Интермариум – битва проектов

19.08.2020 0 By nikolaiilcenco

 

Почему Россия неизменно перехватывает идею Междуморья

Идея Интермариума – межгосударственного союза «от моря до моря», от Балтики до Черного, возникшая в начале прошлого века как проект противостояния неуемной российской экспансии, ни разу не была реализована в задуманном виде. Зато она не раз успешно переосмысливалась Москвой в качестве её наступательного инструмента.

Предыстория

Идея польско-литовского союза и военного альянса как ответа на общую угрозу со стороны Тевтонского ордена и Золотой Орды/Московии впервые была реализована в 1385 году с помощью Союза Крева – династического брака между литовским великим князем Ягайло Гедиминовичем и польской королевой Ядвигой, в результате которого Ягайло был коронован в Польше под именем Владислава II Ягелло.

В 1569 году, по результатам Люблинской унии, была создана Речь Посполитая, просуществовавшая до 1795 года – вполне жизнеспособное европейское государство, имевшее даже заморские колонии, Тобаго и Гамбию.Во внешней политике РП была едина, но входившие в неё Королевство Польское и Великое княжество Литовское имели отдельные администрации, бюджет, войска и законы. Главой РП являлся пожизненно избираемый сеймом монарх, носивший титулы короля польского и великого князя литовского.

На Балтике РП стояла твердо, а вот до Черного моря не дотянулась, правда, совсем чуть-чуть, и планы расширения союза для выхода к Черному морю имелись, хотя и не были реализованы.  Гибель же РП началась с того, что Россия стала активно влиять на избрание польских королей, а также на работу сейма при помощи подкупа депутатов и института liberum veto. Окончилось это все в 1795 году, когда РП окончательно поделили между собой Россия, Пруссия и Австрия.

В 1832–1861 годах князем Адамом Ежи Чарторыйским – фигурой крайне неоднозначной, чтобы не сказать – мутной, высказывались идеи создания при поддержке Франции, Великобритании и Турции «Содружества Речи Посполитой» – те же, плюс чехи, словаки, венгры, румыны и все южные славяне – по сути, кол, вбитый между Россией, Германией и Австрией, и всем им одинаково неудобный, но зато удобный Британской Империи и её союзникам. Это был уже замах и на Адриатику, но сам план был скорее курьезной химерой.

Во-первых, «Содружество» выходило очень уж лоскутным, до крайности переполненным внутренними противоречиями. Даже если бы его удалось создать, а затем удержать от немедленного развала, Россия, Германия и Австрия, играя на этих противоречиях, неизбежно взяли бы СРП под свой контроль.

А, во-вторых, и это главное, Британия и Франция не хотели до такой степени портить отношения с Россией, Германией и Австрией, тем самым толкая их к союзу, ну, а Турция в британо-французском союзе вообще смотрелась инородным телом. Словом, «план Чарторыйского» сам по себе был курьезом – но в этом курьезе отразились вполне реальные вещи: польская мечта о создании антироссийского кордона на пути в Европу, внутренние противоречия его возможных составляющих, и двойственная позиция Запада в отношении России.

 Интермариум эпохи Интербеллума

В очередной раз идея Междуморья, оно же Интермариум, актуализировалась после Первой Мировой войны, в связи с распадом Австро-Венгерской Империи и восстановлением независимости Польши.

Положение новых государств Восточной Европы, зажатых между СССР и Германией оказалось крайне сложным и нестабильным. И тогда Юзеф Пилсудский выдвинул геополитический проект многонациональной государственности на территории между Балтийским, Черным и Адриатическим морями. Межморская федерация должна была укрепить безопасность стран Восточной Европы, как с востока, как и с запада, и стать дополнительным фактором, способствующим распаду Российской Империи, возрожденной в виде СССР. В достижении этого распада при помощи поддержки движений за независимость нерусских народов, проживающих в Советском Союзе, Пилсудский видел решающую гарантию выживания независимой Польши.

На начальном этапе этот план был до известной степени поддержан Францией, но затем Париж утратил к нему интерес. Остальной же Запад, а также гипотетические составляющие задуманной Пилсудским конфедерации, идею не поддержали, а СССР, бывший, по понятным причинам, резко против, сделал всё, чтобы максимально её скомпрометировать. Впрочем, особых усилий для этого и не потребовалось.

Запад, как и раньше, занимал по отношению к РИ/СССР двойственную позицию, и желал лишь её ослабления до некоторых пределов, с тем, чтобы облегчить взаимодействие с ней на своих условиях, но никак не распада. Неустоявшиеся границы между вновь образованными государствами гарантировали, как минимум, напряженные отношения между ними. Литовцы воспринимали усиление Польши в рамках проекта Интермариум как прямую угрозу своей независимости, а украинцы – как угрозу их устремлениям к независимости. В самой Польше концепция Пилсудского вступила в конфликт с популярными идеями этнической однородности, в рамках которой меньшинства предполагалось полонизировать.

