Непубличный дракон. Реальные инвестиции КНР в РФ и долги РФ перед КНР: попытка оценки ситуации

Эксклюзив. Поиск ответа на простой, казалось бы, вопрос: какие инвестиции были сделаны Китаем в Россию, и каковы размеры российского долга Китаю немедленно наталкивается на большие трудности. Сводных данных на этот счет не существует вовсе, а, большая часть данных по секторам, как минимум, требует тщательной проверке. Общую картину приходится составлять буквально по отдельным пикселям. Для такой полузакрытости инвестиционно-долговой темы РФ-КНР есть ряд серьезных причин.

Недоговоренность, как следствие «тумана войны»

Ни Пекин, ни Москва не заинтересованы в том, чтобы давать полную и достоверную информацию по своим долгам и инвестициям. Причина кроется в маргинальности двух режимов, бросающих вызов сложившемуся мировому порядку. Конечно, между ними есть принципиальная разница: Россия атакует мировой порядок в лоб, стремясь создать комфортную для себя зону хаоса и произвола, Китай же заинтересован в сохранении строгих правил игры, но желает получить больше влияния на их эволюцию с течением времени. Тем не менее, сегодня обе страны ведут экзистенциальную войну против западного мироустройства, чем и вызван их ситуативный союз.

Находясь под угрозой санкций и иного давления со стороны заведомо более сильного противника, Москва и Пекин пытаются ввести его в заблуждение. Они не могут, да и не хотят закрыть информацию о своих инвестициях и долгах, что было бы им просто невыгодно. Но они могут придать ей люфт, а затем использовать его в своих интересах, создавая в каждом конкретном случае наиболее выгодную для себя картину. С этой целью они разбивают информацию по секторам и регионам, причем, делают это таким образом, чтобы при попытке сведения ее в общую картину, в ней возникали возможности различного толкования. Вбросив затем в информационное поле немного ложных сведений, чтобы запутать ситуацию еще сильнее, обе страны получают возможность представить себя сильными в слабых местах и слабыми в сильных, в полном соответствии с заветами Сунь Цзы.

Во-вторых, от заключения договора о намерениях до реального исполнения могут пройти годы, а итог сильно отличаться от первоначальных планов. Более того, намерения могут и вовсе не исполнится. Между тем, в СМИ зачастую попадает именно договор о намерениях, после чего все уходит в тень.

В-третьих, экономика Китая сильно децентрализована. Нет никакого национального регулятора, который отслеживал бы инвестиции на всех уровнях, от центральных органов власти до провинций, крупных городов и т.п., вплоть до мелких частных фирм. Российская статистика также грешит неполнотой и разбросанностью по секторам и субъектам федерации. Огромный пласт мелких инвесторов, работающих в приграничных с Китаем районах Дальнего Востока, зачастую вообще оказывается вне ее поля зрения. Попытка их учесть, предпринятая в 2021 году, и тоже заведомо неполная, выявила порядка порядка $2 млрд. дополнительных, ранее невидимых, инвестиций.

Отдельную проблему составляют инвестиции в ценные бумаги, акции и облигации, отследить которые крайне очень сложно, а общей статистики, опять-таки, нет, по крайней мере, в свободном доступе.

Таким образом, цифр в статье будет мало, а, те, что будут, в основном приблизительны, и приводятся больше для понимания масштаба китайских инвестиций в Россию. Речь же пойдет об общих тенденциях. Следует также держать в поле зрения и тот факт, что инвестирование КНР и РФ носит взаимный характер. Но российские инвестиции в Китай – тема еще более закрытая и сложная.

Переломный февраль 2022 года

В целом, китайцы, на всех уровнях, всегда относились к инвестициям в Россию с большой осторожностью, справедливо видя в северном соседе зону беззакония, коррупции и произвола, и объективно оценивая качество его рабочей силы, как критически низкое, по сравнению с китайской. Везде, где только возможно, китайский бизнес старался, и сейчас старается, не связывать себя в России долговременными обязательствами, а ограничиваться торговыми соглашениями в рамках «товар-деньги, и разбежались до следующего раза». Конечно, такие соглашения могут быть многоразовыми, рассчитанными на долгое время, но при их внезапном разрыве не возникает вопрос о том, что делать с собственностью, остающейся в России.

Разумеется, в определенных ситуациях без долговременных вложений было не обойтись, но еще в марте 2022 Китай не являлся ни крупным инвестором,  ни (официально) крупным кредитором России. ЕС играл в этом отношении более важную роль, Китай же сосредотачивался на торговле. Более того, в 2021 году китайские инвесторы вывели из России около $1,07 млрд.

