Португалия: история многих компромиссов

Португалия вступила в НАТО в апреле 1949, войдя в число стран-основательниц Североатлантического Альянса. Авторитарный режим Estado Novo (“Новое государство”), длившийся с 1926 по 1974 год, который советский, а затем и российский агитпроп называли, и до сих пор называют “фашистским”, не стал этому помехой.

Португальская интеграция с ЕС шла сложнее и медленнее, но и Евросоюз рождался долго, складываясь из многих соглашений и организаций. В любом случае, недемократический режим в Лиссабоне не создал непреодолимого барьера для пошаговой интеграции Португалии в единую демократическую Европу, хотя и замедлил этот процесс. Это заставляет внимательнее взглянуть на природу Estado Novo, а, чтобы понять, ее нам придется сделать достаточно дальний исторический экскурс, начав с эпохи наполеоновских войн. Крюк большой, что и говорить, но без него мы не поймем ни пути, который прошла Португалия в XX веке, ни ее современного состояния.

Хождения Португалии

Estado Novo было национальным и корпоративистским государством, воздвигнутым как временное сооружение на обломках уже окончательно рухнувшей монархии. Ее обрушение португальцы пережили сравнительно благополучно, избежав неофеодального тупика, хотя и заплатили за это длительной нестабильностью и застоем.

Неофеодализм возникает при крахелиберального государства, за которым следует попытка откатить ситуацию к старым, феодальным порядкам. Если правящие феодальные классы, ограниченные рамками традиций и корпоративной этики, к моменту такой попытки уже не существуют, как значимая сила, их замещают выходцы из низов, чей произвол не ограничен ничем. Это ведет к деспотии в крайних формах, отдаленно похожей на феодализм, но лишенной присущих феодализму внутренних стабилизаторов и ограничителей. Выбраться из такой социальной ямы бывает сложно, а, часто, и невозможно. Тогда неофеодальное общество впадает в коллапс: один неофеодальный цикл сменяет другой, причем, и последующий оказывается короче, деспотичнее и нестабильнее предыдущего. В финале такой социум ждет деградация, физическое вымирание и замещение более здоровыми соседями. Пример подобного тупика дает современная Россия.

Но Португалии повезло: пройдя по самому краю пропасти, она все-таки не свалилась в неофеодальную яму. Пережив полтора века смуты, пробалансировав между Старым и Новым светом, абсолютной и конституционной монархией, клерикализмом и антиклерикализмом, демократией и диктатурой, португальцы вырулили на демократический и капиталистический путь, основанный на равенстве любой собственности перед законом.

В 1807 году наполеоновские войска вторглись в Португалию из-за ее союза с Великобританией. Принц — регент, а затем король Жуан VI был вынужден перевезти свой двор в Бразилию. Перенос управления империей в Бразилию вызвал там скачок развития и усилил позиции местных элит. В 1815 году Бразилия была провозглашена королевством, а Королевство Португалия объединено с ней, образовав трансконтинентальное государство, Соединенное Королевство Португалии, Бразилии и Алгарви.Алгарви — южная часть европейской Португалии, с амбициями которой Жуан VI также был вынужден считаться особо.

Между 1815 и 1820 годом Жуан VI жил “на два двора”, причем основной двор оставался в Рио-де-Жанейро. Местные элиты по обе стороны Атлантики усиливались, экономическое отделение Бразилии вызвало в Португалии кризис, король постепенно утратил контроль над ситуацией. В итоге, Бразилия объявила о независимости, провозгласив 7 сентября 1822 года Бразильскую империю, и короновав в Рио-де-Жанейро под именем Педро I четвертого сына Жуана VI. После смерти Жуана VI в 1826 году Педро I попробовал было сесть и на португальский трон, но ему напомнили о Конституции, согласно которой сидеть на двух тронах одновременно категорически воспрещалось. Тогда Педро I попробовал усадить на престол в Лиссабоне свою 7-летнюю дочь Марию, но трон занял его младший брат, Мигель, провозгласивший себя в 1828 году королем Мигелем I. Эта чехарда сопровождалось сложным парламентским маневрированием, дальнейшим упадком экономики и попыткой Мигеля I установить абсолютную монархию, что его и погубило.

