Русский нацизм и школа методологов

Эксклюзив. На смену путинизму в Кремле приготовили «эффективную империю». Но общий принцип устройства России, по замыслу авторов этой идеи должен остаться тем же: не встраиваться в мир, становясь его органичной частью, а лишь совершенствовать способы паразитирования на нем.

По мере старения Путина и его окружения, а также все более очевидного провала их попытки прогнуть под себя Запад, вопрос о подборе новой кремлевской команды встает все более остро. Сохраняя преемственность к прежнему курсу, такая команда должна с наименьшими потерями и в целом виде вывести Россию из тупика, в который ее завел «коллективный Путин», и адаптировать к изменившимся условиям для последующего восстановления.

Между тем, рекрутинг через спецслужбы, составлявший основу кадровой политики Кремля в раннюю постсоветскую эпоху, исчерпал себя, в силу специфических ограничений мышления, неизбежных у выходцев из таких структур. Позднейшие попытки его организации через чиновничьи структуры низшего звена, молодежные организации, учебные заведения, ОПГ и армию полностью провалились, выведя казнокрадство и ведомственную конкуренцию на критический уровень, угрожающий сейчас всей системе москвоцентричной власти. Потребность в специфической структуре, максимально гибкой, но сплоченной и надежно управляемой по единой нисходящей вертикали крайне обострилась. И такая структура явилась — впрочем, они и не терялась, совершенствуясь, и наращивая влияние в течение последних 70 лет.

От прогрессорской методологии – к методологическому прогрессорству

Речь идет о методологах: адептах секты, основанной в СССР, в 50-х годах прошлого века, Георгием Щедровицким, под видом прикладного философского учения.

Усиление позиций методологов идет везде, где для них складывается подходящая среда. Прежде всего, это касается России, в силу ее культурной специфики, а, во вторую очередь – постсоветского пространства, в той мере, в какой в той или иной его части сохраняется культурное российское влияние. А, надо сказать, что в большинстве случае, оно сохраняется в пост-СССР и пост-СЭВ в куда большей мере, чем это имеют мужество признать ученые, тем более – политики. Впрочем, ученых, а не конъюнктурных имитаторов, всерьез изучающих постсоветское общество, нужно ещё отыскать, и это непростая задача.

Время от времени на методологов обращают внимание СМИ, но затем снова теряют их из виду, поскольку секта работает, в основном, в тени. Это создает ложное впечатление спорадичности ее роста и укрепления, что далеко не так. Сама методология, как явление, есть прямое, вполне логичное развитие большевизма, как специфичной «безбожной религии», порожденной столь же специфичной «российской культурой» скомпилированной из фрагментов европейского возрождения, захваченных русскими мародерами в ходе набегов, и брошенных в пыточный подвал, вырытый под пирамидой Маслоу.

Несмотря на переизбыток метафоричности, это определение описывает суть русской культуры наиболее исчерпывающим образом. Роль безличного демиурга в ней играют животные инстинкты людей, а их пророка – обожествленный вождь, окруженный адептами высшего уровня посвящения.

Каноническое учение Щедровицкого, отраженное в его работах, и трудах его последователей, преднамеренно изложено крайне путанным языком, с упором на методы а не на цели, и эта путано-прагматичная наукообразность, нацеленная на промывание мозгов неофитам, также является частью системы. Но, будучи очищено от демагогической шелухи, это учение, по своей сути, довольно просто, и сводится к следующим положениям:

– Наилучшим способом сплочения группы людей, и их обособления от окружения, для достижения с их помощью цели, поставленной лидером, является совместное преодоление кризиса, угрожающего интересам группы, реальным, или вымышленным.

– Наилучшим способом создания и сплочения такой группы, является создание искусственных кризисов, в которые группа вовлекается, и совместный поиска выхода, модерируемый и направляемый лидером.

– Устойчивая власть над группой, а также наращивание ее манипулятивной мощи, не средство, а сверхзадача. Решив ее, и продолжая совершенствовать группу, доводя ее размер и позиции ее членов во внешнем социуме до оптимальных, можно решать любые частные задачи, манипулируя внешним, по отношению к группе, обществом. Основной метод решения таких частных задач будет все тем же: создание в обществе искусственных кризисов, способных превалировать над реальными проблемами, и выход из них в заранее просчитанное новое состояние общества, гарантирующее лучшее положение группы. Манипуляции внутри группы реализуются по такой же методике, с незначительными вариациями.

