно судьбы МССР, сводившихся, по сути, к формуле «так не доставайся же ты никому».

Что же касается пресловутой «воли народа» о которой так любят порассуждать политики-популисты, то на момент провозглашения, что непризнанной ПМР 2 сентября 1990 года, что признанной РМ 27 августа 1991, она была ровно такой же фикцией, как и в Бессарабии 1917: разнородный кипящий котел из неоднородного и русифицированного, но не вполне русского населения, часть которого тяготела к Румынии. Имелся даже аналог разложившейся российской армии образца 1917 года, в лице бывшей 14 армии СССР. Можно сказать, что история Молдовы после провозглашения независимости – другой вариант развилки возможностей 1917-18 годов, повторившийся, с поправкой на другую эпоху, в 1990-91.

Если бы в 1918, Румыния не смогла воссоединексировать Бессарабию, а Советская Россия, и, в дальнейшем, СССР, по каким-то причинам не смогли бы её оккупить (оккупировать + освободить), то результат этого компромисса, вероятно, очень напоминал бы нынешнюю Молдову, придя к тому же зиц-государству, под прикрытием которого прорвавшиеся к власти кланы делят доходы от торговли флагом и таможенной печатью, а также от возможности делать в непризнанном «почти государстве», которое работает из-под крыши признанного, то, чего в признанном делать никак нельзя. Ну, а кланы, не прорвавшиеся к власти, пытаются пробиться на их место, с помощью формально-демократических, по сути же, абсолютно манипуляционных процедур.

Разумеется, ни одному из кланов, претендующих на долю в этих доходах, Unirea просто не нужна. Никто из них не хочет ни разрушать кормящий их проект, ни даже снижать его доходность – к примеру, «урегулируя» якобы существующий между Кишиневом и Тирасполем «конфликт», и этим выводя ПМР из «серой зоны». А присоединение к Румынии, в виде группы новых жудецев, с полным уходом в румынское правовое и политическое поле –  другие варианты в Бухаресте просто не рассматриваются, вполне однозначно положит конец золотому веку молдавских кланов. В Румынии, которая, в отличие от Молдовы, живет и развивается большей частью все-таки на основе гражданского консенсуса, включающего румынский национализм и поддержку румынской государственности, когда и президент-немец, и прокурор – венгр осознают себя именно румынами, молдавские клановые игры немедленно и жестко пресекут. Не то, чтобы там совсем не было для них ниш, они тоже есть, но по сравнению с Молдовой их меньше, и меньше они сами, и уже плотно заполнены местными кланами, которые не допустят в них бессарабских чужаков.

Как следствие, молдавские эксперты, обслуживающие молдавские клановые интересы, высказываются об Unirea резко отрицательно, транслируя эту точку зрения в большую часть СМИ. Правда, в зависимости от позиции того или иного клана по отношению к внутренним конкурентам и к внешним игрокам, формы этого отрицания могут варьировать, от агрессивной истерики до внешне сдержанного скептицизма, и, непременно, со ссылкой, опять-таки, на «волю народа». Но в условиях клановой Молдовы общественное мнение, мягко говоря, маловлиятельный игрок, чтобы не сказать – эфемерный и ничтожный. Усилия же по демонизации Unirea, очень последовательно и непрерывно предпринимаемые уже почти три десятилетия – и это, ещё не считая советского периода, – закономерно дают свой результат: большинство населения Молдовы эту идею сегодня не поддерживает.

Позиция Румынии

Нельзя сказать, чтобы в Бухаресте не понимали этой ситуации, хотя её понимание и было достигнуто не сразу, а за довольно длительный период, и в несколько этапов. Это, однако, не привело к отказу от планов Unirea, да и не могло бы к ним привести, поскольку идея возврата Молдовы-Бессарабии является частью национального консенсуса современной Румынии. Споры здесь возможны только о методах работы, о вероятных сроках возврата, о допустимых затратах, но твердое намерение прийти к поставленной цели не подвергается сомнению, по крайней мере, открыто. Исключения составляют разве что явные агенты влияния России, аргументы которых популярностью в Румынии не пользуются. Зато их охотно перепечатывают российские СМИ, в расчете, в первую очередь, на молдавскую аудиторию.