В 1834 году, после нескольких лет гражданской войны, Мигель отправился в изгнание. В этом же году умер Педро I — последний претендент на оба трона, бразильский и португальский, одновременно. На португальский престол вернулась его дочь, 15-летняя на тот момент Мария II Португальская.

Между тем, экономика продолжала стагнировать, а страна балансировала на грани гражданской войны между сторонниками конституционализма и абсолютизма, в которых каждая их сторон видела средство от плохого управления и коррупции. Последующая череда монархов: регент Фердинад II, Педро V, Луиш I, Карлос I и Мануэль II ситуацию не изменили. Лишенная своей сырьевой базы, Бразилии, и раздираемая внутренними распрями, что не способствовало инвестированию, Португалия не могла выстроить вменяемую экономику, и постепенно теряла африканские колонии. В 1891 году на фоне очередного финансового кризиса, республиканцы предприняли попытку военного переворота, но безуспешную. Зато в 1908 году два республиканских активиста успешно убили Карлоса I, и наследника, принца Луиса Филиппа. Королем Португалии был провозглашен младший сын Карлоса, 18-летний Мануэль II, пытавшийся провести ряд реформ, но времени и запаса прочности для них у монархии уже не было.

В 1910 году Мануэля II свергли, и наступила 16-летняя эпоха Первой Республики: девять президентов, 44 кабинета министров, жесткий антиклерикализм и порожденное им сопротивление, и тлеющая гражданская война с монархистами, а также между разными группировками республиканцев. На фоне этого кошмара, которому не было видно конца, государственный переворот 28 мая 1926 года, положивший начало 48 годам авторитарного правления, смотрелся как шанс перевести дыхание и оглядеться.

Перевороту предшествовало три неудачных попытки на протяжении всего 1925 года, и только с четвертого раза заговорщики добились успеха.

Новая диктатура, базировавшаяся на идеях “лузитанского интегрализма” (против парламентаризма, за традиционализм, широкие полномочия местных властей, национальный синдикализм, социальное влияние католицизма) распустила парламент, запретила все политические партии и ввела цензуру. Несколько контрпереворотов, как слева, так и справа, предпринятые в течение 1927 года провалились. Организаторов на десять лет выслали в Анголу, а рядовых участников простили, взяв слово больше так не делать. Новая власть демонстрировала нежелание прибегать к репрессиям, и призывала к деполитизации общества: мол, надо бы заняться и насущными проблемами — вот, экономикой, например.

К 1930 году в стране воцарился хрупкий мир. Встал вопрос о будущем. Верх одержал проект успешного министра финансов Антониу Салазара, бывшего профессора политической экономии в Коимбрском университете: широкие полномочия местных властей, деполитизация общества, однопартийная система и ограничение политических дискуссий внутрипартийными рамками, цензура, политическая полиция, запрет независимых профсоюзов, идеологическое влияние католицизма, но без политической составляющей. И, наконец, сохранение африканских и азиатских колоний под лозунгами цивилизаторской миссии.

Не очень симпатично с точки зрения сторонников демократии, репрессивно по отношению к тем, кто выдавался из общего ряда, не слишком хорошо в плане экономического развития, но ничего лучшего для страны, которая кипела полтора века, придумать, вероятно, было нельзя. Сам Салазар рассматривал свой режим как промежуточный, лишенный перспектив после его смерти, ставя перед ним три основные задачи:

• поднять уровень образования;
• сформировать ответственные и патриотичные элиты — то есть, не допустить сползания в неофеодализм;
• обеспечить хоть какой-то экономический рост.

В целом, этот план удался по меньшей мере на две трети. За 48 лет было покончено с массовой безграмотностью и поднят уровень высшего и среднего образования — правда, по образовательным стандартам Португалия и сейчас остается аутсайдером в Западной Европе. Но “революция гвоздик”, начавшаяся в 1974 году, во всяком случае, не пустила ее в очередной раз вразнос. Напротив, относительно быстро, за два года, она привела к построению в Португалии более или менее стабильного и демократичного режима, который и совершенствуется до настоящего времени.

Несмотря на неоднозначное колониальное прошлое, отношения с бывшими колониями после их утраты за два десятилетия установились на приемлемом уровне. Хуже всего было с экономикой: хотя с 1950 года до смерти Салазара в 1970, ВВП Португалии на душу населения рос в среднем на 5,7% в год, к моменту падения Estado Novo в 1974 страна имела самый низкий доход в Западной Европе на душу населения, и это продолжается по сей день. Тем не менее, и в экономике ситуация мало-помалу улучшается.