Вместе с тем, после 2014 года, на фоне умеренных первичных западных санкций за аннексию Крыма, и развязанную на Донбассе войну, и при почти полном отсутствии санкций вторичных, торгово-инвестиционные отношения между КНР и РФ пережили взлет. При этом, Кремль проявлял большую заинтересованность в китайских инвестициях. Так, в 2018 году, гонконгская South China Morning Post анализировала плюсы и минусы одного из множества российских предложений, сделанных Китаю. В долгосрочную аренду предлагался миллион гектаров пахотных земель на Дальнем Востоке – треть пахотных площадей Дальневосточного федерального округа. Срок аренды в статье не был назван, но, по сложившейся между КНР и РФ практике, он, вероятно, составлял обычные в таких случаях 49 лет. Использование арендованных земель оставалось на усмотрение арендатора.

В статье не указывалось, к кому было обращено это предложение, и было ли оно принято. Но подчеркивалось, что оно было не уникальным, а, напротив, одним из многих. Это означает, что часть таких предложений была реализована, и это подтверждает информация с мест. Правда масштабы такой реализации не попадают в публичное пространство, хотя, по прикидочным оценкам, не менее половины пахотных земель ДВ находятся в долгосрочной китайской аренде. Несомненно, аренду на 49 лети сопровождающие ее вложения в землепользование, каким бы оно ни было, можно считать долговременной инвестицией.

Тем не менее, по данным ЦБ РФ на конец 2019 года, прямые инвестиции Китая в Россию составляли $12,8 млрд,  что было меньше, чем у Нидерландов ($52,12 млрд), Великобритании ($36,37 млрд), Ирландии ($30,44 млрд), Франции ( $22,31 млрд.) Германии ($21,13 млрд), Швейцарии ($18,92 млрд.), не говоря о разного рода оффшорах, общая сумма инвестиций из которых достигала $500-600 млрд. Китайские источники дают близкую цифру: $13,12 в четвертом квартале 2021 года. В эту сумму, однако, не входят акции. Суммируя отрывочные, и, как всегда, заведомо неполные данные, можно с достаточной долей уверенности утверждать что три китайских государственных энергетических гиганта — Sinopec, Китайская национальная нефтяная корпорация (CNPC) и Китайская национальная оффшорная нефтяная корпорация (CNOOC), напрямую и через дочерние фонды, владели к февралю 2022 года акциями российских энергетических компаний на общую сумму около $21-24 млрд.

После 24.02.22 ситуация начала меняться: западные инвесторы стали уходить из России значительно энергичнее, а китайские – занимать освободившиеся привлекательные ниши. В 2022 году объём прямых инвестиций из Китая вырос примерно на $10 млрд. Одновременно изменился их состав.

Хотя недвижимость, сельское хозяйство и производство товаров низкой степени передела для последующего экспорта в Китай всегда составляли большую часть китайского инвестиционного портфеля, в нем до 24.02 присутствовали также инвестиции в проекты в рамках инициативы «Один пояс, один путь», в банковский сектор и в логистику оптовой торговли. После 24.02, и последующей волны уже более жестких санкций, включавших угрозу санкций вторичных, предпринимаемых в отношении тех, кто сотрудничает с Россией в санкционных секторах, большая часть этих инвестиций была либо выведена из РФ, либо заморожена. Было приостановлено и кредитование по перечисленным направлениям. Так, из России ушли Новый банк развития и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, хотя российские юридические лица и числились в списке их совладельцев. За небольшим исключением сохранились только инвестиции в сельское хозяйство и производство сырья на экспорт.

Ситуация с арендой земель заслуживает уточнения. Предвидя общемировые трудности с продовольствием, Китай арендовал на долгий срок пахотные площади по всему миру, от США и Франции до Вьетнама, а также в Африке и в Южной Америке. Не стала исключением и Россия, равно как и Украина. Такие глобальные проекты, притом, во множественном числе, исключают авантюры, направленные на хаотизацию мира, что принципиально отличает Китай от России.

Но даже в этих секторах, после примерно полугодичной активности, в период, когда серьезность санкций еще не проявилась в полной мере, а уход западных компаний открыл соблазнительные, на первый взгляд, возможности, рост вскоре замедлился, а в ряде случаев даже откатился назад. Одновременно Китай начал системно углублять взаимодействие с Ближним Востоком.

Чтобы оценить масштабы этой заморозки достаточно сказать, что в рамках инициативы «Один пояс, один путь» (BRI) Россия в период с 2000 по 2017 год получила 107 займов на сумму $125 млрд от китайских государственных учреждений разного уровня. Общая сумма инвестиций в совместные проекты российской части BRI неизвестна, но только за 2021 год они составила не менее $2 млрд. А после 24.02, Пекин заморозил российскую часть BRI, начав последовательно замещать ее центральными азиатскими и ближневосточными вариантами логистики.

