Победы без. О чем уместно напомнить украинцам в день общерусского победобесия

Эксклюзив. Сегодня, как и каждый год в этот день, громкость криков о «нашей общей Великой Победе», доносящихся из Русской Бездны, достигнет максимума. А, поскольку, русская Тьма растеклась по всему миру, как гной из лопнувшего аппендикса, эти крики будут доноситься со всех сторон, создавая ложное впечатление очевидности, и всеобщего мнения. И даже из Украины будет кому прокричать – среди нас живет еще немало бывших советских замполитов, с выжженными в ранней юности мозгами. Конечно, те из них, кто остается в Украине, в основном, перекрасились в патриотов, ибо мимикрия под любую власть – первое чему их научили в профессии. Но 9 мая – день особый, для советского замполита он как полнолуние для оборотня, когда зверь, сидящий внутри, просится наружу, и нет сил удержаться, и не повыть на Луну, как встарь, в ушедшей под красным флагом молодости.

Стоя посреди этого воя и шабаша «победителей», очень важно провести черту, отделив себя от беснующейся нечисти. А, значит, в очередной раз не обойтись без разговора о «Великой Победе», о том, чем она была в действительности, и во что превратили сегодня память о ней. Признаюсь, говорить об этом мне противно, как ковыряться в полуразложившемся трупе. Но изучение останков жертвы преступления может помочь найти и покарать преступников — и разговор о «Великой Победе» нужен по той же причине.

Почему «русский народ» никого не мог победить

Как известно, «русские» являют собой этническую химеру, а признаки гражданского общества в России отсутствуют. Наилучшее определение «русского народа» дал Николай I в известном диалоге с маркизом де Кюстином:

— Маркиз, как вы думаете, много ли русских в этом зале?

— Все, кроме меня и иностранных послов, ваше величество!

— Вы ошибаетесь. Вот этот мой приближённый — поляк, вот немец. Вон стоят два генерала — они грузины. Этот придворный — татарин, вот финн, а там крещёный еврей.

— Тогда где же русские?

— А вот все вместе они и есть русские.

Иными словами, русские – либо добровольные, ради выгоды, предатели своих народов, либо, что бывает чаще, обращенные в рабство пленные, принявшие свою участь, и начавшие строить карьеру в рабской иерархии, либо, что еще чаще, потомки первых и вторых в последующих поколениях. Из этого прямо следует и самая важная черта русского человека, которая, собственно, и делает его русским: душевной покой и внутреннюю мудрость он обретает только в местах заключения, находясь под надежной охраной. Как вариант –охраняя заключенных, что, по сути, одно и то же, поскольку в обоих случаях его жизнь подчинена ясным правилам. За отступление от них следует наказание, за следование им – награда: освобождение по УДО или медаль ФСИН «За усердие в службе». Впрочем, освободившись из зоны в Россию, что можно считать освобождением только условно, русские вскоре начинают ностальгировать по тюрьме, а уехав за границу – по России. Этой тоске по утраченной несвободе посвящен обширный пласт русского глубинного творчества.

Преувеличение? Да нисколько: перечитайте русскую классику, от сонма Толстоевских из позапрошлого века до Довлатова с Улицкой, и Сорокина с Пелевиным, добросовестно описавших русскую психологию и реалии жизни в разные эпохи, и убедитесь сами! Причем, желание русских оказаться под конвоем, или твердым управлением начальника конвоя, вполне рационально. Такое положение для них комфортно, как домашнее рабство для домовых эльфов из цикла о Гарри Поттере. Оставленные же без присмотра, русские ударяются в разгул, совершая все мыслимые и немыслимые преступления – они называют это «широтой русской души» (с домашними эльфами, кто помнит романы Роулинг, происходило ровно то же, но она не стала развивать этой темы). Сначала все идет замечательно, но, затем, разорив всю округу, русские начинают уничтожать друг друга, и призывают «твердую руку» которая вскоре и появляется.

