Политэкономия  Молдовы: цирк лилипутов в тени кремлевских башен

Почему молдаване могут жить только на маленькой плоской Земле

Даже беглого взгляда на молдавские СМИ достаточно, чтобы понять: никакие события за пределами Молдовы абсолютному большинству молдавских читателей, от слова «совсем», не интересны.

Стандартный темник молдавского таблоида выглядит примерно так:

Молдова – официально (всё непросто, но под контролем);

Молдова – мнения экспертов (шоу домохозяек и торговок обоего пола, слегка ошалевших от доступа на телеэкран);

Молдова – домыслы и слухи (всё пропало, все умрут уже к ближайшим выборам);

Молдова – разоблачения (всё уже украдено до нас);

Молдова – кухонные разборки (дурак – сам дурак);

Международные новости о том, как мир вращается вокруг Молдовы (скорость вращения и параметры орбит);

Что сказал Путин, думая о Молдове (что-то судьбоносное);

Россия нам (не) поможет;

Дедывоевали/дедов гнали на убой;

С румынами держи ухо востро/румыны нам помогают.

Где-то вдалеке присутствуют ещё и Гагаузия (там всё хорошо, им помогает Россия), а также сепаратистская ПМР (в Тирасполе власть совсем потеряла берега – что предпримет власть в Кишиневе, чтобы посильнее отравить жизнь жителям проблемного региона?).

Украина тоже существует, но лишь поскольку там есть море. Актуальные темы: погода и цены в Затоке, и на десерт – непременная история про очередного молдаванина, которого загнобили на украинской границе обнаружив на нем георгиевскую ленточку, неведомо где, куда, когда и кем повязанную. Иными словами, восприятие Украины в сознании молдаван ограничено береговой линией Одесской области в пляжный сезон.

США, Канада и Китай, в принципе, существуют, но на отдаленных планетах.

ЕС –  поближе, туда можно поехать на заработки, поскольку есть безвиз, но, как и в Румынию, такие поездки лучше устраивать, ориентируясь через знакомых, и черпая у них достоверную информацию.  О самой Румынии материалов довольно много, но больше на румынском, что отсекает русскоязычную аудиторию (процентов 30) и это почти исключительно перепечатки либо краткий пересказ со ссылкой на первоисточник. Предполагается, что те, кого Румыния интересует, могут и будут читать напрямую румынские СМИ… В которых в последние лет 5 ощутимо выросло и продолжает расти присутствие российских мнений и темников – но это отдельный разговор.

А что там Грузия и Азербайджан, входящие, к слову, в ГУАМ, в котором вместе с Украиной состоит также и Молдова? Нет, не слышали, это абстракция, а, возможно, и выдумка, и в любом случае, они пребывают вне сферы молдавских интересов.

Остальная Вселенная молдаванам уже окончательно не интересна. Их равнодушие к событиям за пределами Молдовы несколько нивелирует даже тот факт, что число пророссийских и антироссийских молдавских СМИ соотносится примерно, как 20:1, и этот разрыв растет.

Такая узость мировосприятия простого/среднего жителя Республики Молдова, независимо его от этнической принадлежности и политических симпатий обусловлена исключительной независимостью, как Молдовы, так и каждого отдельного её гражданина. И от Молдовы в мире, и от формальных граждан внутри Молдовы не зависит решительно ничего. При этом, каждый отдельно взятый гражданин на рефлекторном уровне ощущает, что государство, в котором он живет, ему враждебно, и может взять его отдельно исключительно за задницу, и только с целью ограбления.

Граждане Молдовы также осознают, и тоже почти рефлекторно, что такое отношение к ним, в принципе, не зависит от того, кто сидит в президентском кресле, и чья партия контролирует большинство в парламенте. Несмотря на разницу в лозунгах любая молдавская власть едина по сути: вечно норовит залезть гражданам в карман и крутит большой бизнес через их головы – а граждане ездят на заработки туда, куда у них натоптана дорожка, и крепко держатся за карманы, прячась от власти, по возможности, в толпе. Вся Молдова – толпа одиночек, которых ничто не объединяет в единое целое.

Причин для объединения на уровне Молдовы у них действительно нет. Формально независимое и признанное ООН государство Республика Молдова, провозглашенное на базе советской МССР, на поверку оказывается лишь поверхностной имитацией.

