Китай в украинском общественном мнении

13.12.2023 1 By Writer.NS

Эксклюзив. Как и в случае с Индией, «украинец с улицы» знает о Китае крайне мало. Он осведомлен о существовании Алиэкспресс, и уверен, что в Китае можно заказать всё, что угодно — правда, качество будет как когда, и надо держать ухо востро. Он привык видеть на товарах метку Made in China, особенно в тех случаях, когда дело касается различной бытовой электроники, и считает это нормальным, хотя и знает, что китайские власти поддерживают российскую агрессию. Как следствие, в сознании украинца уживаются «бытовой Китай», прочно вошедший в его жизнь и «политический Китай», известный ему из новостей. Но новости тоже довольно поверхностны, они не раскрывают всей глубины поддержки Китаем российской агрессии, и причин этой поддержки.

В сумме это даёт «прохладный, но не слишком холодный» образ Китая: согласно апрельскому опросу Центра Разумкова, только 60% украинцев относилось к нему с разной степенью негативности. Для сравнения: к России 94%, Беларуси — 81%, Ирану — 73,5%. С учетом реальной позиции Китая в российско-украинском конфликте и реальной токсичности отношений с Китаем для Украины, такое отношение можно назвать необоснованно доброжелательным. Правда, оно перемежается вспышками возмущения в особенно циничных и отвратительных случаях китайской поддержки России, но, из-за смазанной информационной подачи такие вспышки быстро проходят.

Одним из последних по времени таких случаев стал демаршкитайской певички Ван Фа исполнившей «Катюшу» на руинах мариупольского театра. Фактически — на трупах сотен украинцев, залитых бетоном при его «восстановлении». Но такие истории не доводятся украинскими СМИ до «украинцев с улицы» с достаточной последовательностью, и во всех деталях. В случае с Ван Фа, в частности, украинцам не напомнили историю «ремонта» театра русскими оккупантами: поскольку трупов мариупольцев в подвале было слишком много, «восстановители» решили сэкономить. Вместо того, чтобы достать трупы из подвала, ихпросто засыпали негашенной известью, а сверху залили бетоном. Но трупная вонь пробилась сквозь бетом и восстановление театра отложили на несколько лет. Кстати, эту вонь не могла не почувствовать во время исполнения своего номера и Ван Фа.

Ван Фа не самая известная певица в Китае, зато её муж, Чжоу Сяопинь -известный блогер (читай — транслятор официальных мнений), член Народного политического консультативного совета Китая, совещательного органа при руководстве КНР. Сам он, по его словам, не поехал в Мариуполь, «чтобы избежать ненужного гнева», поскольку занимает политический пост. Но очень хвалил супругу за эту поездку, называя её «розой на поле боя». Иными словами, поездка китайских блогеров в Мариуполь была вполне официальной политической акцией, которой был придан неофициальный вид. Цель акции —популяризация российской оккупации Украины в среде «китайцев с улицы». Об этом говорит и то, что соцсеть Weibo начала охоту за отрицательными отзывами о поездке и выступлении Ван Фа, затирая их как «неуместные».

Для украинских властей это был превосходный случай показать своему населению звериное (безкавычек) лицо китайского империализма, лучшего друга империализма российского, с тем, чтобы сделать ещё шаг по подготовке общественного мнения к полному разрыву с Китаем. Но полного разрыва с Китаем в планах Киева нет. И, потому, как и во многих других случаях, возможности этой истории не были использованы даже на 1%. Украинская власть, и большая часть украинских экспертов, вопреки очевидности, всё ещё питают иллюзии о восстановлении «взаимовыгодных» отношений с Китаем, которые, до 2022 года, когда Пекин уже окончательно занял сторону Москвы, развивались по их мнению, вполне успешно. Как следствие, Киев не ставит перед собой целей по вытеснению китайских товаров с украинского рынка и сворачиванию связей с коммунистической, тоталитарной, антидемократической КНР. В Киеве по-прежнему правят бал иллюзии о «китайском прагматизме», который позволит вести с КНР «бизнес вне политики», как только с Россией будет заключено перемирие.