В конце концов, вместо большой федерации в 1921 году был создан польско-румынский альянс. После смерти Пилсудского в 1935 г., глава МИД Польши Юзеф Бек выдвигал идею «сокращенного Интермариума», «Третьей Европы» – союза Польши, Румынии и Венгрии – но и она не была реализована по тем же причинам.

По сравнению с этим очевидным провалом даже Чехословакия достигла больших, по сравнению с Польшей, успехов с Малой Антантой (1920–38) – с Румынией и Югославией, поддерживаемой Францией.Впрочем, это не помешало ликвидации Чехословакии по результатам Мюнхена, после чего все страны, которые Пилсудский рассматривал как возможных членов (кон)федерации Интермариум, были оккупированы либо СССР, либо сначала Германией, а затем СССР. Избежать оккупации удалось только Финляндии, но и она, понеся тяжелые людские и территориальные потери в ходе Зимней войны 1939-40 гг. оказалась зависима от СССР настолько, что её положение можно было смело назвать «гибридной оккупацией».

Дальнейшие события хорошо известны: США и Великобритания успешно сыграли на противоречиях Москвы и Берлина, и минимизировали свои людские потери за счет поставок на Восточный фронт русского пушечного мяса. Расплатиться им пришлось Восточной Европой, а всяких беспокойных поляков, не к месту вспоминавших о Катыни и прочих советских преступлениях, и портивших большую игру, просто ликвидировали – как Владислава Сикорского в Гибралтаре. И, наконец, после войны СССР успешно реализовал в виде СЭВ концепцию «Антиинтермариума», для сдерживания и разложения Запада.

Наши дни: нет гондорцев – не будет и Гондора

Разумеется, концепция Интермариума не могла не возникнуть вновь, в ходе очередного охлаждения отношений между Западом и Россией. Забегая чуть вперед, замечу, что такие охлаждения носят циклический характер и никак не сказываются на общей концепции Запада: сотрудничать с Москвой, не допуская её чрезмерного усиления. Однако у народов, исторически страдающих от соседства с Россией, в каждом цикле такого похолодания возникают иллюзии из серии «Запад нам поможет», которые затем неизменно и крайне обидно разбиваются вдребезги, столкнувшись с суровой реальностью.

Очередное возрождение концепции Интермариума воплотилось в проекте «Триморье», он же «Инициатива трёх морей» (ИТМ), он же «Балто-Адриато-Черноморская инициатива» (БАЧИ) – объединения двенадцати государств Центральной и Восточной Европы, имеющих выходы к Адриатическому, Балтийскому и Чёрному морям для… «налаживание регионального диалога по различным вопросам, затрагивающим государства-члены», – то есть, по сути, ни о чем. Первая встреча на высшем уровне стран-участниц состоялась в 2016 г. в Дубровнике. Украину, равно как и Беларусь в проект полноценно так и не позвали – впрочем, это тот случай, когда потеря оказалась невелика. Нежизнеспособность идеи была очевидна изначально, сильно напоминая проект ГУАМ.

Тем не менее, попытки её частичной реализации, либо изобретения «чего-то по мотивам Триморья» не прекращаются и до настоящего времени.

Крайней, но наверняка не последней такой попыткой стало недавнее учреждение Польшей, Литвой и Украиной «Люблинского треугольника», с очевидной реминисценцией к Люблинской унии 1569 года.

Исчерпывающий анализ этого проекта, к которому, пожалуй, добавить уже нечего, дал Игорь Исаев в «Деловой столице». Приведу лишь несколько цитат из его статьи.

«…Кроме огромного символизма и широкого спектра задач, пока не совсем понятно, для каких именно целей создан новый формат. Он, собственно, рождает больше вопросов: между тремя странами действует Межпарламентская ассамблея Украины, Польши и Литвы — которая несколько лет подряд производит те же посылы, что и последняя декларация министров. Исчерпал ли он себя?

Более того: по замыслу, «Люблинский треугольник» будет не формализованным объединением, а лишь политической площадкой для трехсторонних консультаций. А разве предыдущие, вполне формальные площадки не сработали? Если так, то почему? Ответы на эти вопросы следует искать не во внешней, а во внутренней политике. Польши».

«По замыслу Варшавы, этот формат [Триморье – прим. авт. ]должен был стать противовесом «новых» членов ЕС Западу Европы. Собственно, в наибольшей мере этому замыслу подыграл Дональд Трамп, который использовал его для своих розыгрышей — прежде всего в отношении Германии. Сейчас вряд ли можно сказать, что этот формат обрел свою заявленную субъектность: видно это хотя бы на примере процесса евроинтеграции Западных Балкан, в котором Триморье никак не принимает участия, хоть лоббирование этого проекта — одна из главных идей союза.

«Люблинский треугольник» можно воспринимать как продолжение Триморья, создание его “восточного” аналога».

То есть, Польша, как основной локомотив проекта, и остальные его участники, оказались в роли пешек США в позиционной игре Вашингтона против Брюсселя. При этом, и Вашингтону, и Брюсселю, проблемы участников проекта «Триморье» безразличны. А поле «Восточная Европа – Россия» – лишь клетка на их шахматной доске, притом, далеко не самая важная.