Возникнув как продукт российских хапков в ходе русско-турецких войн, Молдова, век спустя, вернулась в Румынию на два десятилетия Интербеллума. Затем советская имперская экспансия 40-х годов прошлого века забросила её в СССР. В итоге, Молдова не имеет ничего, что могло бы стать фундаментом её настоящей, а не формальной, государственности – ни собственного этноса, ни языка, ни своей, отличной от соседской, истории.

На первый взгляд, её родство с Румынией очевидно. Так, хотя на роль истории Молдовы, в зависимости от смены политических конъюнктур, выставляется либо «История румын», либо «История СССР», в обоих случаях связь с Румынией, по крайней мере, когда дело касается досоветских и дороссийских времен, проглядывает очень ясно.

«Молдавский язык» – тот же румынский, пусть даже засоренный русизмами, и переведенный в СССР, с целью окончательного отрыва от румынского, с латинского на кириллический алфавит.

Этот вариант «советского молдавского» языка до сих пор в ходу в ПМР.

Но при переводе «молдавского» обратно на латиницу, что было проделано в получившей независимость Молдове, сходство языков, переходящее в их полную идентичность, немедленно лезет наружу. Так что появление «молдо-румынского» словаря было воспринято всеми, хоть немного знающими «молдо-румынский» язык, скорее, как некий забавный курьез – хотя с названием языка в Молдове до сих пор нет окончательной ясности.

Тем не менее, при очевидном родстве с Румынией, ощущения общности с ней на эмоциональном уровне у молдаван, в большинстве случаев, не возникает. Точнее, те, у кого оно возникает, могут относительно легко получить румынское гражданство, и уехать из Молдовы. Или, по меньшей мере, максимально дистанцироваться от молдавских реалий, уйдя во внутреннюю эмиграцию. В подавляющем числе случаев все, кто чувствовал себя румынами, это уже и проделали. Так что хотя выдача румынских паспортов продолжается и сегодня, нынешняя волна «новорумын» в большинстве случаев видит в них лишь пропуск для поездок на заработки в ЕС.

Причина равнодушия проста: образованная часть до- и внероссийского населения Молдовы, и без того немногочисленная, была тщательно выполота в несколько этапов, сначала в Российской Империи, а, затем и в СССР.

Последняя чистка, проведенная в 1944 году, просеяла всех молдаван через столь мелкое сито, что «румынская интеллигенция» объявившаяся в Молдове на излете СССР, оказалась новоделом на советской подкладке. К тому же, изготовленным при активном соучастии советских/российских спецслужб.

Плюс к этому, первоначальное дороссийское население, в несколько волн, едва ли не на 50-60%,было разбавлено переселенцами из России и других республик СССР, представлявшими собой очень пестрый набор этносов. Это породило массу смешанных браков, а с ними и промежуточных вариантов самоидентификации. В итоге, ничем единым этот салат так и не стал.

Казалось бы, вот она, основа независимой, хотя и близкородственной к Румынии, молдавской государственности. Однако, вычитая румынское, мы получаем в остатке только советское, кое-как прикрытое досоветской российской ширмой: Пушкин в Бессарабии, Зелинский, Берг, Щусев… и, пожалуй, все.

Русская культура чахло росла на молдавской почве – впрочем, и румынская тоже. Никакая культура тут не произрастала, неизменно оказываясь импортным товаром, завозимым в провинцию из одной или другой метрополии, Москвы или Бухареста.

Когда же Молдова оказалась в постколониальном вакууме, в положении «независимой» – она испуганно заметалась между Бухарестом и Москвой.

Румыния выступила при этом в роли пылесоса, увлекая к себе всех, кому Бухарест был ближе – без умысла, так сложилось объективно. Менее явственно, но тоже заметно, активное население, тяготевшее к ним, высосали Украина и Россия. Остался самый тяжелый постсоветский шлак: они бы, наверное, тоже уехали бы в СССР, да только его больше нет. А с ним нет и центра притяжения, который объединял бы этот шлак во что-то цельное.

В таком атомизированном обществе единственной прочной формой объединения оказывается только родство, как кровное, так и некровное, а всеобщее осуждение неисполнения родственных обязательств – единственной гарантией при ведении любых совместных дел.