Такой подход говорит о слабости украинской китаистики, и её вторичности по отношению к западной и российской. Токсичность отношений с Китаем имеет всеобщий характер, и относится не только к Украине, а ко всем странам вообще. Она специфичным сочетанием текущего государственного устройства КНР и национальной психологии. Китай — крайне сложная для контактов с ним страна, способная оказывать на страны, с которыми он взаимодействует, серьёзное и многофакторное влияние, причём, это влияние потенциально всегда разрушительно. Как минимум, Китай испытывает страны и общества, с которыми взаимодействует, на прочность, буквально разъедая их слабые и уязвимые места. Это исключает универсальные рецепты взаимодействия с Китаем. Прочные общества, устойчивые социально и экономически, могут позволить себе принимать «китайский яд», но только в строго ограниченных дозах, предприняв продуманные меры предосторожности, и выставив барьеры на угрожаемых направлениях.

Китай не является ни «страной как все остальные, только очень большой», ни «мировой промышленной зоной». Китай — глубоко проработанная антилиберальная цивилизация, значительно более гибкая и глубокая, чем Россия, Иран или КНДР, и претендующая, ни много ни мало, на сокрушение либерализма в глобальном масштабе. Его воздействие на другие страны более всего напоминает воздействие крепкой кислоты, способной растворить всё, что не защищено от неё. На Западе, как ЕС, так и в США в полной мере пожинают сейчас последствия плохо просчитанных мер антикитайской безопасности, но Запад — очень прочное общество. Последствия китаизации для «глобального Юга», куда сейчас активно проникает Китай, и для постсоветских стран, обещают быть значительно более тяжелыми. Китай ворует технологии в развитых странах и перекраивает под свои нужды экономику менее развитых, превращая их, фактически, в собственные колонии. Он также, во всех случаях, насыщает страны, с которыми взаимодействует, своей агентурой, подвергая их коррупционному разложению, в той мере, в какой они не готовы противостоять таким соблазнам.

Между тем, большинство украинских публикаторов, пишущих о Китае, похоже, вообще не осознают опасной особости этой страны. Зачастую их работы носят характер чистой констатации фактов, в классическом стиле, «что вижу, то пою», разбавленной ложными тезисами о существовании «капитализма с китайской спецификой», о возможности «третьего пути», и о «внеполитическом прагматизме Китая», с упором на экономику вне политики. Все эти тезисы, которые широко транслируются Пекином как напрямую, там и через своё лобби на Западе, не говоря уже о российских китаистах, работы которых в Украине также активно читают, некритично воспроизводятся, возводясь в статус неоспоримых истин. Большое влияние российской китаистики на украинское видение Китая в значительной степени обусловлено как малым числом оригинальных украинских работ, так и их неудовлетворительной популяризацией.

Впрочем, и чисто украинские, или, по меньшей мере, лишенные очевидной вторичности, работы страдают отсутствием интеллектуального мужества, которое позволило бы их авторам свести множество фактов в единую конструкцию, сделав на её основе однозначный, и, увы, неизбежный вывод: неомаоистская и неофеодальная КНР — природный, экзистенциальный враг Украины, вне зависимости от того, что Украина находится на сравнительной периферии китайских интересов. Любые контакты с КНР для Украины до крайности токсичны, и, потому, отгораживаться от него следует осознанно, и со всей возможной бескомпромиссностью. По меньшей мере, так же бескомпромиссно, как и от России, а, с учетом промышленного потенциала КНР, и её показного «миролюбия» и «нейтралитета» даже более жестко. Такое отгораживание значительно облегчается существованием других «азиатских тигров», включая «правильный Китай» в лице Китайской Республики со столицей в Тайбее.

В пользу этой политики говорит и тот факт, что экономика Китая, пережив взлет, вошла сейчас в фазу угасания, которая ошибочно принимается за временный кризис. Но, в условиях политического разворота к неомаоизму, из этого пике нет выхода, хотя Китай, набравший большую экономическую и технологическую высоту, и сможет пикировать довольно долго.

В настоящее время Запад, верно оценив тенденции развития КНР, а также опасности, исходящие от неё, взял курс на постепенную технологическую изоляцию Пекина, и на экономический разворот к демократической Индии, потенциал которой позволяет сформировать в ней более приемлемый для мира аналог Китая, не ставящий своей целью стать центром Ойкумены.Но Запад более устойчив, чем Украина, и может позволить себе временами замедлять этот процесс, и даже сохранить с Китаем часть торговых отношений, изолировав его влияние на свои уязвимые точки. Украина же, будучи очень слабой, неустойчивой, только-только формирующейся демократией, к тому же ведущая антиколониальную войну с нацистской Россией, которую поддерживает Пекин, не может позволить себе в отношении Китая никаких компромиссов в стиле business as usual. Вместе с тем, Украина, обладая в области китаистики крайне слабым экспертным сообществом – или, по меньшей мере, таким, голос которого практически не слышен, и, очевидно, избыточно загруженным МИД, не проявляет осознанной воли в этом вопросе, плывя по течению и ориентируясь на прошлое. Хотя, даже в прошлом,выгоды Украины от сотрудничества с Китаем, при объективном анализе,представляются сомнительными.