Само собой, роль вашингтонской пешки не улучшает польские позиции в Западной Европе.

«Люблинский треугольник — не первый для Варшавы формат похожей геометрии. В 1991 году главы МИДов создали «Веймарский треугольник» Германии, Польши и Франции, сыгравший немаловажную роль в процессе евроинтеграции Польши, а позже — в процессе укрепления Варшавы как лидера стран “новой Европы”. Но после 2016 года[выделено мной – авт.] встречи в этом формате не проходили вовсе, отношения Варшавы с Берлином — напряжены, а с Парижем – и вовсе холодны».

Ну, а чего вы хотели? Получите с размаху канделябром по роже за наигрыш на вашингтонскую лапу.

Но Польша отнюдь не унывает, а решает в рамках «опять же междуморских» форматов свои внутриполитические задачи.

«…Размножающиеся платформы и компетенции иногда и усложняют повестку: на поднимаемый вновь Кулебой вопрос о восстановлении украинского памятника в Монастыре глава МИДа Польши ответил, что это компетенция Института национальной памяти, хотя сам Институт сворачивает его на МИД или на местные самоуправления».

И, наконец, итог. «У польско-украинских форматов сотрудничества нет главного — политического зонтика над ними и политической же решимости для работы таких платформ. И пока в Варшаве внешняя политика является полным слугой внутренней повестки, платформы диалога с Польшей являются скорее платформами психотерапии, чем решения политических и международных задач».

Если же изложить суть дела ещё короче, то планы Польши, а также и Украины относительно своего будущего сильно расходятся с планами Запада и Москвы на этот счет. Западу и России в их сложных отношениях, разрыва которых, тем не менее, не желает ни одна из сторон, совершенно не нужно ещё одно неизвестное, или целый набор неизвестных, наделенных свободой политической воли. Им обоим нужна компромиссная площадка под совместным управлением, и весь спор между Западом и Москвой сводится к расстановке на этой площадке кадров каждой стороны. Именно и только в эту партию геополитических игр укладываются все «восточные партнерства», вся «борьба с российской пропагандой» – в той мере, в какой её поддерживает Запад, немедленно сдавая назад, как только такая борьба грозит нарушить его паритет с Москвой, а также степень взаимодействия с НАТО и даже формального членства в нем – и ответные российские игры с непризнанными «республиками» ПМР-ДНР-ЛНР.

Именно и только в качестве такой площадки у любых проектов общей восточноевропейской промежности и существуют перспективы. Суть этих перспектив сводится вовсе не в их расположении между какими-либо морями для объединенного противостояния кому бы то ни было, а в формировании Междумирья, отнюдь неИнтермариума, но Интервордла между нео-Европой и нео-Ордой, вечно соперничающими, и столь же вечно нуждающимися друг в друге.

Что остается при таком раскладе от вековых мечтаний о независимости – польских, балтийских, чешских, венгерских – и далее, по списку, включая и украинские, хотя говорить о них можно только с очень существенными и очень обидными для украинских патриотов оговорками? Да ровным счетом ничего не остается. Смогут ли государства Восточной Европы объединиться и реализовать свою коллективную волю, вопреки воле коллективного Запада? Однозначно, нет. И дело тут не в нехватке ресурсов, и не в одновременном давлении и с Запада, и с Востока, а в отсутствии у этих государств самостоятельных стратегических задач, выходящих за рамки региональных разборок друг с другом, из которых такая коллективная воля только и могла бы сложиться. Восточная Европа не готова сражаться за свой собственный общий путь ни с Ордой, ни с Западом, и, прежде всего, потому, что она не в состоянии даже позитивно сформулировать этот путь, оперируя только отрицаниями тех или иных неудобных для себя явлений.

Не удивительно, что восточноевропейские страны, поставленные в ситуацию, когда нужно насмерть, не допуская даже мысли о возможности потерпеть поражение и с этим дальше жить, встать против напора, что с Востока, что с Запада, поначалу бросаются во все стороны в крайне неразборчивых поисках союзников. Когда же союзников не находится, поскольку Западу Восточная Европа как органичная часть не нужна, а Москва понимает «союз» только как поглощение, словом, обе стороны видят в восточных европейцах только ресурс, и ничего более, общества этих стран процентов на 90 оказываются состоящим из капитулянтов, а затем коллаборантов, в рамках классической формулы «Кац предлагает сдаться».

Упорство страны Восточной Европы могут проявлять, только конфликтуя друг с другом, притом, зачастую для решения задач уровня даже не страны, а группировки, борющейся за власть внутри неё. Эта повышенная конфликтность тоже не способствует их междуморско-междумирскому союзу. Но, под давлением одновременно и Запада, и России, желающих обустроить на полпути друг к другу уютный постоялый двор с приятной обслугой, такой союз вполне может состояться.

Николай Ильченко для Newssky


Підтримати проект:

Підписатись на новини:




В тему: