Черногория между ЕС, Россией и президентом Джукановичем

Вступление Черногории в Европейский союз станет, по-видимому, его ближайшим расширением. Но это не точно, и путь к этой финишной прямой был сложным, а относительно ее длины остаются вопросы.

Разворот к ЕС

В 2006 году, по результатам референдума, Черногория вышла из состава Союзной Республики Югославия (СРЮ) — остатка титовской СФРЮ, в котором находилась в паре с Сербией. В 2008, уже независимая, Черногория подала заявки на вступление в НАТО и в ЕС. Соглашение о стабилизации и ассоциации с ЕС вступило в силу 1 мая 2010 года, переговоры о членстве стартовали 29 июня 2012. Параллельно шло сближение с НАТО: официально Черногорию пригласили в Альянс в 2015 году, но вступила она в него только в 2017. Ориентировочно прием Черногории в ЕС запланирован на 2025 год, но проблемы еще есть, и дата может быть перенесена на несколько лет.

Детали

Небольшая, даже по балканским меркам, страна, с населением в 620 000 человек, Черногория буквально чудом освободилась из липких объятий удушающе-братской Сербии. На референдуме 2006 года за выход из СРЮ проголосовало только 55,5% участников, при явке 86,49% и минимальном пороге поддержки в 55%. Это, впрочем, было ожидаемо, поскольку черногорцами считают себя только 45% населения страны, а 28,7% идентифицируют себя как сербы. Далее следуют боснийцы — 8,6% и албанцы — 4,9%.

В таком сложносоставном обществе разворот от России к ЕС и НАТО не мог быть простым. Это и вызывало временные разрывы между его этапами: 2006 год — независимость от Сербии, только два года спустя, в 2008 — курс на членство в НАТО и ЕС, и, далее: 2010, 2012, 2015, 2017… Вместе с тем, благодаря такой глубокой внутренней неоднородности, противоречия и союзы по интересам внутри Черногории, а также внутри «балканской шестерки» превалируют над глобальными раскладами. В сочетании с прагматичностью, характерной для малой страны, живущей, большей частью, за счет туризма, это обеспечивает довольно устойчивое движение Черногории к НАТО и ЕС, прочь от России, даже в ситуациях, когда обратный разворот кажется неизбежным. Однако это движение неизбежно происходит с изрядными зигзагами и оговорками.

К слову, о прагматичности: в Черногории нет своей валюты. Еще в составе СРЮ, де-факто с 1996 года, в ее роли выступала немецкая марка, официально принятая в этом качестве в ноябре 1999 года. Марку заменили на евро в 2002, без каких-либо возражений в тот момент со стороны Европейского центрального банка.

Правда, в дальнейшем, и Еврокомиссия, и ЕЦБ несколько раз выражали недовольство односторонним, без согласования с ЕС, решением Черногории, но этим все и ограничивалось.

Характерно, что ни один из черногорских политиков, включая тех, кого считают пророссийскими и просербскими, никогда не предлагал ввести в Черногории в качестве официальной валюты сербский динар или российский рубль. Этот факт лучше всего демонстрирует стратегическую устойчивость черногорского вектора развития.

Между коррупцией и Россией

В 2016 году, на десятилетие независимости, в Черногории случились два важных события.

Первым по времени стала неудачная попытка государственного переворота, с целью отстранения от власти, а, возможно, и физического уничтожения Мило Джукановича — лидера Демократической партии социалистов (ДПСЧ) и практически бессменного, с 1991 года, хотя и на разных должностях, лидера Черногории. Впервые Джуканович стал премьер-министром в возрасте 29 лет, и это была первая оплачиваемая должность в его жизни.

Вторым событием стал уход Джукановича с поста премьера Черногории, с намеком на возможный транзит власти. Впрочем, за этим, после паузы, последовало его возвращение во власть в очередной новой роли.

Переворот по-тихому придушили, арестовав накануне выборов группу из 20 граждан Сербии и Черногории, включая бывшего главу сербской жандармерии Братислава Дикича. Часть заговорщиков успела разбежаться, часть спряталась в сербском посольстве. Но все прошло тихо, без огласки, так что впервые о попытке переворота публично сообщил в конце октября 2016 года премьер-министр Сербии Александр Вучич, подчеркнувший роль сербской Службы безопасности и разведки в его предотвращении. За этим немедленно последовал незапланированный визит в Белград секретаря Совбеза РФ Николая Патрушева; в ноябре Прокуратура Черногории официально назвала имена россиян, подозревавшихся в подготовке покушения на Джукановича и в попытке госпереворота; в феврале 2017 года спецпрокурор Черногории заявил, что следствие получило доказательства причастности военной разведки России к попытке переворота и убийства Джукановича. Наконец, в мае 2017 Джуканович и ряд других черногорских политиков были включены в санкционный список России.