Отрицательный рост. Чего в действительности достигла Украина, сотрудничая с Китаем

В 2019 году, несмотря на отказ осудить аннексию Крыма, то есть, вопреки всякой разумной логике развития, Китай стал крупнейшим внешнеторговым партнером Украины, обогнав Россию, Германию, Польшу. Но в оценке «крупнейший» было спрятано лукавство. Последние 15-20 лет КНР расширяла экономическое сотрудничество почти со всеми странами мира, вне зависимости от их политической ориентации. Сам по себе рост связей какой-либо страны с Китаем, вырванный из контекста, без анализа их структуры и относительных темповэтого роста по сравнению с другими частями мира, не несет какой-либо полезной информации.

Между тем, в большинстве сфер сотрудничество Украины с Китаем даже на пике 2017-19 г.г. развивалось медленнее, чем в среднем по миру. Контраст между почти нулевыми показателями 25 летней давности и достигнутыми на пике миллиардными, производил чисто внешнее впечатление, при том, что относительное значение Украины для китайской экономики даже на пике их отношений было меньше, чем у многих менее развитых государств, от Латинской Америки до Юго-Восточной Азии. Украина оставалась для Китая нишевым, ситуативным, неравноправным и легко заменимым партнером. Это и подтвердили события после 24.02.22., когда уже 25.02 аналитический сайт «Investgo», в статье о влиянии влиянии конфликта на китайские компании и проекты на территории Украины (中资在乌克兰的项目有没有受影响？多家上市公司作出回应)сообщил о приостановлении деятельности большей части китайских игроков на украинском рынке. При этом, полномасштабный вооруженный конфликт, несомненно, прогнозировался, что указывает на доверительный обмен информацией по украинскому вопросу между Москвой и Пекином: меньшая часть китайских предприятий, продолжившая работу в штатном режиме, была готова к такому ходу событий, а, большая, заморозила свои проекты загодя, но, определенно, ориентируясь на известную им дату.

Иными словами, рост торговли с Китаем означал, по сути, отсутствие нормального развития Украины, и её пребывание в экономическом тупике. Это полностью подтверждает рассмотрение деталей украинско-китайского сотрудничества.

Ещё при президенте Кучме (1994-2004) Украина открыла технологические парки в Харбине и Цзинане, но была вскоре обманута китайскими партнерами. КНР, действуя в духе всех диктатур, традиционно плюющих на международное, и вообще, любое право, во всех случаях, когда им это выгодно, по-быстрому «цап-царапнула» интересовавшие её технологии и закрылась от Украины, потеряв интерес к еёпромышленному импорту. Ряд проектов был успешно «высосан» китайцами ещё на стадии их обсуждения, и тут же закрыт. Единичным украинским компаниям, которым удалось довести задуманное до исполнения тоже вскоре пришлось уйти с рынка, уступив место китайским аналогам, или ограничиться символическим присутствием, которое не имеет значения даже для них самих, не говоря о влиянии на структуру торговли между странами или китайский рынок.

В результате, вместо взаимодополняющего обмена промышленными товарами с высокой добавленной стоимостью торговля Китая с Украиной стала строиться по классической схеме китайских колониальных отношений со слаборазвитыми странами. В обмен на поставки сырья с низкой степенью обработки и легко заменяемыми производителями, Китай поставляет в такие страны товары массового спроса, фактически блокируя в них развитие собственного промышленного производства.

Конкретно Украина в 2019 году поставляла в Китай железную руду (35% экспорта в Китай в 2019 году), зерно (24%) и подсолнечное масло (14%). Эти товары не создают много рабочих мест и добавленной стоимости при производстве, они уязвимы для колебаний мировых цен, конкуренции со стороны других производителей и протекционизма. Многие из них — важные статьи торговли Китая с более крупными и более важными для него партнерами, включая США, Австралию, Россию, Канаду. Это означает, что условия их импорта для третьих стран, включая Украину, могут сильно и внезапно меняться не в её пользу. Самая большая доля в украинском зерновом экспорте у кукурузы, и объемы ее поставок прямо пропорциональны снижению поставок из США. В 2013 году США продали Китаю кукурузы на $847 млн, Украина — на $26 млн. В 2019 году, при Трампе, США продали кукурузы на $75 млн, Украина — на $896 млн. Конечно, при случае можно воспользоваться открывшейся нишей на рынке. Но строить на её основе долгосрочные планы — явная ошибка. В частности, планировать долгосрочное производство зерна из расчета на китайский спрос.