По мере решения практических задач, такая группа раз за разом укрепляет свою тоталитарную власть над обществом, и тоталитарную власть лидера над членами группы. Цели группы, заявленные для общества, в принципе, никак не соотносятся с реальностью. Более того, широким массам не обязательно знать не только о реальных целях, но и о факте существования такой группы. Куда рациональнее выставить для публичного обозрения фальшивое сообщество, часть которого может входить в реальную группу – но может и не входить, а манипулироваться членами настоящей группы со стороны.

Очевидно, что граница между «настоящей» и «фальшивой» группами при таком подходе размыта. На практике такое сообщество будет похожее на матрешку, где каждая кукла манипулирует внешней по отношению к ней, и подвергаются манипуляции со стороны внутренней. Методология же, как учение, есть, по сути, набор рецептов по выстраиванию такого, устойчивого и хорошо управляемого сообщества, как инструмента, который затем можно использовать для решения любых задач. И только на её дальней периферии в ней появляются рассуждения о том, почему предлагаемый способ управления людьми является наилучшим.

Аргументация манипуляторов со ссылкой на темноту масс достаточно очевидна, но неубедительна. Точнее, ее убедительность существует лишь в рамках специфической логики русской культуры, катакомбной как мы помним, по отношению к пирамиде Маслоу. Ее оспаривание – тема отдельной статьи, но уместно заметить, что братья Стругацкие, некоторое время увлекавшиеся идеями Щедровицкого, вывели методологов под именем «прогрессоров», образ которых Щедровицкому очень понравился. Правда, имея достаточно интеллектуального мужества для исследования проблемы прогрессорства до логического конца, Стругацкие изрядно потоптались на нем, а в его лице и по методологам, в двух последних произведениях прогрессорского цикла: «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер». Но, будучи пленниками русской культуры, не смогли предложить чего-либо взамен.

Как это работает

Ничего сложного для понимания, равно как ипринципиально нового в методах методологов нет – они неизменной еще с конца 50-х. Подготовка неофитов начинается сорганизационно-деятельностных игр (ОДИ), спланированных исходя из особенностей аудитории. В свое время этот способ самоутверждения получил огромный спрос в среде советского партхозактива.

При надлежащей организации и модерации ОДИ выполняют тройную функцию: сплачивают группу, повышают самооценку ее участников, но лишь под крышей авторитета модератора, и освобождают ихот моральных ограничений, которые приносятся в жертву целесообразности – для начала, в игре, а в дальнейшем – и в жизни. Впрочем, специфический контингент партхозактива был, в массе своей, лишен этих ограничений изначально.

К середине 1980-х, на которые пришелся первый пик роста влияния методологов, на пороге горбачевской перестройки, через ОДИ прошли десятки тысяч руководителей, уже сделавших в СССР более или менее успешную управленческую карьеру. Это министерские чиновники, директора предприятий и руководители среднего звена, партийные функционеры, судьи, преподаватели вузов…

Неохваченными методологическим движением оказались только силовики: армия, МВД и КГБ, чье руководство распознало подвох – не потому, что отличалось большой мудростью, а потому, что методы тоталитарной манипуляции сознанием и подавления воли, в общем-то, однотипны. В этом плане у «щедровитян» – еще одно название методологов, – есть много общего с любой тоталитарной сектой. К примеру, одитинг сайентологов прямо перекликается с ОДИ и оказывает сходный эффект. Разница состоит лишь в том, что сайентологи действуют в менее благоприятных условиях западной либерально-буржуазной культуры, имеющей в отличие от российской, солидный запас антитоталитарной прочности. Это вызывает необходимость в более жестких, и, в силу этого, легче разоблачаемых приемах. Щедровитянские ОДИ в этом плане мягче, но нуждаются в определенной культурной среде, без которой они малоэффективны.

Участникам ОДИ, под руководством модератора, предлагалось, на основе полученных вводных, самостоятельно сформулировать проблему, а, затем, разработать план ее решения в рамках изобретенной Г. Щедровицким т.н. СМД-методологии (Системо-Мысле-Деятельность) – в виде наглядных схем, блоков, фигурок и функциональных связей между ними. Модератор (их могло быть несколько, в том числе внедренных в ряды игроков) поддерживал участников в состоянии умеренного стресса, давая дополнительные вводные, отражавшие незапланированные изменения ситуации. Все игроки должны были преодолевать стереотипы поведения и внутренние запреты. Зримым достижением в ходе успешной игры, становились схемы решения целого спектра проблем, с возможностью распространения игрового опыта на жизненную практику. Менее заметным, но более важным результатом –пошаговое накопление личностных изменений, ведущее к постепенному расчеловечиванию. А модераторы в ходе ОДИ выделяли перспективных игроков, с которыми методологи начинали более плотную работу, вовлекая их в свою среду.