По результатам же выборов 2016 года, ДПСЧ, получив 36 из 81 мандата в Скупщине (парламенте) сформировала коалиционное большинство. Но Мило Джуканович не стал выдвигаться на пост премьера, уступив его зам. председателю ДПСЧ Душко Марковичу. При этом, Джуканович заявил, что его решение было «тщательно спланировано» и «не имеет ничего общего с предполагаемым переворотом».

Это было правдой, f причины ухода Джукановича не составляли никакой тайны. Его отставка была неофициальным, но ключевым условием приема Черногории в НАТО. Бессменный черногорский лидер заработал славу гангстера, он обвинялся в наркоторговле, создании рэкетирской сети и связях с черногорскими и итальянскими мафиози. В 2008–2009 годах итальянские прокуроры пытались расследовать эту деятельность Джукановича, но дело развалилось, и было прекращено. Тем не менее, косвенных улик и неофициальных утечек о теневой жизни Джукановича было слишком много, чтобы отмахнуться от них, списав на происки врагов.

После ухода Джукановича, сохранившего, впрочем, лидерство в ДПСЧ, но уже не занимавшего государственной должности, Черногория в 2017 году была принята в НАТО. А в 2018 Джуканович выиграл президентские выборы, и вернулся к власти, продолжая раздражать своей фигурой руководство ЕС.

Проблема была в том, что Джуканович не имел конкурентов в ДПСЧ, а ДПСЧ, в свою очередь, была и остается единственной влиятельной прозападной силой в Черногории. Таким образом, ЕС оказался перед выбором: борьба с коррупцией, ценой риска получить в центре Европы пророссийскую дыру, либо снисходительное отношение к шалостям Джукановича и его окружения, и более или менее устойчивое движение Черногории к ЕС — но с риском получить в центре Европы дыру уже криминальную, в пару к проблемной Албании.

Возможно, в ЕС выбрали бы второе, исходя из того, что даже несменяемый Джуканович рано или поздно сойдет со сцены, но черногорский лидер оказался настоящей шкатулкой с сюрпризами. Одним из последних по времени его проектов стал китайский кредит на сумму $1 млрд, взятый Черногорией в 2014 году для строительства 170-километровой дороги Бар-Боляре. К 2021 году выяснилось, что на 41 километр автобана израсходовано $944 млн., достраивать дорогу не на что, и возможностей вернуть кредит тоже нет. Дефолт мог привести к конфискации китайским государственным банком инфраструктурных активов Черногории.

Выручать незадачливых, или, напротив, отлично просчитавших ситуацию, черногорцев, перекредитовывая их на льготных условиях, пришлось американским и французским банкам. В итоге, попытку экономического захвата Китаем государства-члена НАТО провалили, но неприятный осадок остался.

2020: Черногория между ЕС и «сербским миром»

«С нами покончено, этой страны уже не существует, только люди об этом еще не знают», — так отозвался на результаты парламентских выборов 30 августа 2020 года черногорский писатель Андрей Николаидис. Что же произошло?

Формальным победителем снова стала ДПСЧ, но она набрала только 30 мандатов, и не смогла сформировать коалицию. Пост премьера занял Здравко Кривокапич — лидер просербского и пророссийского блока «За будущее Черногории», получившего 27 мест.

Впрочем, мрачный прогноз Николаидиса не сбылся и резкого разворота в сторону Белграда и Москвы не случилось. Черногория уже была в НАТО, с евро в качестве валюты, а в правящую коалицию вошло проевропейское движение «Черно-белое», без голосов которого та не смогла бы сформировать правительство. Тем не менее, по двум важным для России и Сербии вопросам, были сделаны уступки.