Проблема тут в том, что твердая рука должна быть непременно нерусской, в этом залог успеха. Русский, поставленный на самый верх, и лишенный конвоя, наделенного правом избить его, посадить на бутылку, или даже расстрелять, неминуемо удариться в загул, с трагическими последствиями для всей русской вертикали. Примеры со знаком «плюс»: Рюрик с братьями, традиция призывать немцев-управляющих, а также Ленин, Сталин и прочая компания большевиков, где русских можно было пересчитать по пальцам левой руки Бориса Ельцина, и еще остались бы лишние. Все они удерживали русское стадо в рамках, и тем успешнее, чем дальше отстояли от него по языку и культуре. Примеры со знаком «минус» – Горбачев, тот же Ельцин, и, наконец, Путин – три подряд правителя, доведшие Россию до развала и расчеловечивания.

Таким образом, русские лишены субъектности, и никого не могут победить, как молоток не может забить гвоздь. Но, как и молоток, они могут быть инструментом, которым кто-либо забивает гвозди. Это закрывает вопрос о русской коллективной вине, поскольку 140 миллионов молотков, бегущих от свободы и связанной с ней ответственности, не могут быть ни в чем виноваты. Но такой подход срабатывает только в связке с окончательным закрытием вопроса о «демократической России будущего».

Идеальность этой схемы, ложащейся в триаду «православие-самодержавие-народность» портит только одна деталь: в поле притяжения России постоянно попадали народы, не желавшие становится русскими. И, уже обращенные русские, по приказу своих правителей, подвергали их русификации, а непокорных геноцидили. В число таких народов угодили и украинцы, и русские не оставляют попыток уничтожить нас и сегодня.

Для оправдания этого ими выстроена идеология, обосновывающая преимущества рабства. Но, будучи вполне адекватной для сборища социальных калек, которым является «русский народ», она не подходит для настоящих народов. Впрочем, это уже другая тема.

Что в действительности происходило между Германией, СССР, Великобританией и США в ходе Второй Мировой войны?

 Сначала было прагматичное сотрудничество Кремля и Веймарской Республики: промышленно развитая Германия нуждалась в советском сырье, а СССР — в немецких технологиях. Потом, насытив Германию агентурой влияния, Москва грубо вмешалась в ход выборов в Рейхстаг 1932 года — и привела к власти Гитлера, хотя и не преднамеренно, а из-за тупости кремлевских вождей. И, современная ФРГ, воспользовавшись тем, что в Москве всё чаще объявляют РФ наследницей СССР, рано или поздно выставит Москве счет за приход Гитлера к власти – но это уже к слову.

После прихода Гитлера, режимы продолжали прагматично сотрудничать. Особых проблем не было: оба они были очень схожи, различаясь только идеологическими вывесками, и вытекающей из них пропагандистской демагогией. Но дружбу двух диктаторов погубила кремлевская самонадеянность и жадность. Проглотив Бессарабию, Сталин прихватил и уезд Херца, что было расценено в Берлине как прицел на нефтяные районы Плоешти. Кое-что лишнее было им прихвачено и в Прибалтике. Внимательно приглядевшись к союзнику, немцы поняли, что тот только и ждет момента, чтобы ударить им в спину, и, прикинув риски, сыграли на опережение.

Разгром был полным: советская кадровая армия сдавалась полками и дивизиями, не желая воевать за ненавистный режим. Сталин уже был готов к сепаратному миру на любых германских условиях. Но Берлин ошибся в расчетах, переоценив возможности эффективно управлять захваченной частью СССР, и потенциал своих союзников. И, тогда, Великобритания и США, увидев шанс на взаимное уничтожение двух людоедских режимов, предложили Сталину более привлекательный план спасения: технику, сырье и ресурсы по ленд-лизу в обмен на живую силу для перемалывания Вермахта.

В итоге, кремлевские бесы спасли свои рога и копыта, расплатившись человеческим мясом. Заплатить пришлось щедро, поскольку ни воевать, ни хозяйствовать бесы не умели, а могли только заваливать немецкие пулеметы горами трупов, чем они и занимались до последнего дня войны, и никакой ленд-лиз ничего здесь изменить не мог. Начав с цифры потерь в 7 млн, советские и постсоветские вожди доврались до 42, но и эти данные не окончательные. Вранье продолжается, архивы закрыты, число инвалидов засекречено до сих пор. Так будет в России и после войны в Украине, где основной российской тактикой по-прежнему остаются «мясные атаки» – тупое заваливание противника трупами. Именно так Россия сейчас воюет в Бахмуте.

