Ради защиты Балтии забудьте о «Лесных братьях»

Образ партизана, который неожиданно наносит удар по врагу, наносит потери и разрушения под градом выстрелов, перемежающихся взрывами, прежде чем раствориться в глухих лесах, является мощной метафорой национального сопротивления, решимости, отваги и патриотизма.

Три балтийских государства – Эстония, Латвия и Литва – находятся в состоянии постоянной нестабильности, а наследие вторжений, неповиновения и независимости сформировало стратегическую культуру стран Балтии, идеализирующую такие формы полувоенных боевых действий, сообщает newssky.com.ua со ссылкой на warontherocks.

Советская Красная Армия оккупировала независимые балтийские государства в 1940 и 1941 годах, а после периода немецкой оккупации снова в 1944 и 1945 годах.

Партизанское сопротивление этим вторжениям, известное как «Лесные братья», вспоминается с любовью как мощный символ сопротивления и национальное единство, несмотря на все трудности. Эта легенда продолжает оказывать тонкое, но определенное влияние на умы специалистов по планированию обороны Балтии.

Акцент на неповиновении от времен балтийских лесов до наших дней отвлекает от реалий современной асимметричной войны. Это может помешать Балтии задуматься о том, как лучше защитить свои страны.

Эти три балтийских государства, которые затмеваются своим более крупным соседом – Россией, находятся на линии фронта НАТО с Россией.

Амбиции России по восстановлению своего влияния в ближнем зарубежье, и в частности в постсоветских государствах, представляют явную угрозу суверенитету стран Балтии. Эти состояния описаны в отчете RAND за 2017 год, о фланге НАТО как «наиболее стратегически уязвимом» для российского реваншизма.

С момента обретения независимости от Советского Союза в 1991 году безопасность этих трех малых стран зависела от сдерживания и интеграции в рамках Европейского Союза и альянсов НАТО. При небольших бюджетах и ​​ограниченных возможностях внутренняя оборона стран Балтии зависит от способности их вооруженных сил продолжать борьбу за выживание до тех пор, пока партнеры по НАТО не соберутся и не вмешаются.

Принято считать, что войска НАТО, базирующиеся в странах Балтии, в форме усиленного передового присутствия, по сути, представляют собой элемент натяжения, формирующий заявление о намерениях НАТО, а не существенный военный сдерживающий фактор.

Каждая боевая группа улучшенного передового присутствия – это не более чем батальон легкой пехоты, усиленный небольшим количеством боевых бронированных машин. Относительно скудная сила усиленного передового присутствия бледнеет по сравнению с боевой мощью российской десантно-штурмовой дивизии или обычной механизированной бригады, которые считаются наиболее вероятными российскими силами входа.

Некоторые комментаторы вызвали серьезные сомнения в способности формирующихся Сил реагирования НАТО своевременно мобилизоваться и развернуться. Сложность заключается не в самом соотношении сил – в горячей войне элементы усиленного передового присутствия, вероятно, будут быстро уничтожены.

Существенной задачей является мобилизация Сил реагирования НАТО и их эффективное продвижение в страны Балтии.

Современная осада

Страны Балтии полагаются на свои ограниченные сухопутные силы как основу обороны. С такой опорой на армию существует идеализированный взгляд на партизанскую войну, защищающую землю, как ключ к национальному выживанию.

Эпизод «Лесных братьев» лежит на стыке фактов, воспоминаний и мифов. Он представляет собой националистический сплоченный клич, вселяющий уверенность в том, что сможет помочь избежать тени возможного российского вторжения в будущем.

Но основной вызов этому партизанскому идеалу как форме национальной обороны – усиление осады и городских войн в современных конфликтах. Хотя ее часто называют варварской формой средневековой войны, осада становится все более заметной частью современного конфликта.

Примеры включают в себя вторую битву при Фаллудже в войне в Ираке, сирийскую осаду Алеппо, американскую осаду Мосула и кампанию вооруженных сил Филиппин по отвоеванию Марави на юге Филиппин у Исламского государства и его сообщников в 2017 году.