Точно оценить общую сумму российских долгов Китаю также сложно, ровно по тем же причинам, по которым сложно оценить объем инвестиций. Такая неопределенность вообще характерна для заимствований у Китая и китайских инвестиций по всему миру. Известно, что в период до 2017 года КНР, на уровне государства, местных властей и частных компаний предоставила кредиты на общую сумму около $1,5 трлн. более чем 150 странам, но большая их часть носила непубличный характер, а примерно треть была связана с BRI. Несмотря на впечатляющий масштаб этой деятельности, Китай – крайне неэффективный игрок на мировом кредитном и инвестиционном рынках. Почему – вопрос отдельный, тому есть целый комплекс причин, но это именно так.

Нашествие лилипутов

Чем крупнее и глобальнее китайская компания – тем осторожнее она сейчас относится к любым взаимодействиям с Россией. Риск угодить под санкции перевешивает любые выгоды, которые Россия может предложить взамен, и, чем глобальнее компания, тем больше риск, и тем сильнее он перевешивает. Антироссийские санкции, включая вторичные, по мере продолжения агрессии против Украины становятся все жестче. И, если торговые отношения можно прервать, а долги тем или иным способом взыскать, то, инвестируя в Россию, крупная компания рискует в ней увязнуть. Что прикажете делать с долговременными вложениями, сделанными на собственный риск, и затем оказавшимися на санкционируемой территории?

Как следствие, китайский инвестор мельчает, ибо мелкой фирме, существующей, к примеру, в пределах прямой видимости на двух берегах Амура, и не имеющей, даже в планах, выхода на глобальный рынок, санкции не страшны. Обмельчание не коснулось разве что сельскохозяйственного сектора, той самой аренды земли, поскольку сельхозпродукцию из России определенно не станут санкционировать. Возможна, хотя и более рискована, дополнительная покупка акций. И, на этом, собственно, всё.

Как следствие, Пекин стремится покупать сырье по минимальным ценам, прилагая к ним, в качестве бонуса, вялую политическую поддержку Москвы, и этим, в основном, ограничивается. Причем, даже бонус поддержки — лишь побочный продукт американо-китайского противостояния, так что свои шаги Китай просчитывает, стремясь ослабить позиции США, но не давать формального повода для экономических санкций. В Вашингтоне, в свою очередь, наблюдают за этими маневрами, предупреждая, что при наличии повода нанесут санкционный удар. Интересы Кремля в этом противостоянии – разменная монета, а о серьезных инвестициях, с учетом непредсказуемости кремлевских действий, не может идти и речи.

Случается и так, что китайские компании остаются в России под давлением общественного мнения. Когда приложение для заказа такси Didi в марте2022 года объявило об уходе с российского рынка, это вызвало гнев китайской общественности, увидевшей в этом уступку США. Угроза имиджу, смертельная для такого бизнеса, оказалась так велика, что Didi передумала, и продолжила работать в России.

История с Didi дает пример для понимания того, как в Китае видят войну в Украине. Большинство китайцев, с подачи официальной пропаганды, считают ее прокси-войной развязанной США против России, и желают США ее проиграть. К Украине они не враждебны, но США не любят больше, чем жалеют украинцев. Впрочем, даже те крупные компании, которые были вынуждены остаться в России: AliExpress, China Construction Bank, та же Didi, сейчас ведут себя очень тихо, избегая любых заявлений, которые могут быть истолкованы как поддержка российской политики. Мелкие компании непубличны по определению, но и они предпочитают лишний раз не светиться. «Безграничная поддержка» Кремля на деле оказывается ограничена очень узкими рамками.

«Пекин, похоже, видит в России не более, чем источник товаров со скидкой, – пишет по этому поводу Максимилиан Хесс, лондонский аналитик по политическим рискам и внешней политике. – Путин хочет разрушить международный порядок; Китай хочет утвердиться в его рамках. Война Путина в Украине стала скорее угрозой для стратегии Китая, чем возможностью».

Хесс напоминает, что Китай в течение многих лет бросал вызов доминированию доллара США, сложившемуся в мировых финансах и торговле со времен Второй мировой войны. Но целью Пекина было не «падение доллара», а продвижение юаня в качестве еще одной мировой валюты, пусть даже и нишевой. Грубое вторжение России в Украину сломало китайскую многоходовку, выстраиваемую несколько десятилетий. «Даже в первые недели войны Пекин не собирался вступать в союз с Россией в ее попытках подорвать долларовую систему, – отмечает Хесс. – Хотя Китай отказался осудить российское вторжение в Украину, поддержал Москву в ООН, и увеличил торговлю с Россией, чтобы заменить попавшие под санкции товары, он не предлагает России кредиты или инвестиции, необходимые для противостояния доллару». 