Может ли адекватный человек гордиться тем, что ради спасения кучки упырей в Кремле, его предков бросали на убой, как скот? Очевидно, нет – а, русские могут, и гордятся. Именно здесь между ними и нами и пролегает тот самый «ров с крокодилами».

Ложь о «советском воине-освободителе»

Значительная, если не большая часть населения западных регионов СССР воспринимала советский режим как оккупационный, а немецкие войска – как освободителей. Особенно это касалось людей постарше, видевших немцев из кайзеровской армии, чьё поведение в отношении гражданского населения, в отличие от разнузданных нравов русских армейцев, было безупречным.

Нельзя сказать, чтобы эти ожидания не оправдались на все 100%. Евреи и ромы попали под удар, но те, кто не входил в их число, зачастую вспоминали о жизни «под немцами», как об относительно сытом и безопасном, по сравнению с предвоенным СССР, времени. Тем не менее, на освободителей германская армия и ее союзники, выкинувшие, пусть и на время, Советы из Украины, определенно не тянули. Это тоже была оккупация, хотя, по сравнению с прелестями жизни в «государстве рабочих и крестьян», и относительно мягкая. Были и репрессии, и расстреливали не одних только евреев, но, к примеру, и активистов ОУН. И тоже Бандера сидел в немецком концлагере в условиях вовсе не курортных — его братья, во всяком случае, на этом «курорте» не выжили.

Но всё это не шло ни в какое сравнение с тем, что творили, вернувшись, советские «освободители», с приходом которых в буквальном смысле разверзался ад.

Об этом молчали в СССР, и в Украине до войны старались не говорить. Только приход «на Украину» потомков «дедов-победителей», «русских воинов освободителей» образца 2014-23 годов расставили всё по своим местам. Зверства внуков повторили зверства дедов, и мы сегодня наглядно можем представить себе, чем было «советское освобождение» на самом деле.

Впрочем, есть и прямые свидетельства тех лет. О том, что творили «советские освободители» в Восточной Пруссии написал в своих мемуарах Леонид Рабичев — правда, только шестьдесят лет спустя.

… Три большие комнаты, две мертвые женщины и три мертвые девочки. Юбки у всех задраны, а между ног донышками наружу торчат пустые винные бутылки. Я иду вдоль стены дома, вторая дверь, коридор, дверь и еще две смежные комнаты. На каждой из кроватей, а их три, лежат мертвые женщины с раздвинутыми ногами и бутылками.

… Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, оттеснили в сторону стариков и детей и набросились на женщин и девочек. А их командиры стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует. Это чтобы все их солдаты без исключения поучаствовали. Полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей — бьющихся в истерике детей и стариков.

… — Николаев, Сидоров, Харитонов, Пименов… — командует майор А. — Взять девочек за руки и ноги, юбки и блузки долой! В две шеренги становись! Ремни расстегнуть, штаны и кальсоны спустить! Справа и слева, по одному, начинай! Поднимается последний, А. вытаскивает из кобуры наган и стреляет в окровавленные рты мучениц, сержанты тащат их изуродованные тела в свинарник, и голодные свиньи начинают отрывать у них уши, носы, груди, и через несколько минут от них остаются только два черепа, кости, позвонки.

Но Рабичев описывал советских солдат, уже дорвавшихся до Европы. Подробное, в деталях, описание их зверств времен «Великой Отечественной» в Украине еще ждет своего часа – и оно очень нужно. Сопоставляя его с русскими зверствами на оккупированных украинских территориях начиная с 2014 года, можно наглядно показать всему миру, что ни тогда, ни сейчас эти зверства не были случайными эксцессами. Напротив, они прямо вытекают из природы того полурабского-полукриминального сброда, который называют «русским народом».

Грядущие прелести советского «освобождения», разумеется, ни от кого не было тайной. И жители мест, которые вскоре должны были ему подвергнуться, стремились оттянуть встречу с «освободителями». Число украинцев, пожелавших уйти с немцами от наступления Советов, на порядок превышало число тех, кто стремился уйти от немцев в 1941.