Эти примеры показывают, что концепция партизан, спускающихся с холмов, чтобы сражаться, устарела. Учитывая мощь, глубину и размах современной наступательной огневой мощи в сочетании с изощренностью разведки, наблюдения и возможностей захвата целей, подавляющий урок недавних асимметричных конфликтов состоит в том, что только городская среда может позволить гораздо более слабой силе действовать в условиях растущей асимметрии.

Городская местность с большей вероятностью обеспечит более слабую силу, способностью двигаться ниже порога обнаружения, и только городская местность обеспечивает достаточную твердость и трение, чтобы свести на нет преимущества современной огневой мощи и наблюдения.

Леса и лесистая местность, типичные для Балтии, не обеспечивают ни одного из этих смягчений, что может склонить чашу весов в пользу более слабого обороняющегося бойца. Восприятие балтийских лесов и их полезности в качестве защитного барьера так же ошибочно, как и союзнические оценки Арденнского леса в 1940 и 1944 годах.

Сирийский конфликт также демонстрирует актуальность планирования городской обороны. Очевидно, что опорные пункты Исламского государства были расположены не на открытой местности, а в городских районах, где авиация Сирии, России и антиисламской коалиции имела гораздо меньший эффект.

То же самое относится ко Второй чеченской войне, когда маневры бронетехники были ограничены в городской местности, несмотря на то, что окрестности Грозного были «хорошей танковой территорией», и к конфликту на Украине, когда российская бронетехника оказалась спутанной в руинах Донецкого аэропорта в 2014 и 2015 годах.

Несмотря на наличие небольшого количества крупных городских центров, страны Балтии могут быть вынуждены защищать городскую среду из-за их небольшого территориального размера.

Нынешняя сдерживающая способность Эстонии, например, опирается на крупные силы, основанные на призыве, которые хорошо разбираются в действиях в лесной местности.

Эстония, как небольшое государство с населением чуть более миллиона человек, отчетливо осознает необходимость сохранения своей национальной самобытности, культуры и самосознания способами, которые редко рассматриваются в более густонаселенных странах.

Любое крупное наземное вторжение российских войск, вероятно, вынудит политиков стремиться сохранить человеческие жизни либо путем защиты населенных пунктов и ожидания союзнической помощи, либо путем эвакуации людей в дружественные соседние государства.

Перед этим выбором стояли и другие малонаселенные страны: такие как Австралия, чьи оборонные планировщики во Второй мировой войне, как утверждалось, разработали аналогичные стратегии принесения в жертву внутренних районов, чтобы сохранить населенные пункты.

Крупные российские силы могут пересечь относительно небольшую часть территории балтийского государства и быстро достичь его городских центров, что делает городские боевые действия еще более вероятными, несмотря на сопротивление.

Скорость, с которой Россия может добраться до столиц прибалтийских государств, также предполагает необходимость вовлечения гражданских агентств и политиков в оборонительные учения, чтобы иметь возможность планировать действия на случай непредвиденных обстоятельств в случае краха государственной власти.

Направление захватчиков в города

Традиционная теория маневренной войны учит, что потенциальные точки задержания, такие как города, обычно следует обходить, окружать, а затем изолировать. Напротив, во время недавних городских конфликтов, таких как Мосул и Марави, Исламское государство следовало стратегии «захватить-удержать – и бросить вызов».

Хотя возможно, что вторгшиеся российские силы также могут попытаться обойти балтийские города и протолкнуть линию против подкреплений НАТО, страны Балтии все равно могут быть втянуты в городские конфликты.

Во-первых, транспортные связи в Прибалтике очень развиты. Например, все транспортное сообщение проходит через столицу Латвии Ригу. Такая транспортная схема может вынудить захватчиков проникнуть в городские узкие места.

Во-вторых, территория Прибалтики соседствует с городами, мостами, полноводными реками и низинными болотами. Они также имеют результирующий эффект «направленности»: достаточно лишь изучить войну за независимость Эстонии и наступление русских в Эстонии в 1944 году, чтобы получить доказательства. Такая ситуация заставляет захватчика задуматься о захвате некоторых городских территорий.

У западных оборонных аналитиков может возникнуть соблазн рассмотреть городской конфликт в Прибалтике, сославшись на опыт России в городской войне с осадой Грозного (с 1994 по 1995 год) или на возможность гибридной войны в городах Балтии, где проживают значительные русскоязычные меньшинства.