Первой стала коррекция законопроекта о свободе вероисповедания, разработанного предыдущей властью. Первоначальная версия документа предполагала изъятие из ведения Сербской Православной церкви (СПЦ) и возвращение в государственную собственность всех монастырей и храмов, принадлежавших Черногорскому государству до присоединения к Сербии в 1918 году. Это позволило бы разблокировать процесс признания Черногорской православной церкви, провозгласившей независимость от СПЦ в 1993 году, но не признаваемой пока ни одной из канонических церквей, и существующей с января 2000 года как НПО. Это пункт был изъят, а закон принят без него.

Второй же уступкой стал развал дела о государственном перевороте 2006 года, по которому в мае 2019 года Верховный суд Черногории вынес обвинительный приговор. Судьи пришли к выводу, что злоумышленники создали преступную организацию, с целью свержения конституционного строя Черногории для предотвращения ее вступления НАТО. Лидеры черногорского «Демократического фронта» Андрей Мандич и Милан Кнежевич получили по пять лет, но сумели апелляциями затянуть вступление приговора в силу; Дикичу дали восемь, и он, единственный из всех, реально сел; три года получила гражданка Сербии Пленка Милич, скрывшаяся в посольстве Сербии в Подгорице, а россияне Эдуард Шишмак (Широков) и Владимир Попов (Моисеев) были заочно приговорены к 15 и 12 годам тюрьмы.

При новой же власти, Апелляционный суд Черногории отменил в начале февраля 2021 этот приговор, и направил дело на повторное рассмотрение Верховным судом, с полностью обновленным составом. С учетом всех обстоятельств и сроков давности, это означало, что дело просто похоронено.

В 2022 году условно-пророссийская коалиция в черногорском парламенте развалилась. В знак несогласия с ее антизападной политикой, «Черно-белое» вышло из нее своими четырьмя мандатами. Развалу предшествовала борьба за присоединение к антироссийским санкциям, которое Кривокапич саботировал, а вице-премьер, лидер «Черно-белого» Дритан Абазович, президент Джуканович и фракция ДПСЧ в парламенте, как могли, продавливали. Несмотря на их усилия черногорские санкции носили скорее символический характер. Так, даже внесение Черногории в список враждебных России государств за за присоединение к санкциям ЕС, которое произошло 7 марта, было похоже на попытку Москвы поддержать имидж Кривокапича в глазах ЕС и черногорских проевропейцев.

Сам Кривокапич, во всех выступлениях, неизменно подчеркивал стремление Черногории вступить в ЕС «заняв там место Великобритании», и даже называл срок: 2024 год. Перед самым уходом он успел запретить на территории Черногории российские СМИ: Russia Today и Sputnik, поддержав санкции ЕС, ранее введенные против них.

28 апреля, в результате очередных коалиционных переговоров, было сформировано новое правительство, во главе с Дританом Абазовичем. Его поддержала в парламенте и ДПСЧ, не претендуя на участие в нем.

Но и это правительство действовало скорее ситуативно-прагматично, чем последовательно проевропейски.

В свою очередь, прагматика упиралась в экономику. В 2021 году Россия, по объему инвестиций в Черногорию, занимала третье месте среди других стран (25,8 млн евро), а в 2022 году вышла уже на первое. За первые четыре месяца 2022 года в Черногорию поступило 41,6 млн. евро российских инвестиций, из которых 20 млн. пришлось на покупку недвижимости. С 1 февраля по 9 июня россияне учредили в Черногории 1100 компаний, в основном, в IT-сфере.

На второе место после России по объемам инвестиций вышла ОАЭ, с 40,64 млн. евро, на третье — Турция с 27,9 млн. В черногорскую недвижимость инвесторы из ОАЭ и Турции вложили 798 тыс. и 8,3 млн евро соответственно. Для сравнения: из Украины в Черногорию поступило 5,37 млн. евро, из них на покупку недвижимости — 4,6 млн.

Всего же россияне скупили примерно 40% недвижимости в маленькой стране. Такому инвестору трудно указать на дверь, но масштабы российских вложений, и, именно в недвижимость, наводят на мысль об опасности экономического поглощения, с учетом реальной ситуации в мире — недружественного.