Такая позиция Румынии определяет и структуру румынской помощи – кстати, совсем немалой, и разнообразной, но призванной, в первую очередь, продвигать идею Unirea в глазах населения, а, во вторую, создавать для неё экономические предпосылки. И то, и другое, получается, в целом, на троечку с плюсом – чуть ниже мы увидим, почему.

Что касается освещения событий в Молдове румынской прессой, то получить представление о нём можно из первых рук, по приведенным ниже ссылкам на основные румынские СМИ с тегом «Молдова»: Adevarul ; Libertatea ; Digi24 ; Stirilepro–tv ;A1 ; Cancan ; Antena3 ; Realitatea ; Romaniatv ; Unica ;Evz.ro ; Click! ; Ziare ; Stiripesurse.ro ; HotNews.ro ;Mediafax.ro ; SpyNews ; Gandul.Те, кто не владеет румынским языком, смогут воспользоваться автопереводчиком, благо, качество румыно-русского машинного перевода в последние годы значительно улучшилось.

Общий тон освещения молдавских событий, в целом, доброжелательный, с несколько скептическим, но не дающим поводов для ссоры, отношением к молдавской власти. Довольно много внимания уделяется румынской помощи Молдове, которая, несомненно, есть, и довольно существенная.

В целом же, Румыния прагматично принимает Молдову такой, какова она есть, ведя с ней business as usual. Не обходит она своим вниманием и непризнанное Приднестровье – естественно, строго через Кишинев, предоставляющий ПМР свою таможенную и банковскую крышу – но, тем не менее, не обходит. В Бухаресте прекрасно понимают бесполезность каких-либо резких движений и полную бесперспективность переговоров с нынешними молдавскими элитами, как об объединении, так и о реальных демократических и европейских реформах в Молдове.

Но и в такой ситуации Румыния не складывает руки и не смиряется с поражением. В Бухаресте пытаются поспособствовать созданию в Молдове новых элит, которые опирались бы на гражданский консенсус, включающий в себя идею Unirea. С этой целью Румыния, во-первых, достаточно широко раздает гражданам Молдовы своё гражданство (а это – пропуск в ЕС), а, во-вторых, пытается поддержать политиков новой генерации, не связанных с какими-либо кланами. Единственным же инкубатором таких политиков сегодня могут быть НПО на западных (не обязательно именно румынских) грантах.

Увы, но особых успехов нет и тут. Более того, если улучшение имиджа Румынии за счет экономической помощи молдавским братьям, доведенным местной олигархией до полной нищеты, удается примерно на три с плюсом, то раздача паспортов и выращивание новых политических фигур по своей эффективности не всегда дотягивает до тройки с минусом.

Разберемся, почему это так.

Формальное право на румынский паспорт, точнее на «восстановление румынского гражданства» имеют те граждане Молдовы, предки которых проживали в правобережной Бессарабии с 1917 по 1940 год, и имели гражданство Румынии. Установить это часто бывает сложно, далеко не все архивы сохранились, отчего на первых порах такая калитка была очень узкой. Впрочем, и привлекательность румынского паспорта в первые постсоветские годы была меньшей, чем сегодня. Затем, постепенно, шаг за шагом, калитку в Румынию расширили, снизив строгость проверки оснований для предоставления гражданства.

Точное число розданных паспортов установить сложно – Румыния таких данных, естественно, не предоставляет. Но можно, по всей вероятности, говорить о примерно 600 тысячах жителей правобережной Молдовы и 60-80 тысячах жителей Приднестровья, приобретших румынское гражданство, а с ним и право беспрепятственно жить и работать в ЕС (которое прилагалось к румынскому паспорту далеко не сразу). Казалось бы, это серьезная заявка на будущее воссоединение. Но где все эти люди?

В своем подавляющем большинстве – где угодно, только не в Молдове. И, в большинстве случаев, даже не в Румынии. Они осели в Португалии, Италии, Норвегии, Ирландии. Сначала туда поехали главы семейств, потом мало-помалу за ними последовали семьи, потом начался процесс натурализации в избранной для проживания стране – в большинстве случаев, повторяю, не в Румынии. Да хотя бы и в Румынии, это мало что меняет. Важно другое: раздача румынского гражданства, задуманная как инструмент румынизации Молдовы дает обратный эффект, приводя к её дерумынизации.