Тем не менее, комментаторам по вопросам обороны Балтии может быть также полезно обратить особое внимание на незападные примеры, такие как кампания Марави.

Кампания вооруженных сил Филиппин по отвоеванию Марави на юге Филиппин у Исламского государства и его сообщников в период с 23 мая по 23 октября 2017 года сочетала интенсивные городские бои с особой формой информационной войны.

Эффективность Исламского государства в Марави можно измерить одним единственным фактом: остатки примерно 50 боевиков Исламского государства смогли противостоять боевой мощи двух филиппинских бригад почти месяц.

Конфликт в Марави продемонстрировал, что обычные вооруженные силы нуждаются в массированной прямой и косвенной огневой поддержке для подавления городских повстанцев. Сложность боевых действий в сложной городской местности также подчеркивалась тем, что Исламское государство использовало систему туннелей и канализаций.

Урок, который можно извлечь из Марави для вооруженных и неукомплектованных вооруженных сил прибалтийских ВС, явно следующий: не тактика, методы и процедуры Вооруженных сил Филиппин должны быть в центре внимания исследования, а, скорее, те, которые используются вооруженными силами Исламского государство в развалинах Марави.

Городские повстанцы, а не «лесные братья»

Ключевой урок этой кампании для стран Балтии – борьба между правительством Филиппин и Исламским государством за контроль над нарративом.

Правительство Филиппин одновременно участвовало в конфликте за контроль над информацией, что демонстрирует, как некинетическая война стала основным фактором окончательной победы наряду с обычными кинетическими средствами.

Обе стороны стремились узнать мнение целевой аудитории и поощрять набор личного состава. В этом отношении у Исламского государства есть свои особые методы работы.

Стремление удержать городское сопротивление позволило Исламскому государству изобразить нарратив символического неповиновения.

Традиционная доктрина гласит, что окруженные силы должны сдаться, но в современную цифровую эпоху есть большее информационное преимущество в построении нарратива сопротивления, который может изобразить противную сторону как бессердечную и безразличную к широким слоям населения.

Будущие городские конфликты, вероятно, продолжат эту тенденцию сочетания обычной вооруженной борьбы с борьбой за контроль над повествованием через социальные сети.

Современные примеры капитуляции малых государств еще больше подтвердили для балтийского политического класса важность сохранения независимости.

Примеры вторжения в Панаму (1989 г.) и Кувейт (1990 г.) более крупной державы показывают, насколько уязвимыми могут быть маленькие государства, столкнувшись с подавляющей силой.

Прибалтийским специалистам по планированию обороны необходимо признать, что сдерживание и оборону можно усилить, допустив возможность проведения городских операций. Идеал «Лесных братьев» представляет собой более приятную и более эмоционально приемлемую перспективу, чем извлечение уроков у «Исламского государства» как защитников в асимметричном конфликте.

Тем не менее, в мифе «Лесного брата» не учитывается, почему такая форма парамилитаризма может оказаться устаревшей в оперативном отношении и столь же неэффективной в военном отношении, как это было в 1949 году.

Балтийским оборонным плановикам и союзным членам НАТО необходимо рассмотреть возможности будущего сопротивления в городах. Стремление к идеалу «Лесных братьев» лишь усилит коллективное нежелание балтийских государств рассматривать вероятную угрозу для населения трех стран.

В 2020 году ностальгия по парамилитаризму национального сопротивления может укрепить узы национального единства. Но это плохая подготовка к защите от более агрессивной силы.

Об авторе:

Кевин Блахфорд – преподаватель международных отношений Балтийского оборонного колледжа. Его работа была опубликована в Европейском журнале международных отношений, Журнале международной политической теории и сравнительной стратегии.

Рональд Ти – приглашенный лектор в Балтийском оборонном колледже. Недавно его перевели в запас армии Австралии, где он носит звание полковника.

Взгляды и мнения в этой статье не отражают точку зрения Балтийского оборонного колледжа или Министерства обороны Австралии, или редакции и должны рассматриваться только как личные точки зрения авторов.