В 1947 году Португалия получила доступ к плану Маршала, в обмен на помощь, которую она оказала союзникам на заключительных этапах 2МВ. В 1949 году страна присоединилась к НАТО, в 1955 — к ООН. Экономический блок мы рассмотрим отдельно.

Португалия и НАТО: как они оказались нужны друг другу

Из 12 стран, основавших НАТО, Португалия была единственной, где на момент рождения Альянса отсутствовали демократические институты. Зато у нее были Азорские острова — единственная суша на пути через Атлантику, на одной трети пути между Лиссабоном и Нью-Йорком.

В 1943 году Салазар, видя перспективы завершения 2МВ, отказался от нейтрального статуса и подписал Азорские соглашения с Великобританией в 1943, и с США в 1944 годах. Это дало возможность ВМС и ВВС союзников использовать острова как трансатлантическую базу, причем, США, действуя под британским флагом, уже в 1943 году построили на острове Терсейра авиабазу Лажеш.

Вторым фактором, способствовавшим тесным отношениям между Португалией и США, стало большое число португальских иммигрантов, пользовавшихся репутацией законопослушных и работящих, и растущее, в связи с этим, влияние португальской общины. Третьим — последовательная антикоммунистическая, равно, впрочем, как и антинацистская, позиция Салазара и его правительства.

Когда Португалию пригласили присоединиться к НАТО, та попыталась выговорить для себя три условия. Первое: эксплуатация португальской территории для баз ВВС и ВМС в мирное время только с полного согласия португальского правительства — и оно было принято. Два других: включение в перечень территорий, подпадающих под защиту ст.5 Устава НАТО, заморских владений Португалии и приглашение в НАТО вместе с Португалией также и Испании, были отвергнуты. Тем не менее, Португалия, хотя и после некоторых колебаний, приняла решение вступить в НАТО.

Вступление в НАТО стало дипломатической победой для Салазара, упрочив его позиции на международной арене, а также внутри страны. Кроме того, оно придало новый импульс развитию ВС Португалии, которые получили доступ к передовой технике, инфраструктуре и методам ведения войны. В течение 1950-х годов португальские офицеры принимали участие в совместных учениях и проходили переподготовку в других союзных странах. Это породило качественно новое поколение офицеров, которых назвали “поколением НАТО”. Оно повлияло не только на уровень подготовки ВС, но и на их менталитет. Одной из самых видных фигур “поколения НАТО” был будущий генерал и второй президент республики после Революции гвоздик, Франсишку да Кошта Гомеш.

Численность португальских вооруженных сил всегда была относительно высокой по сравнению с другими странами-членами НАТО, что диктовалось необходимостью контролировать колонии. Правительство широко использовало членство в НАТО для их модернизации, что дало португальцам преимущества после начала войны в Анголе в 1961 году.

В свою очередь, Альянс получил треугольник, надежно прикрывший его на трансатлантических комуникациях: материковая Португалия — остров Мадейра — Азорские острова. Для управления им было создано отдельное Иберийско-Атлантическое командование (IBERLANT Command).

Как и в Италии, НАТО уделила большое внимание формированию доброжелательного отношения к Альянсу среди населения Португалии. Благодаря этому вопрос о выходе Португалии из НАТО после падения режима Estado Novo ни разу не вставал на повестке дня всерьез.

В начале 1970-х годов Норвегия, Дания и Нидерланды пытались использовать НАТО в качестве площадки для осуждения колониальной политики Португалии. Но эти попытки были заблокированы США, Великобританией, Францией и ФРГ.

После начала Революции гвоздик 25 апреля 1974 года и падения режима Estado Novo временное правительство подтвердило верность НАТО.

Португалия: путь в ЕС

В 1950 году Португалия присоединилась к Европейскому платежному союзу. В 1960 она участвовала в создании Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ), в 1961 вошла в число учредителей Организация экономического сотрудничества и развития. В 1962 присоединилась к Генеральному соглашению по тарифам и торговле, и, наконец, все еще в эпоху Estado Novo подписала в 1972 году соглашение о свободной торговле с Европейским экономическим сообществом (ЕЭС).