С независимыми политиками, не скупленными сначала местными кланами, а затем и Россией тоже все не складывается.  Почему не складывается – я  подробно разбирал в двух предыдущих статьях. Если коротко – им просто не на кого опереться. Проевропейская и прорумынская составляющая из Молдовы постоянно вымывается. Соответственно, концентрация откровенной ваты, ностальгирующей по СССР, растет. То, что часть этой ваты недолюбливает русскоязычных, предпочитает в быту румынский язык, смотрит не только молдавское, но и румынское телевидение и даже читает иногда румынские СМИ ровным счетом ничего не меняет. По обе стороны межобщинной неприязни в Молдове оказалась одна ностальгически-совковая масса.

Ситуация с искусственным противостоянием Молдова-ПМР ровно такая же. Пророссийский Игорь Додон демонстративно пытающийся упразднить пророссийское же Приднестровье, и избиратели его ПСРМ – яркий тому пример. На самом деле упразднять серое Приднестровье Додон не хочет – кто станет резать курицу, которая несет золотые яйца? Речь идет лишь о некотором переделе сфер влияния. Но неосовковая ватность группы поддержки Додона и ПСРМ неотличима от ватности приднестровских сторонников «единства с Россией».

Как следствие, независимые политики из состава «новой волны» провисают в воздухе и, ища точку опоры, быстро оказываются в орбите одного из кланов, повторяя путь своих предшественников. За бортом остаются только самые бестолковые, вроде Майи Санду, но и ими успешно манипулируют при помощи их окружения. Остальной «проевропейский» фланг давно замечен в прочных связях с Москвой (включая часть окружения Санду), либо деградировал до прагматичного идиотизма, в изначальном смысле этого слова.

Вся эта ситуация выглядит тупиковой, как для Румынии с её стремлением к Unirea, так и для абсолютного большинства населения Молдовы, загнанного в беспросветную нищету и бесправие.

От населения здесь ничего не зависит в принципе, оно просто глина в руках конкурирующих пропагандистов. Что же касается Румынии…

Чисто теоретически Румыния могла бы попытаться напористо переломить ситуацию, резко увеличив число раздаваемых паспортов. Резко – это, к примеру, предложить свой паспорт любому обладателю паспорта Молдовы, кто пожелает его взять, в расчете на то, что таких новорумын окажется так много, что они не смогут уехать сразу, и оставшиеся, ощутив себя румынами, поддержат идею Unirea. Но и это невозможно.

Во-первых, при попытке действовать столь решительно, Румыния немедленно испортит отношения с Кишиневом, и её деятельность на территории Молдовы будет заблокирована. Во-вторых, она получит проблемы с российским лобби, которое в Румынии есть, и достаточно влиятельное, хотя и старается держаться в тени. В-третьих, у румын возникнут нешуточные проблемы с западными партнерами, в первую очередь, с США, которые в очередной раз напомнят Бухаресту, что «Молдова должна оставаться суверенным и независимым государством». Почему? Да потому, что на формально-суверенную, а, фактически несостоятельную как государство Молдову есть планы как у Запада, так и у Москвы. Для них вся Молдова+ПМР – удобная «серая зона» через которую Запад может осуществлять политическое и экономическое сотрудничество с нео-СССР, возрождаемым Москвой, в той его части, которую по политическим соображениям невозможно засвечивать открыто. В свете же назревающего конфликта по линии США – Китай и в Вашингтоне, и в Москве, и в Брюсселе видят в такой зоне огромные перспективы, а на хотелки и амбиции Румынии всем, откровенно говоря, наплевать.

Наконец, даже если бы каким-то чудом, вопреки бешеному сопротивлению лоббистов внутри страны и яростному внешнему давлению, ценой огромных потерь и издержек Румынии удалось бы осуществить широкую раздачу паспортов в короткий период, она все равно бы не сработала.  Тридцать лет антирумынской пропаганды и отсутствие в Молдове ярких политиков, не имеющих жестких клановых обязательств, и способных успешно возглавить движение за Unirea с молдавской стороны, подтянув к нему все группы населения, не оставили бы на успех ни единого шанса, и все усилия пропали бы зря. Те, кто, взяв румынский паспорт, не смогли бы уехать сразу, стали бы готовиться к отъезду в дальнейшем, либо просто положили бы его в запас, как страховой полис на совсем уж черный день. Число же проголосовавших за Unirea если бы и увеличилось, то незначительно.

Молдавский Гекльберри Финн решительно не готов начать новую жизнь.

Петру Русу

для Newssky, Кишинеу