Как следствие, родоплеменные ценности имеют в Молдове первостепенное значение, а родственная мафия – единственная структура, способная выживать в такой среде. Она и берет под контроль любые политические и общественные организации. Мафиозные кланы просто выедают их, натягивая на себя опустевшие шкуры.

Это дает некоторые преимущества «коренным», то есть тем, чьи предки жили в Молдове до 1940 года, перед «понаехавшими» позднее. Но было бы несправедливо воспринимать эту ситуацию, как этнократию. Это, скорее, родоплеменной строй, спроецированный из первого века нашей эры в двадцать первый.

Поскольку родство в таком обществе решает всё, порядочные семьи, притом, во всех слоях, но особенно в верхах, стремятся расширить свое влияние породнившись друг с другом. Другого способа организации долговременных союзов в Молдове просто нет. Это порождает полноразмерный институт династического родства, в котором обряду крещения и традиции посаженных родителей на свадьбе придается огромное деловое значение.

Такой подход ставит крест на любой публичной политике в её современном понимании. Она вырождается в сложную и многостороннюю внутри- и межклановую борьбу, со страстями и интригами, превосходящими по сложности и коварству даже борьбу в советском или китайском Политбюро, что лишает смысла всякие рассуждения о стратегии или геополитике, относимые к Молдове на государственном уровне.

Нет, сама по себе подобная проблематика остается. Но уходит на уровень кланов, а формальное государство превращается в поле для их игры.

Такая страна имеет все черты общества Постапокалипсиса, где изолированные группы людей борются за выживание на развалинах ушедшей цивилизации, а мифологизированное прошлое вспоминается с ностальгической ноткой.

Прошлым же в данном случае оказывается МССР в составе СССР, причем, некоторые его сегменты, такие, как сеть внештатных сотрудников КГБ, не только сохранили целостность и управляемость, перейдя в ведение российских правопреемников Союза, но были заботливо и успешно имплантированы в политические и экономические элиты «независимой» Молдовы уже на этапе их становления.

Очевидно, что такое общество сверху донизу коррумпировано и криминально, причём обе эти черты носят системообразующий характер. Клановые вожди не рассматривают молдавское государство иначе, как площадку для борьбы за ресурсы с другими кланами, и как «дешевый флаг», дающий легализацию на международном уровне. В сочетании с распространенностью ностальгических настроений такое явление сильно облегчает России игру на молдавском поле, и одновременно затрудняет действия любых западных структур.

Россия, как мировой криминальный хаб, легко инкорпорирует в свою систему связей всех интересующих её клановых вождей. А вот структуры ЕС, США и других нетоталитарных стран, контактируя с молдавскими реалиями, спрятанными под маской «страны, стремящейся в Европу», подвергаются значительной коррупционной коррозии.

Всё это превращает Молдову в удобный российский прокси для взлома и разложения любых международных организаций, неподконтрольных Москве – всех, куда Молдову имели неосторожность принять, и в составе которых она имеет реальное право голоса.

Сама же Молдова обросла рядом характерных черт, вытекающих из сказанного выше.

Во-первых, степень влиятельности сил, неподконтрольных тем или иным российским игрокам, в Молдове всегда равна нулю. Все сколь-нибудь влиятельные, и, в силу этого, интересующие Россию фигуры и их кланы плотно аффилиированы с Москвой. За бортом оставлены лишь заведомые отбросы, но даже там всегда есть спящие закладки, позволяющие, при изменении ситуации, в считанные дни наладить нужный Москве контакт.

Во-вторых, все попытки западных структур сотрудничать с Молдовой заведомо менее эффективны, чем российские. Отчасти из-за непонимания молдавских реалий, отчасти из-за правового характера западных государств, не позволяющих их представителям идти на контакт с заведомо криминальными партнерами. Эти структуры сотрудничают исключительно с формальной Молдовой: с государственными органами, политическими организациями и гражданскими объединениями – по сути, с декорацией, за которой скрывается реальное родоплеменное устройство. Такое сотрудничество не то, чтобы совсем бесполезно, но на порядок уступает по эффективности прямым криминально-коррупционным связям, выстраиваемым россиянами.

