Либералы партийных карьеров

23.05.2020 0 By nikolaiilcenco

Кто такие молдавские либералы, откуда они взялись, как удерживали власть в период от Воронина до Додона, что происходит с ними сейчас и почему вокруг российского кредита был поднят такой шум.

Как зарождался молдавский либерализм

Когда 27 августа 1991 года Республика Молдова, бывшая тогда ещё МССР, провозгласила независимость от СССР, перед функционерами гибнущей КПСС всталидва вопроса: «Где мы теперь столоваться будем?» и «Как снискать хлеб насущный?». Эти же вопросы встали и членами творческих союзов, лауреатами партийных и комсомольских премий, певцами боевых и трудовых подвигов молдаван в составе великого советского народа – словом, перед разнообразными гуманитариями, служившими символами расцвета в СССР всех наций, но никакой иной ценности, кроме чисто символической, не имевших.

Кто-то уехал, кто-то сменил профессию, иной раз переквалифицируясь даже и в управдомы- да, и такие случаи тоже были. Но самые ушлые поняли, что наилучшей инвестицией в неясное будущее станет регистрация политической партии, пока лавочку не прикрыли. И, точно, со временем лавочку действительно прикрыли, ужесточив до крайности правила вступления в партийный клуб.

Когда сегодня в Молдове кому-то нужна партия, он не регистрирует новую, что стало практически невозможно, а просто заказывает пакет документов уже зарегистрированной партии с доставкой на дом. Прецеденты же регистрации новых партий не случались уже довольно давно.

Но это стало не проблемой, выбор есть на любой вкус и цвет – не хуже, чем выбор девочек в хорошей эскорт-службе. Партий успели напечь аж 45 штук, и большинство из них дожило до наших дней, причем, чаще всего – именно в форме пакета документов, готового к продаже при появлении покупателя. Состоятельного – ибо это дорого. Но и владеть собственной партией -это круто!

Помимо регистрации, которую успели пройти только те, кто быстро понял, что ковать партийные мечи нужно, пока всё горячо и текуче, партийное строительство столкнулось и с рядом других проблем. Первой проблемой стали деньги. Бесспорно, вложения в политику и сегодня остаются выгодным делом, а в первые годы независимости, когда приватизация только набирала обороты, они вообще были Клондайком. Но в этой песочнице всегда играли только большие мальчики – иными словами, чтобы войти в политические игры, требовался солидный стартовый капитал. И, если в идиллическое время начала 90-х, для успешного старта могло хватить и нескольких сотен тысяч долларов, то сейчас счет идет на десятки миллионов, даже в самом бюджетном варианте.

Откуда такие деньги в маленькой Молдове? Поверьте, они там есть, хотя и не у всех. Каждый метр государственной границы страны, которая:

1.Входит в программу Ассоциации с ЕС;

2.Входит в СНГ и ГУАМ;

3.Имеет тесные связи с Румынией – членом ЕС;

4.Имеет в своем составе «серую зону» ПМР, где можно творить всё, что душа пожелает, согласовав это с местными властями, которые там и есть закон и взяв их в долю;

5.Имеет в своем составе такой специфический регион, как Гагаузия, поддерживающий на региональном уровне тесные связи одновременно и с Россией, и с Турцией;

6. Имеет порт на Дунае (подаренный Украиной) и формально является морской державой, – так вот, каждый метр такой границы способен приносить нешуточную прибыль. По сути, вся Молдова – это тоже, в первую очередь, пакет документов «на регистрацию государства», правом воспользоваться которым и торгует каждая очередная власть.

Второй проблемой были голоса.

Нужно было найти способ заставить лохов, лишенных доступа к источнику денег и власти, но обладающих формальным правом голоса, проголосовать как надо. Разные «как надо», естественно, конкурировали. Голоса же привлекали, как всегда, обещаниями.

С одной стороны, обещаниями освободить от советского рабства, с расчесыванием обид, нанесенных молдаванам после возвращения в СССР, в 1940, а затем в 1944 – которых, к слову, было много, и они были реальны.

С другой – контробещания вернуть все, как было в СССР, уже с расчесыванием обид нанесенных румынской администрацией в 1917-40 и 41-44, которых тоже было немало. Более ранние периоды если и вспоминали, то лишь ради украшения одной из двух конкурирующих версий.

Сначала верх взяла первая версия, потом, постепенно, победу одержала вторая. По ходу, выяснилось, что обе крайности отталкивают ровно половину голосов, и действовать нужно иными методами: во-первых, обещать халяву, во-вторых, обещать, что её разделят на всех. К этому, в принципе и сводилась идеология т.н. центристских партий, а её появление в партийных программах следует считать датой рождения молдавского либерализма.