Но в Черногории, как уже сказано, превалируют местные интересы и прагматичные подходы, и, потому, ограничения для россиян носят символический характер. Гражданам России не нужна виза для посещения Черногории на срок до 30 дней, а под ограничения и заморозку имущества подпадают единицы из них, угодившие под персональные санкции ЕС, вроде «председателя Совета министров ЛНР» Марата Баширова. В мае Абазович пообещал закрыть программу экономического гражданства к 31 декабря 2022 года; 12 августа российского посла Владислава Масленикова объявили персоной нон грата без объяснения причин; с февраля было заморожено 34 объекта недвижимости, принадлежащих подсанкционным россиянам и прекращено прямое воздушное сообщение с Россией. И, в общем, это все…

С одной стороны, туристическая Черногория не имеет возможности сделать что-то большее. С другой, будучи в НАТО и стремясь в ЕС, она все больше походит на де-факто российский анклав.

Очередной период неопределенности

Правительство Абазовича просуществовало недолго — оно ушло в отставку 20 августа. В вину ему был поставлен упущенный шанс вступить в ЕС в 2025 году. Соглашение о формировании правительства содержало пункт «разблокирование процесса европейской интеграции Черногории», в рамках которого должен был предпринят ряд шагов по правовой реформе, и этот пункт не был выполнен. Кроме того, Абазович закрепил ранее принятый закон о свободе вероисповедания, подписав от имени правительства договор с СПЦ, несмотря на предостережения со стороны послов стран ЕС и призывы президента Джукановича провести экспертную оценку договора и проверить его соответствие черногорской конституции.

Проигнорировав все замечания и возражения экспертов, политиков и НКО, Абазович подписал 3 августа договор с патриархом Сербским Порфирием. В правительственную резиденцию в Подгорице Порфирия доставили на вертолете МВД Сербии, без предварительного объявления, без присутствия СМИ, и без ведома некоторых членов правительства. На следующий день 36 депутатов инициировали вотум недоверия кабинету Абазовича, и в ночь на 20 августа он был отправлен в отставку 50 голосами из 81.Сам Абазович, комментируя свои действия, заявил, что договор стал «ключом к примирению между консерваторами, выступающими за более тесные связи с Сербией и Россией, и партиями, выступающими за ЕС».

Так вступит ли Черногория в ЕС к 2025 году?

Перспектива формирования третьего коалиционного правительства выглядит маловероятной. Это означает досрочные парламентские выборы, но новый парламент будет таким же лоскутным, как и нынешний, поскольку проблема заключена в разногласиях внутри черногорского общества. В то же время, не менее 75–80% граждан Черногории поддерживают вступление в ЕС, правда, по большей части, из соображений сугубо прагматических. Сближение с ЕС не означает для большинства черногорских партий отказа от тесных связей с Россией. Как следствие, Евросоюз вместе с НАТО рискуют получить в центре Балкан «неофициальный Калининград», с российской собственностью и российской пятой колонной. Будет ли эта колонна состоять по большей части из «плохих русских», поддерживающих войну в Украине, или «хороших русских», возлагающих ответственность на Путина и выступающих за вывод России из-под санкций в обмен на один только его уход, не столь уж важно. Оба варианта одинаково плохи.

Из черногорских партий последовательно проевропейской, готовой идти на реальные ограничения российского присутствия в стране, является только ДПСЧ. Но ее несменяемый лидер с плохой репутацией затрудняет для ЕС сотрудничество с ней, и, что еще хуже, снижает поддержку ДПСЧ внутри Черногории до шаткого уровня: около трети избирателей для самой ДПСЧ, и около половины для Джукановича лично.
Тем не менее, часть экспертов полагает, что Черногория еще не утратила шансы попасть в ЕС к 2025 году. Для этого ей необходимо выполнить три условия: быстро сформировать переходное техническое правительство, оперативно принять меры по правовой реформе и назначить досрочные парламентские выборы. Вот только результаты этих выборов едва ли положат конец сложившейся в Черногории «устойчивой неустойчивости».

Что касается выводов для Украины на примере Черногории, то их просматривается три. Первое: ЕС нуждается в расширении по многим причинам, в том числе и для преодоления внутренних разногласий за счет фокусировки внимания на внешних проблемах. Это отлично видно и на примере Украины.

Второе: у Брюсселя нет внятной программы действий в отношении кандидатов. И Украине следует пользоваться этим вакуумом, предлагая свои идеи и решения.

Третье. Кандидатский статус — понятие растяжимое во времени, и в любом случае долговременное. Нам нужно извлекать из него максимум выгод здесь и сейчас — см. второй пункт, поскольку вступление в ЕС если и произойдет, то не скоро, а ЕС — вот он, рядом. С ним можно и нужно работать в любом статусе.

Эксклюзив

Сергей Ильченко, для Newssky