Кроме того, даже успешная продажа продуктов низкой переработки не решала для Украины главной проблемы отношений развивающихся стран с Китаем: проблему роста отрицательного торгового сальдо. Быстрый рост китайского импорта, который вызывает формальный рост товарооборота, говорит в таких случаях не об успехах страны, а об её проблемах. Пример: среди крупнейших статей китайского импорта в Украину сразу за электроникой и оборудованием идет обувь. Всего за четыре года, 2015–2019, размер поставок удвоился, достигнув $360 млн. Но этот рост говорит не о прорывах в сотрудничестве с Китаем, а лишь о том, что украинцам надо во что-то обуваться — а обувная в тот момент промышленность Украины остановилась, не выдержав конкуренции с относительно дешевым китайским ширпотребом.

Даже импорт китайского промышленного оборудования зачастую не влечет выгод для импортирующей страны. Помимо качества поставляемых изделий, проблема ещё и в том, что такое оборудование зачастую поставляется под китайский кредит, дающийся не с расчетом на отдачу, а для поимки кредитуемого в долговую яму — ещё одна черта китайского стиля ведения дел. Продать произведенное, помимо Украины, в самом лучшем случае можно только в Китай, но только пока там на него есть спрос, и по крайне низкой цене. В итоге, предприятие зачастую остаётся с ненужным оборудованием и непогашенным кредитом, и банкротится, а его нишу в Украине занимают китайцы.

Тема чудотворных китайских инвестиций, которые должны открыть новую эру в экономике, до 2022 года возникала в Украине регулярно. Китайцы то планировали купить/арендовать 3 млн гектаров земли, чтобы превратить страну в свой главный аграрный центр за рубежом, то потратить $15 млрд на строительство жилья в Украине, то приватизировать угольную отрасль, то начать строить новые энергоблоки АЭС. И, само собой, развернуть в Украине всевозможные производства — ведь после подписания Ассоциации с Евросоюзом нет в мире лучше страны для экспансии на европейские рынки. Надо ли напоминать сейчас про проблемы с украинским зерном в ЕС и про протесты польских дальнобойщиков, видящих в украинских коллегах нежелательных конкурентов?

К счастью для Украины большая часть этих химерических проектов провалилась. Провалились и скоростная электричка в киевский аэропорт, мост через Днепр в Кременчуге и новая линия метро в Киеве —несмотря на годы переговоров.

Украинские планы поучаствовать в «Поясе и Пути» рухнули в 2014 году, когда после аннексии Крыма китайский проект строительства глубоководного порта на полуострове стал неактуален. Дальше началась война в Донбассе, а Москва и Киев ввели друг против друга многочисленные ограничения на транзит и транспортное сообщение, выпав на весь обозримый период из возможной логистики между Китаем и Европой. Кроме того, вся территория Украины сейчас регулярно подвергается ударам ракет и БПЛА, в первую очередь, по инфраструктуре. Как следствие, из всего сотрудничества осталась ситуативная закупка Китаем зерновых — и концептуальная продажа в Украину всякого ширпотреба, в рамках общей идеологии китайской колониальной торговли. Такая продажа стала существенным барьером на пути организации в Украине собственных высокотехнологичных производств.

Хорошая новость состоит в том, что Украина избежала прочной привязки к Китаю. Государственных долговых обязательств перед Китаем на 2019 год у неё было менее $1 млрд., а, сейчас, вероятно, ещё меньше — точных цифр, к сожалению, в доступных источниках нет. Безумный иск по «Мотор Сич», разумеется, в этот счет не входит, но китайские шансы получить что-либо по нему невелики. После 2014 года главными украинскими кредиторами стали западные институты, на более выгодных условиях и с ответственным подходом к кредитованию. Ничто не мешает отдалению Украины от крайне токсичного для неё Китая, и постепенному сворачиванию с ним всяких связей в пользу сближения с Китайской Республикой, как потенциальным военно-технологическим союзником, и с Южной Кореей, активно развивающей свой ОПК, видя открывшиеся возможности для организации новых производств в Восточной Европе. И, разумеется, с Индией, в отличие от Китая — демократической, а, значит, склонной к отдалению от России, а не сближению с ней. К тому же быстро наращивающей производство товаров массового спроса, аналогичных китайским, ввиду постепенного ухода в неё из Китая западных фирм.