Исходя из этого, либерализм в Молдове родился в 1997 году, когда была зарегистрирована Демократическая партия (ДПМ), дожившая до наших дней, и переживающая сейчас глубокий кризис.

У молдавского либерализма был, как положено, отец –вечный комсомолец Дмитрий Дьяков, и крестный отец – Владимир Плахотнюк, речь о котором пойдет дальше. Впрочем, есть и второе либеральное дитя, на десять лет моложе: Либерально-Демократическая партия (ЛДПМ), 2007 года рождения, основанная выходцем из ДПМ Владимиром Филатом.

В этих двух партиях в основном и сосредоточен сегодня весь молдавский либерализм, важнейшей особенностью которого является способность принимать форму любого сосуда, предоставленного спонсором. Впрочем, некоторая примесь либеральных генов присуща всем молдавским партиям, без исключения. Кроме того, как мы увидим, все они состоят в очень близком родстве.

Надо также сказать, что протолибералом, и дедушкой молдавского либерализма, был также Петр Лучинский, бывший Первый секретарь ЦК Компартии Молдавии, победивший на выборах 1996 года как беспартийный кандидат, и довольно долго лавировавший в бурном политическом море именно под центристскими парусами, вообще не имея своей партии. Лучинского также по праву можно считать и дедушкой современной молдавской клановой коррупции – а её отцовство,без сомнения, принадлежит бессменному председателю Партии Коммунистов (ПКРМ), Владимиру Воронину. Из этого вытекает тот факт, что молдавские либерализм и коррупция состоят в самом близком родстве.

Как развивался молдавский либерализм

Поначалу все пошло непросто.Правда, на парламентских выборах 1998 года избирательный блок «За демократическую и процветающую Молдову», созданный вокруг ДПМ, получил 24 из 101 места в парламенте, что позволило ему участвовать в правительстве, а Дьякову занять пост спикера. Но в 2001 году к власти пришли коммунисты-воронинцы, и ДПМ пролетела мимо кассы. В 2005 она все же протиснулась в парламент в составе блока «Демократическая Молдова» в котором получила 8 мандатов из 34-х. Но парламентских выборах 5 апреля 2009 года снова она оказалась в пролете.

Тут, однако, случился бунт с сожжением зданий парламента и администрации президента, расположенных друг против друга, если, конечно, слово «друг» здесь уместно. Усилиями оппозиции, заблокировавшей формирование правительства, парламент был распущен, и назначены новые выборы в июле, на которых ДПМ получила аж 13 мандатов, войдя в Альянс за европейскую интеграцию (АЕИ), который и образовал правящее большинство, а всем надоевших коммунистов выперли в оппозицию.

Последующую череду слияний, поглощений, союзов и коалиций можно опустить, поскольку все шло, в целом однообразно, в рамках традиционного для Молдовы политического промискуитета.

Единственный эпизод, действительно важный для понимания дальнейших событий, случился 19 ноября 2010 года, когда, в ходе подготовки к внеочередным парламентским выборам в связи с очередным досрочным роспуском парламента, на заседании политотдела ДПМ было принято решение включить Владимира Плахотнюка в партийный избирательный список под №2.

Это решение имело важнейшие последствия.

Владимир Плахотнюк вырос под крылом Владимира Воронина и начинал с отжима в пользу Семьи (Воронина, естественно) бизнесов, понравившихся коммунисту №1. Официально же он с 2001 по 2010 год был коммерческим, а затем генеральным директором АО PetromMoldova, в 2005 году был также избран вице-председателем совета АО Victoriabank, в 2006 году стал председателем совета и оставался им до января 2011 года.

Но реальное значение имели рейдерские наработки Плахотнюка, а также массивы компромата на первых лиц Молдовы, накопленные им еще с тех времен, когда он в 1991—1993 годах оказывал VIP- клиентам эскорт-услуги, работая из-под крыши возглавляемого им Центра по предотвращению и реабилитации несовершеннолетних жертв насилия «Минор».

Хотя Плахотнюк и вошел в партийный список ДПМ под №2, он стал генеральным спонсором партии. Иными словами, приобрел для себя партийный проект, поскольку его бизнес стал нуждаться в политической крыше. Ну, а молдавские либералы, как мы помним, подобны жидкости, и всегда принимают форму предоставленного спонсором сосуда.

Как начался и как развивается кризис молдавского либерализма

Далее, опуская длинную цепочку несущественных событий, мы перенесемся в 2013 год. К этому времени между ДПМ и ЛДПМ, разгорелся острый конфликт, причиной которого стала борьба за ресурсы и сферы влияния. При этом, конфликт принял личный характер, превратившись в противостояние между Филатом и Плахотнюком.