В-третьих, никакой адекватный анализ политической ситуации в Молдове без учета клановых интересов и сложных межклановых и межличностных отношений невозможен. Но, по понятным причинам, такие сведения зачастую эксклюзивны. Они могут быть получены только через неформальные связи, и недоступны в СМИ, оперирующих, в основном, информацией о формальных связях и структурах. Это вынуждает добросовестного аналитика уделять большое внимание изучению и сопоставлению разного рода инсайдов, а также неформальных, хотя и сомнительных источников, значительная часть которых сейчас обосновалась в Telegram.

В-четвертых, и это главное: в молдавской политике обитают только карлики, которые руководствуются исключительно личными и клановыми интересами. Вследствие этого масштаб их мышления – крайне мелкий, а горизонт восприятия – предельно узкий.

Более того, процесс измельчания молдавской политики год от года прогрессирует, по мере все более мелкодисперсного перемалывания клановыми жерновами всех молдавских государственных институтов. Об этом и нужно постоянно помнить, анализируя ситуацию в Молдове и давая прогнозы её развития.

Справочно. Непризнанная ПМР управляется одним кланом, институализированным в виде холдинга «Шериф». Сходная ситуация в последние годы сложилась и в Гагаузии, которую полностью контролирует клан Влах.

В ПМР и Гагаузии господствующие кланы давят протесты на корню, изымая из оборота, криминальным или полукриминальным способом, слишком громких и харизматичных критиков режима. В остальной же Молдове уровень недовольства социальных низов балансирует на грани взрыва и бунта в течение, уже, по меньшей мере, последних лет 12.

Но, как показал опыт таких бунтов, они не могут изменить клановое устройство молдавского общества – а могут лишь повлиять на позиции основных кланов, ослабив одних, и усилив других. Это придает описанной выше ситуации большую устойчивость, и исключает всякое развитие гражданского общества и внеклановой публичной политики.

Иными словами, Молдова неспособна самостоятельно развиться до полноценного демократического государства, чье устройство опирается на развитое гражданское общество. Единственный возможный конструктивный сценарий – усиление одного клана, и установление авторитарной диктатуры, с сильным криминальным душком. Но, в существующем раскладе сил, и этот путь развития выглядит маловероятным.

Такая попытка была предпринята Владимиром Плахотнюком, и, поначалу, все пошло для него довольно успешно. Но, как только влияние Плахотнюка превысило некий критический барьер, он был задавлен и фактически отстранен от власти общими усилиями России и Запада.

Эти ситуативные союзники, устроившие на «кукловода Плахотнюка» совместную охоту, исходили из диаметрально противоположных побуждений. Запад грезил химерой «молдавской демократии» европейского розлива. Но такая демократия невозможна в Молдове в принципе. Для неё там нет даже малейшей социальной базы. Москва же не желала иметь дела со слишком усилившейся фигурой, ставшей к тому же безальтернативной в масштабе Молдовы. Цирк политических лилипутов с Россией в роли Карабаса Барабаса, был для неё намного удобнее.

Именно такой цирк во всем, что в Молдове называют «политикой», мы и наблюдаем сегодня. Ну, а молдавские СМИ пишут об этом, формируя мнения зрителей в пользу своих владельцев. Большая часть из этих СМИ контролируется разными башнями Кремля, работающими с разными кланами в Молдове. Меньшая часть – самими кланами, стремящимися понравиться московским антрепренерам.

P.S. В статье почти нет фамилий политиков и названий организаций. Мельком, и только по необходимости, чтобы соблюсти связность изложения, упомянуты Владимир Плахотнюк, ставший в Молдове нарицательной фигурой, как средоточие всякого зла (впрочем, по результатам правления сменившей Плахотнюка «европейской коалиции» а затем и нынешней, «многовекторной», отношение к нему начинает диаметрально меняться). Упомянут также клан Влах, возглавляемый Сергеем Влах, братом действующего башкана (губернатора) Гагаузии Ирины Влах и приднестровский холдинг «Шериф» (его глава – Виктор Гушан, кстати, выходец из Гагаузии, как и его клан). Это умолчание сделано преднамеренно. Целью статьи было показать, как Молдова устроена в принципе, не рассеивая пока внимание читателей на третьестепенные детали…

Петру Русу