Несмотря на некоторую периферийность этой деятельности относительно ядра будущего ЕС в лице ЕОУС/ЕЭС, ни о какой изоляции, обусловленной политически, речь, бесспорно, не шла. Периферийность Португалии была следствием слабости ее экономики.

В 1973 году Португалия была самой бедной страной Западной Европы, занимая 39-е место по уровню жизни населения. Хотя страна и была аграрной, уровень механизации в сельском хозяйстве был минимален, и производство фактически не росло. Так, урожайность зерновых была в 5 раз ниже, чем в странах Западной Европы. Страна ввозила практически всю промышленную продукцию, расплачиваясь за неё тем, что производило сельское хозяйство в метрополии и африканских колониях. Правительство не вкладывалось в промышленное развитие, так что даже обладая запасами нефти в Анголе, Португалия оказалась беззащитной перед нефтяным кризисом 70-х.

Торговля сырьём оказалась под ударом, когда в колониях — Анголе, Мозамбике, Португальской Гвинее и др. — началась партизанская война против метрополии. Военные расходы ухудшили и без того скверное экономическое положение Португалии. В 1973 году бегство капиталов из страны приняло катастрофический размах, но премьер-министр Каэтану просто запретил публиковать статистику на эту тему.

Иными словами, Estado Novo деградировало после ухода Салазара (он отошел от дел в 1968), и смена режима назрела. Основой переворота стала армия, как наиболее сплоченная и образованная часть общества. К тому же военным надоели колониальные войны, безнадежность которых была для них очевидна.

“Революция гвоздик” была умеренно-левой, но в стране сложилось и радикально-левое политическое крыло. К 1975 году все португальские африканские территории стали независимыми — и в Португалию приехало более миллиона беженцев. Требования обеспечить им социальную защиту способствовали радикализации настроений в обществе.25 ноября 1975 года была предпринята попытка прокоммунистического переворота, но она была успешно подавлена умеренными лево-проевропейскими силами.

Завершением процесса демократизации стало принятие новой конституции и выборы 1976 года по итогам которых к власти пришло правительство во главе с левоцентристским социалистом Марио Соарешем.

Соарешу досталось сложное наследство. В условиях жесточайшего экономического кризиса, усугубленного наплывом беженцев страна металась между социализмом и неолиберальной моделью развития. Были проведены земельная реформа и национализация, но одновременно в конституцию вошли многочисленные ссылки на социализм, права трудящихся и желательность социалистической экономики. Они были удалены оттуда только в 1982, и, затем в 1989 годах в ходе двух конституционных реформ. Между тем, суровые экономические реалии вынудили правительство проводить программы стабилизации под контролем МВФ, в 1977–78 и 1983–85 годах.

22 сентября 1976 года Португалия вступила в Совет Европы. 28 марта 1977 года официально подала заявку на вступление в ЕЭС, с которым уже была связана соглашением о свободной торговле. По результатам выполнения программ экономической стабилизации Португалия и Испания с 1 января 1986 года присоединились к ЕЭС, будущему ЕС, которое таким образом, стало «Европой Двенадцати». Это вошло в историю ЕС как Третье расширение Евросоюза. Вторым стал прием Греции, речь о которой пойдет в одной из следующих статей цикла.

Присоединение Португалии и Испании прошло общим блоком, по очевидным географическим причинам. Испания к тому времени уже была принята в НАТО в 1982, став 16-м членом Альянса (напомню, что Франсиско Франко умер в ноябре 1975 года). Совместный прием в ЕЭС Португалии и Испании проходил труднее, чем Греции, из-за ряда проблем, связанных с испанской экономикой — их мы тоже еще обсудим.

После вступления в ЕЭС/ЕC экономика Португалии интенсивно пошла в рост, благодаря общеевропейским структурным фондам и легкому доступу португальских компаний к зарубежным рынкам. С 26 марта 1995 года Португалия стала начала применять правила Шенгенской зоны.

Пример Португалии интересен как случай страны, вступившей в ЕС в крайне неблагоприятных для этого условиях. Тем не менее, последовательный курс на вступление привел Португалию к успеху. При этом, никто не делал португальцам подарков, и не принимал их в ЕЭС “в кредит”, под обещания будущих реформ. С другой стороны, руководство НАТО и ЕС проявляло готовность к разумным компромиссам, стремясь интегрировать Португалию в единую Европу.

Эксклюзив

Сергей Ильченко, для Newssky