И вот, 5 марта 2013 года фракции ДПМ и ПКРМ, а также группа социалистов и неприсоединившиеся депутаты Михай Годя и Сергей Сырбу выразили вотум недоверия правительству во главе с премьером Филатом. «Группой социалистов» были депутаты, сбежавшие из ПКРМ в обновленный проект ПСРМ, который возглавил мясной король Молдовы Игорь Додон, перекупивший партию у Валентина Крылова. Неприсоединившиеся депутаты тоже были беглецами: Сырбу из ПКРМ – он вскоре прибился к ДПМ, а Годя – из ЛДПМ, куда он ранее пришел из ДПМ. Уйдя из ЛДПМ Годя организовал третью либеральную партию, «Демократическое действие» (ПДД), но она пока не добилась значимых результатов набрав на выборах 2014 года 0,16 % голосов при проходном пороге в 6 %. Тем не менее, возможно, что когда-нибудь сыграет и этот проект.

Падение Филата, начавшееся с роспуска его правительства, постепенно перешло в крутое пике, и, наконец, 15 октября 2015 года 79 голосами из 101 он был лишен депутатской неприкосновенности и сложил с себя полномочия председателя ЛДПМ. Затем последовал арест, и27 июня 2016 года Филат был признан виновным в соучастии в банковской афере, известной как «кража миллиарда», и приговорён к 9 годам заключения. Обезглавленная и лишенная средств ЛДПМ оказалась в глубоком кризисе и в 2019 году в парламент не вошла. Это была полная победа Влада Плахотнюка.

Увы, но музыка для него играла недолго. Избыточно усилившийся, и потому слишком самостоятельный Плахотнюк не устраивал Россию, а слишком криминальный Плахотнюк – Запад, тогда ещё не понявший, что влиятельных фигур, не связанных в той или иной форме с криминалом, в молдавских верхах быть не может в принципе. И Плахотнюка «ушли» в течение трех лет: в июне 2019, в ситуации политического кризиса и сильнейшего внешнего давления, притом, со всех сторон сразу, ему пришлось бежать из страны и укрыться во Флориде. Однако запрос о его экстрадиции в Молдову, несмотря на серьезный список обвинений, так и не был подан.

Сам кризис был настоящим цирком, полностью отразившим фейковость т.н. «молдавской государственности». Чего стоил один только Конституционный суд, принявший два диаметрально разных решения с интервалом в два дня. Впрочем, не отстали от КС и другие ветви власти.

ДПМ, лишившись спонсора, впала в кризис и грустную задумчивость, но осталась в парламенте, поскольку о досрочных выборах речь не шла. А вот правительство Павла Филипа ушло в отставку и на его месте возникло правительство Майи Санду, дитя союза ПСРМ и составного, из двух партий с пафосными названиями: PAS (Действие и солидарность) Майи Санду  и DA (Достоинство и Правда) Андрея Нэстасе блока ACUM. Хитрый Додон при этом отдал ACUM всё, что он просил, выговорив для ПСРМ только место председателя парламента.

Неумелое правительство «акумистов» быстро создало катастрофическую ситуацию в экономике. После этого ПСРМ заключила союз с ДПМ, очищенной от Плахотнюка, и создала коалиционное правительство Иона Кику. В качестве приза от этой неразберихи ПСРМ получила кресло мэра Кишинева. Новое правительство стало быстро сближаться с Россией. Начались переговоры о получении кредита в 200 млн евро, крайне необходимого Молдове в связи с разорением, учиненным правительством Санду в рекордно короткий, всего 5 месяцев, срок. При этом, российский кредит преподносился сначала как альтернатива очередному кредиту МВФ, но затем тон сменился, и провластные СМИ заговорили о многовекторности.

Отступление, необходимое для важных обобщений

Здесь мы сделаем перерыв, чтобы поговорить о важнейших качествах молдавского либерализма.

Как я уже писал, в Молдове нет ни публичной политики, ни гражданского общества, а есть только их имитации, скрывающие от посторонних глаз борьбу клановых интересов. Все государственные и гражданские институты Молдовы– это пустые шкуры, населенные командами разных кланов, ведущих за эти шкуры непрерывную борьбу и использующих их исключительно в клановых интересах. Такая шкура более всего похожа на «штрафной политоход», придуманный Лемом – роман «Осмотр на месте».