Российским компаниями банкам приходится переходить на юань в сложных для них условиях, неся существенные издержки. Но, нравится – не нравится, а иных вариантов у российских бизнес-красавиц сегодня нет. Помимо накопления юаней в валютном резерве многие из них начали выпуск корпоративных облигаций, номинированных в юанях. Так, Роснефть выпустила корпоративные облигации на сумму 10 млрд юаней, золотодобывающая компания «Полюс» – на 4,6 млрд юаней, «Русал» на 4 млрд. Вопрос о выпуске государственных облигаций в юанях в настоящее время изучает российское правительство.

Такие облигации, имеющие большой номинал, со сроком погашения в среднем 5 лет, пользуются сейчас ажиотажным спросом среди розничных инвесторов, отвечающих таким образом на запрос мелких вкладчиков, чьи сбережения они привлекают. Спрос на вложения в Россию сегодня превышает предложение, поскольку в общественном мнении Китая царит убежденность в грядущем углублении и расширении экономических связей между двумя странами в ответ на западные санкции. Как следствие, китайские розничные инвесторы активно скупают акции и облигации, имеющие хотя бы малейшую связь с Россией,

По факту, рядовые китайцы, пытающиеся выгодно вложить свои сбережения, введены в заблуждение политическими заявлениями властей, энергично обличающих США и столь же энергично заявляющих о «безграничном партнерстве» с Россией. Свой вклад вносит и коррупционный фактор на уровне местных китайских властей, которые, с подачи и при поощрении Москвы, совершают информационные вбросы о подготовке в их регионах инвестиционных проектов, связанных с Россией. Но экономическая реальность немного иная, и «безграничное партнерство» с Москвой далеко не так безгранично, как об этом говорит пекинская пропаганда.

Границы «безграничного»

Недавно правительство Китая запретило поставки в Россию процессоров Loongson на собственной архитектуре Loong Arch. Эти процессоры, созданные по относительно современным технологиям, могли бы заменить в большинстве случаев Intel и AMD при блокировке каналов параллельного импорта.

Под угрозой вторичных санкций Китай не пускает в свое воздушное пространство более половины самолетов российских авиакомпаний, которые российские авиаперевозчики взяли в лизинг у компаний, зарегистрированных на Бермудах и в Ирландии, и не вернули собственникам после введения санкций ЕС. Речь идет о более чем 480 самолетах. Еще более 170 самолетов находятся в санкционном списке Минторга США. Китайским аэропортам и провайдерам услуг запрещено их обслуживать, ремонтировать и заправлять.

Пекин заморозил планы по разработке российско-китайского авиалайнера, в рамках проекта стоимостью более $50 млрд. В марте 2022 года Китай приостановил обсуждение вопроса о строительстве нового нефтехимического завода. Но Амурский газохимический комплекс стоимостью $10 млрд, 40% которого принадлежат китайской государственной Sinopec, продолжает работу, хотя и ограничен санкциями, которые могут отсрочить дату его полного ввода в строй в 2024 году.

«Незадолго до войны Россия и Китай согласовали новый контракт на поставку газа и планировали построить газопровод «Сила Сибири-2», – пишет Хесс, подразумевая под «войной» эскалацию 24.02. – Первый такой трубопровод и контракт на поставку были согласованы через несколько месяцев после первоначального вторжения Путина в Украину в 2014 году».

Но мир 2014 года сильно отличался от мира-2022. И, «хотя официальные лица Монголии заявили, что они все еще ожидают, что трубопровод, который частично пройдет через их страну, будет запущен, официального заявления из Пекина не поступало. Тем временем китайские инвестиции в рамках инициативы «Один пояс, один путь» в 2022 году упали до нуля».

Цели Пекина по усилению своих позиций в мировом раскладе сил, включая ослабление позиций доллара, требуют долгосрочного планирования и взвешенных действий. Катастрофические авантюры, такие как вторжение в Украину, не ускоряют, а разрушают этот процесс, поскольку глобальные инвесторы устремляются в безопасные активы, такие как доллар США.

Таким образом, Пекин не хочет сильно вкладываться в Путина, видя в нем агента хаоса, и не намерен рисковать вторичными санкциями, ведя дела с Россией. Тем более он не склонен к этому в свете внутренних проблем: высокой долговой нагрузки, разочарования населения и неприятного прецедента массовых антикарантинных протестов, охвативших весь Китай. Как следствие, хотя Си и Путин пытаются воздействовать на Запад, демонстрируя «безграничность» своей дружбы, война в Украине выявила ее ограниченность опасениями Пекина попасть под вторичные санкции. Более того, Пекину и без угрозы санкций не нужны путинские авантюры, поскольку его цель состоит в том, чтобы изменить, а не разрушить международный порядок.

Но,  с другой стороны, Китаю, окруженному с моря индо-тихоокеанской стратегией США, очень нужен дружественный евразийский регион у своих сухопутных границ. В случае конфликта в Тайваньском проливе Китай будет нуждаться в союзной России, чтобы обеспечить себе стратегический тыл.

Сергей Ильченко, обозреватель Newssky