Бхарат в украинском общественном мнении: прохладно, но видна перспектива оттепели

И снова об отношении украинцев к Китаю

Вместе с тем, украинские источники довольно адекватно, целом,описывают позицию Китая относительно украинского конфликта. Украина находится на самой дальней периферии китайских интересов, и, при этом, примыкает к враждебному Пекину Западу. В то же время, тоталитарная Россия для Китая — удобный ситуативный союзник, инструмент давления на Запад, и источник ресурсов. Китаю нужен проигрыш Запада в Украине, но не фатальный для него, а лишь существенно его ослабляющий. Одновременно Китаю нужно и ослабление России, которая должна достичь относительной победы в Украине самой высокой ценой, включая изоляцию от Запада. По замыслу Пекина, это усилит его влияние по всем направлениям, поставив в центр мира, через который будут осуществляться связи между Западом, Россией, глобальным Югом и Центральной Азией. Такую модель мира — или, по меньшей мере, максимальное приближение к ней в Пекине считают максимально желательной.

Ни о какой враждебности Пекина именно к Украине, таким образом, нет и речи. Но, вместе с тем, Китай объективно заинтересован в украинском поражении. Это означает, что Китай всегда будет подыгрывать России, хотя и не будет делать этого явно, поскольку в прямом обострении отношений с Западом он не заинтересован. Но любой китайский план урегулирования, декларирующий «уважение к территориальной целостности Украины» будет заведомой фикцией, поскольку в действительности Китай интересует только такое урегулирование, которое возвысит его, и унизит Запад.

Но это только первый, самый очевидный уровень отношения Китая к Украине. Менее очевидно то, что китайское общество токсично для Украины при любом контакте с ним. Разумеется, нет плохих народов — но есть народы, донельзя развращенные и испорченные неофеодальными диктатурами. А, население материкового Китая, уже более 70 лет пребывающее под властью неофеодального государства, в основе которого лежат идеи Ленина-Сталина-Мао, именно таково. Китайское государство — тоталитарное и неправовое, как все диктатуры, оно презирает любые законы и договоры, если те не приносят ему непосредственной выгоды.

Китайское общество, сформированное под давлением неофеодальной диктатуры — коррупционное и также неправовое. Любой контакт с таким государством и таким обществом способен оказать только отрицательное влияние на неустойчивую украинскую демократию. Эту абсолютной токсичность Китая, при любых контактах с ним, и упускают из виду практически все украинские авторы и эксперты.

Наличие в Китае проукраинских мнений и настроений, а также подспудное сопротивление неомаоизму, даёт некоторую надежду на то, что в будущем Китай еще может развернуться на путь вестернизации и либерализации. Но, такая надежда сегодня не более чем умозрительная конструкция. Она лишь фиксирует принципиальное отличие Китая от России — кстати, именно Россия заразила Китай неофеодализмом сталинского типа, и это было очень похоже на укус вампира, «обращающего» жертву. Но практического значения эти умозрительные построения сегодня не имеют — диктатура КПК крепка, как никогда, а внутри КПК команда неомаоиста СИ укрепилась очень прочно.

Как следствие, наиболее разумная политика в отношении Китая для Украины состоит сегодня в максимальном отдалении от него. Выгоды от сближения с Китаем крайне эфемерны и сомнительны, зато вред наносимый им — несомненен. В качестве замены Китая, как уже было сказано, могут выступать Индия, Тайвань, Южная Корея. Причём, это должна быть именно замена, а не совмещение одних отношений с другими.
Дополнительным аргументом в пользу полного разрыва с Китаем, включая высылку из Украины всех китайских граждан — по меньшей мере, большей их части, как потенциальной пятой колонны, является и идея организации в Украине собственного производства вооружений на основе западных технологий, специалистов и технических образцов. Такая программа превращения Украины в воюющую оружейную мастерскую Запада может стать хорошей основой и для сотрудничества с перечисленными выше азиатскими странами, против которого Запад не будет возражать, в отличие от сотрудничества с Китаем, и, потенциально, с Индией.

Но цельного понимания всего этого в украинском экспертном сообществе сегодня нет, как нет в текущей генерации украинской власти и политической воли, способной осуществить такой разворот. Именно на формировании таких настроений — в украинском обществе, в экспертном сообществе и во властных структурах и следует сосредоточить усилия.

Сергей Ильченко, политический обозреватель Newssky