Ровно такими же пустыми шкурами являются и все политические партии, включая либеральные. О ценности молдавского либерализма,как электорального инструмента уже говорилось выше. Каждая партия в Молдове –это карьер для добычи голосов вечно обманутых молдавских лохов.

Ещё одна важная деталь: лохи лучше запоминают партийные бренды, чем фамилии. Это дает молдавским политическим функционерам, кроме тех, кто прирос к одной партийной галере, как Воронин – к ПКРМ, Додон – к ПСРМ, а Дьяков – к ДПМ, но таких мало, возможность легко менять партии, союзников и набор обещаний. Впрочем, обещания всегда одни, меняется только трибуна, с которой их раздают.

Словом, молдавские партии образуют для посторонних закрытый лабиринт, а для своих – удобное убежище, где можно без шума сбросить старые шкуру и хвост, восстановить политическую девственность и вернув прежнюю гибкость мобильно переместиться из одного партийного карьера в другой. Конечно, привязки к клану и к родне – это навсегда – но публике они не видны. Зато межклановые союзы, под прикрытием партий, можно заключать любые, без оглядки на прошлые союзы.По сути, такие союзы являются краткосрочными экономическими сделками, лишенными политического подтекста.

Именно эта высочайшая гибкость и отличает всех молдавских политиков, включая и молдавских либералов, от других популистов – к примеру, от итальянской «Лиги Севера». При всей своей всеядности «Лига» все же имеет более или менее устойчивый состав игроков. Её можно сравнить с футбольным клубом: да, руководство может прикупить новичков (в хорошем, а не в российском смысле), и может не продлить контракт с теми, кто стал не нужен, но постоянный костяк более или менее сохраняется. Молдавские же функционеры работают на длинных контрактах у кланов – но никогда у партий. Они переезжают из партии в партию с той же легкостью, с какой пассажир метро переезжает со станции на станцию, нигде не задерживаясь более того, чем требует цель его поездки. Это господство клановой мотивации, невидимой глазу простого обывателя, но имеющей решающее значение, и составляет важнейшую особенность Молдовы.

Политики в ней нет – ни внутри Молдовы, где господствуют межклановые натуральные обмены, ни в отношениях Молдовы, имитирующей государство и нацию с другими странами, когда «межгосударственные соглашения» скрывают банальную торговлю с вождями племен, контролирующих в данный момент «правительство», «парламент» и «президента».

Совет наивным иностранцам: никогда, ни на мгновение, не забывайте, что вы в Молдове, и имеете дело с молдаванами.   

О дальнейшем развитии событий и российском кредите

С российским кредитом все обстоит очень просто. Чеховскую «Каштанку помните? Развлечения сына сапожника с куском сала на ниточке, который глотала Каштанка и который тот из неё затем выдергивал?

Вот, собственно, и весь российский кредит, если в двух словах. Антон Павлович очень тонко знал русскую душу.

А если бы у Каштанки в какой-то момент не выдернули этот кусок сала? Тогда бы она оказалась привязана за ниточку вся, целиком.

Вот вам условия российского кредита: 200 млн. евро на 10 лет под 2% годовых, выплаты дважды в год, при задержке оплаты на срок больше 10 дней пеня 3% от суммы к выплате за каждый день просрочки.

В условия выдачи кредита входит обязательство “прилагать усилия, направленные на обеспечение реализации совместных проектов на территории Республики Молдова силами российских компаний”, а также обеспечить доступ российских компаний к участию “в конкурсных процедурах по осуществлению закупок товаров и услуг, установленных в Республике Молдова, на основе не менее благоприятного режима, чем режим, который предоставляется молдавским и другим компаниям”.

По сути – это экономическое рабство и гарантия прочной привязки Молдовы к России. Правда, не очень ясно прописанная гарантия, но некоторая расплывчатость формулировок вполне может быть скомпенсирована влиянием российского лобби в Молдове, где даже националисты-русофобы, самого крайнего толка, были выращены из осведомителей КГБ, и давно, и прочно, с самого начала своей политической карьеры, сидят на московском финансировании. Если что, это о Рошке, Юрии Ивановиче. Уж более радикального националиста в Молдове не найти – а если и найти – то и у него будут московские зарплатные корни.

Но вернемся к кредиту.  Сравним: под какие условия выдает кредиты МВФ?

Одновременно с ратификацией кредитного соглашения с Россией, депутаты парламентского социалистическо-демократического большинства (ну, в смысле ПСРМ+ДПМ, поскольку ACUM за растяпистость послали к черту, хотя и там клиентов России предостаточно) ратифицировали также и соглашение о двух кредитах МВФ. На общую сумму $234 млн.