Конечно, сравнивать немецкую оккупацию, которая длилась от двух до трех с хвостиком лет, и семь десятилетий советской оккупации Украины очень сложно. Ни 70 лет, ни даже два-три года не могут состоять из сплошного кошмара – в них случаются и радости. В СССР, как мы знаем, был вкусный пломбир, все были молодые, здоровые, позитивные, и жили долго и счастливо, пока не расстреляют. Но, если взять период 1939-45 годов, ограничиться территорией СССР и Восточной Европы и начать укладывать факт за фактом на две чаши весов, то советские преступления перевесят. А, если добавить сюда последующие лет 10, до 1955-го, в которые происходило уже окончательное освобождение от всего, советская чаша провалится в Ад.

Можно ли оправдать таким образом немецкий нацизм? Нет, хотя его советский вариант был все-таки намного хуже. К примеру, населению Сталинграда прямо запретили эвакуацию, и возвращали тех, кто пытался уехать, даже с другого берега Волги. Возвращали для того, чтобы выставить живым щитом, поскольку, выяснилось, что, гитлеровцы, в отличие от большевиков, не чужды некоторой гуманности, и в мирных жителей стреляют неохотно. Грех было бы не воспользоваться сентиментальностью этих европридурков!

В советско-германском противостоянии не было и не могло быть ничего, чем стоило бы гордиться десятилетия спустя. Два преступных режима сцепились друг с другом, круша миллионы жизней, и победа любого из них была трагедией. Подвиги образцовых советских героев — «28 панфиловцев», Космодемьянской, Гастелло, Матросова, Маринеско, Заслонова и множества других, в лучшем случае выдуманы, в худшем — перелицованы из подлости и убийства мирных граждан. Никаких других подвигов советская/российская армия не совершала и совершать не могла, по самой своей природе. А значит, участие украинских дедов и прадедов в той войне, на любой из этих двух сторон, нужно, наконец, признать, морально равнозначным, закрепить это в законе, и набраться мужества сказать, что никакие они не герои. В лучшем случае, они жертвы трагических исторических обстоятельств — и те и эти. В худшем — преступники, но это устанавливается в индивидуальном порядке, по конкретным преступлениям. Поскольку этим людям, даже еще живым, уже под сто лет, о наказании речь идти, очевидно не может. Но моральную оценку их преступлениям, если они были, следует давать без стеснения, даже сейчас, и, неважно живы они, или нет. И здесь между нами и русскими пролегает ещё один ров.

Когда мы победим

Очевидно, что нашими героями, в рамках этой логики могут считаться только те, кто сражался за Украину, свободную и от нацистской и от советской оккупации. Такие герои в нашей истории есть. Они сражались, в частности (но не только), в УПА – неоднородной, и раздираемой внутренними конфликтами. Не все там просто, не все члены УПА предстают героями в белых одеждах. Но война – дело неизбежно грязное и кровавое, а история УПА, со всеми ее сложными эпизодами, была и остается для Украины героической, по меньшей мере, как целое. Что ещё важнее — государствообразующей. Что-то в ней можно прославлять, что-то нужно осудить, но даже самые темные страницы истории украинских повстанцев и близко сравнимы по своей черноте советскими преступлениями на территории Украины. К тому же других героев из той эпохи у нас нет.

Граница, проведенная между жертвами и героями принципиальна важна. Жертв обстоятельств можно и нужно пожалеть, простив им их невольные грехи – если они были невольными. Но их героизация для нас неприемлема.

Такая переоценка ценностей была очень непроста. Но российская агрессия все, наконец, расставила по своим местам, и, победа Колымы над Бухенвальдом окончательно стала не нашей победой.

Запад празднует разгром Третьего Рейха 8 мая – но и это, увы, не наш праздник. Украинцы стали тогда предметом размена, вместе со всей Восточной Европой, которую США и Великобритания уступили Сталину. Об этом нам тоже следует помнить.

Наша победа наступит только на развалинах сожженного Кремля, и, когда это случится, мы её отпразднуем. А кацапские пляски на 9 мая, для украинцев – всего лишь шабаш потомков убийц и мародеров, которые Москва использует для оправдания и героизации сегодняшних преступлений их внуков и правнуков в Украине.

Сергей Ильченко, обозреватель Newssky