По воспоминаниям участников, не вовлеченным в итоге по каким-либо причинам, в методологическое движение (вовлеченные помалкивают), ОДИ, под руководством опытного модератора, умевшего быстро оценить психологические особенности членов группы, были делом чрезвычайно азартным. Зачастую игра шла несколько суток, и даже ночью, а ее участники входили в подобие гипнотического транса (сравните с одитингом у сайентологов), становясь чрезвычайно внушаемыми. После удачной, с полной отдачей, игры, они приходили в себя по нескольку недель, и мечтали повторить этот опыт. Были и случаи тяжелой зависимости, когда советский функционер превращался в маньяка ОДИ, и ездил по всему Союзу за свой счет, стремясь всеми правдами и неправдами попасть на любую игру, даже оплатив участие в ней.

Все это происходило вполне открыто, в официальном режиме, считаясь семинарами по повышению квалификации. Руководство союзных и республиканских министерств, областей, крупных предприятий заказывало их с официальной оплатой через бухгалтерию. Команда игротехников, выезжающая в регион, обычно состояла из 15–20 человек, а гонорар каждого из них, с одной проведенной с его участием игры, составлял около тысячи рублей – достаточно крупную сумму даже по меркам конца 80-х. Не оставались в накладе и руководители.

Впрочем, главным для верхушки секты был не заработок, а реализация сверхзадачи: пропустив через ОДИ десятки, а то и сотни тысяч людей, отобрать самых перспективных, и создать многоуровневую команду, проникающую во все сферы управления. Но недоступность методистам силовых ведомств обрекла их на поражение. Возможно, они сумели бы преодолеть и этот барьер, но тут, очень некстати для них, в 1994 году умер Георгий Щедровицкий.

Будучи формально неоспоримым лидером методологов, и исключительно талантливым манипулятором, Щедровицкий искусно балансировал между разными группировками внутри созданной им секты, создавая иллюзию коллективного управления под общей крышей собственного авторитета, в роли первого среди равных. В действительности, Щедровицкий занимал в секте позицию Карабаса-Барабаса в его кукольном театре, но достаточно умного, чтобы играть на самолюбиях и противоречиях своих кукол, прибегая к плетке лишь в крайних случаях. Его смерть нарушила это равновесие.

После периода борьбы за передел власти, секта распалась на множество ветвей, находящихся друг с другом в динамичных и сложных отношениях (одну из них возглавил и сын покойного пророка, Петр Щедровицкий). Постепенно сферы влияния были более или менее поделены и грызня приняла относительно системный характер. Нынешние отношения вождей методологов похожи на отношения Огненосных Творцов из первого романа о прогрессорах, раз уж мы вспомнили о флирте братьев Стругацких с щедровитянами. К слову, к чести Стругацких, даже в период очарования методологией они чувствовали в ней подвох, и избегали тесных объятий, что позволило им сохранить более или менее критическое восприятие, не опустившись до роли мелких бесов в методологическом аду.

От 90-х до наших дней

Опоздав, в силу неблагоприятного стечения обстоятельств, к распилу СССР, пережив кризис из-за смены лидера секта, и отрастив множество голов, взамен утраченной одной, секта ушла в тень для реорганизации и подготовки новой попытки захвата власти. Существенную, хотя и невольную помощь в этом ей оказала попытка Путина и его окружения обезопасить себя от интриг спецслужб, разделив их на несколько соперничающих ведомств, и расширив за их пределы базу для рекрутирования новых кадров. В образовавшиеся щели и проникли методологи успешно заполнив своими людьми все ниши российской власти.

Именно в методологической среде была разработана и пущена в обращение нынешняя идеология русского нацизма, включая концепцию «Русского мира». Здесь мы подходим к самому важному, ради чего и была написана эта статья.

Было бы ошибкой считать методологов сборищем манипуляторов – разводил, это далеко не так. Их приемы управления и влияния реально работают. ОДИ, при грамотной реализации, решают заявленные задачи, и могут подготовить эффективных управленцев, хотя и имеют длинный список побочных эффектов. Методология не плод больного сознания, а нечто худшее. Она – порождение специфической русской культуры, антиевропейской по своей сути, и принципиально противостоящей европейским либерально-демократическим ценностям.

Именно вдумчивое изучение теорий и практик методологов лучше чего бы то ни было демонстрирует суть России. Россия – не столько анти-, сколько некро-Европа, сшитая из мертвых кусков, вырванных из тела европейской культуры. И это не упокоенный труп, а, напротив, чрезвычайно агрессивный зомби. Худшая иллюзия, которую можно питать по отношению к нему – иллюзия о возможности его перевоспитания в живого человека-европейца. Русский зомби на это не способен, но может прикинуться человеком, что делает его еще опаснее.

А современный российский антиевропеизм, прямо подражающий нацистским практикам, в силу идейного родства с ними, ведет происхождение от самого Георгия Щедровицкого, искренне верившего, что Запад хочет «ограничить Россию опасаясь сильного конкурента», и не способного, в силу своей культурной ограниченности, увидеть пропасть между живой Европой и ее мертвой русской копией.

Дело не в Кириенко

Статья «Как Кириенко подминает под себя путинскую вертикал» которая появилась на сайте Украинского Института будущего сразу на трех языках, украинском, английском и русском, что говорит о значении, придаваемом этой публикации, и была перепечатана в «Деловой Столице», в очередной раз актуализировала тему методологов. Статья большая, и пересказывать ее нет смысла. Лучше просто прочесть – она стоит потраченного времени. Но, говоря об опасности прихода к власти «группы технократов Грефа-Кириенко», «более динамичной, молодой и рукопожатой на Западе», желающей восстановления России как «эффективной супердержавы», авторы статьи упустили из виду несколько важных моментов.

Во-первых, они ничего не сказали о природе щедровитянской методологии, как таковой – возможно, полагая этот вопрос общеизвестным.

Во-вторых, не упомянули о том, что и нынешняя команда ястребов, окружающая Путина, будучи в основе своей продуктом силовых структур, в значительной степени уже разбавлена методологами, и использует их идейные наработки.

Так, скандально известный Тимофей Сергейцев, один из рупоров «денацификации Украины» – методолог, да и сама идея антиукраинской «денацификации», читай, окончательного геноцида украинского народа в её нынешнем виде, сформирована в методологических кругах, и этот процесс можно проследить. Иными словами, приход во власть «технократов Грефа-Кириенко» будет означать лишь замену группы агрессивных методологов, не сумевших победить Запад в прямом противостоянии и скомпрометированных причастностью к военным преступлениям, запасным составом, в военных преступлениях не засвеченным. Его задачей станет организация отступления зомби с московской пропиской, по возможности, с минимальными потерями и придание ему на какое-то время мирного, человеческого, и, отчасти даже европейского вид. Но о продолжительном «мирном сосуществовании с Западом» при этом не будет и речи. Под эгидой новой команды русский зомби лишь восстановится перед новой попыткой «марша до Ла-Манша».

Иными словами, вопрос нужно ставить не об опасности группы Грефа-Кириенко, а о признании преступной и человеконенавистнической, наравне с нацистской, самой идеологии методологов – и о ее полном, в связи с этим, запрете. И только отталкиваясь от этого нужно добиваться изоляции и нерукопожатости всех лиц, связанных со структурами разветвившихся щедровитян – как заведомых нацистов и врагов западной цивилизации.

Разумеется, это трудно. Бороться с идеологией вообще непросто, а методологическая секта основательно укоренилась в подполье, и всегда умела избегать ясного формулирования целей, упирая на средства их достижения. Её нацистская суть и практики хорошо замаскированы, хотя и пропитали всё российское общество. В современной России эта секта, разбившись на множество неочевидно связанных между собой групп, успешно играет роль «Русского Аненэрбе». Недаром Сергейцев в своем стихотворении сравнил с «летчиком Аненэрбе» покойного Щедровицкого – на что, к слову, тоже есть некоторые основания.

Тем не менее, борьбу необходимо вести именно с методологами в целом, как с идейным течением, ставящим целью захват власти и построение антизападного тоталитарного общества. Другого выхода у нас просто нет.

Сергей Ильченко, обозреватель Newssky