Первый: на $156 млн. минус единовременная комиссия 0,5% от суммы за срочность. Процентная ставка составит 1,5%, выплаты начинаются через 3 года и 3 месяца, а период выплат – 1 год и 9 месяцев, общий срок погашения – 5 лет. Второй: $78 млн., безпроцентный, на 10 лет, начало погашения частями через 5 лет и 6 месяцев. Никаких дополнительных условий. Почувствуйте разницу.

Но, как уже не раз говорилось, на Молдову всем составляющим её «парламента» глубоко плевать. Молдавский парламент – это майданчик, где собираются представители разных кланов, каждый из которых озабочен только своими интересами, и какими-то там абстрактными «интересами Молдовы» вообще не мыслит. Между тем, 200 млн. евро, не менее половины из которых будет просто разворовано (Что, много? Да немного, вы Молдовы не знаете!)  – это, знаете ли, довод. Проценты в любом случае будут платить лохи, а допуск россиян на молдавский рынок…Ну и что? Им все равно потребуются местные представители. Можно будет детей и племянников пристроить. Именно так, в таких категориях, и мыслят молдавские политические лилипуты.

И российский кредит был бы утвержден, если бы в дело не вмешался лилипут-переросток, изгнанный из молдавского цирка за слишком крупные размеры – но всё равно оставшийся лилипутом, даже близко не доросшим до нормального, в европейском, а не центральноафриканском понимании, политика. Звали его – да, Владимир Плахотнюк.

Конечно, Плахотнюк тоже тесно якшался с россиянами. Именно при нем, «проевропейская» и «прозападная» ДПМ подписала соглашение о сотрудничестве с «Единой Россией». Более того, при Плахотнюке сотрудничество с Москвой (и с промосковским Тирасполем) достигло небывалого ранее размаха. Но он был крупноват для роли Каштанки, и способен перекусить ниточку, на которой привязан кусок сала. За это россияне его и ушли.

Однако влияние на события в Молдове Плахотнюк сохранил, даже из Майами. А США, приглядевшись к тому, что за мелочь пришла Плахотнюку на смену, сильно пожалели о его уходе. Потому, что если с Плахотнюком ещё кое-как, со скрипом, можно было работать, то с Додоном это уже совсем не удавалось. При Додоне то, что в Молдове называют политикой, деградировало даже не до мышей, – мыши были при Плахотнюке, – а до каких-то совсем уж мелких блох, устремления и мотивы которых без микроскопа не рассмотреть. И было принято решение больше не давить на Плахотнюка и не попрекать его – ну, тут длинный список, чем его не будут теперь на Западе попрекать, страниц на пять, как минимум. Словом, присвоить ему иммунитет «нашего сукиного сына».

И воодушевленный этим признанием Плахотнюк начал действовать. Для начала в Конституционном суде Молдовы случился небольшой внутренний переворот. Председатель-социалист, бывший посол в России с мощными бизнес-связями там, и с большой папкой компромата, собранного на него россиянами, был смещен, и КС признал условия российского кредита антиконституционными. Что, кстати, было совершенно справедливо – но это уже случайное совпадение, не стоит ему придавать значения.

Далее, парламентская группа бывшего вице-председателя ДПМ Андриана Канду, покинувшего фракцию и организовавшего правоцентристское проевропейское объединение ProMoldova, обратилась с призывом «к коллегам из оппозиционных политформирований, а также депутатам из парламентского большинства (ДПМ и ПСРМ) создать блок для вынесения вотума недоверия правительству». И фракция ДПМ стала таять как кусок льда на солнце, а ProMoldova крепчать и расти. К ней потянулись как к перспективному источнику будущих благ. В сеть было вброшено видео, на котором Плахотнюк вручает Додону пакет – вроде бы с деньгами. Всплыло финансирование ПСРМ из России – опять же, через Додона. Об этом знали все, но знать одно, а получить доказательства, достаточные для суда – немного другое. В воздухе запахло делом о государственной измене.

Словом, в Молдове стала назревать новая смена власти.

Исход событий пока совершенно не ясен, поскольку у Додона тоже немало козырей в рукаве, и контрмеры против возвращения Плахотнюка уже им предприняты. Но, несомненно то, что молдавский либерализм вступилсейчас в очередной острый конфликт с молдавским социализмом. Возможно, даже, что случится революция – молдавская конечно. Знаете, чем отличается молдавская революция от немолдавской? У молдавской революции рождаются такие омерзительные дети, что даже она брезгует их жрать. Так что дело оканчивается очередным политическим инцестом. Что, без сомнений, и повторится в очередной раз.

Петру Русу


Підтримати проект:

Підписатись на новини:




В тему: