Запад, Турция и РФ в Центральной Азии: между прошлым и будущим

Эксклюзив. Разумеется, позиция каждой из стран относительно событий в Центральной Азии (ЦА) и направлений влияния на них имеет свои нюансы, но, в целом, они довольно схожи. В тактическом плане Запад встревожен потоком подсанкционных товаров, идущих через ЦА в Россию, притом не только из Китая, но и от западных производителей. В плане стратегическом, западные аналитики не могут не видеть, что ЦА, в значительной степени, упущена из западной сферы влияния. Притом, упущена она настолько серьёзно, что даже суммарное западное влияние в ЦА сегодня уступает не только китайскому, но и российскому, и даже турецкому, хотя интенсивное турецкое проникновение в регион началось сравнительно недавно.

Большие сложности для Запада создаёт и специфика региона, где демократические и гражданские институты, в их западном понимании, крайне слабы, либо отсутствуют полностью. Как следствие, Запад вынужден работать в ЦА достаточно прямолинейно, покупая относительную лояльность местных автократов в обмен на экономические преференции, и угрожая вторичными санкциями в случае проявления нелояльности.

США осторожно присматриваются к талибам в Афганистане, пытаясь замирять их с Пакистаном, и проводят турне по пяти странам ядра ЦА, грозя карами за нарушение санкций.

Германия пытается продвигать в регионе, в первую очередь, в Казахстане, экономические проекты. Но итоги всех усилий, предпринятый Западом в ЦА в текущем году, выглядят маловпечатляюще и посредственно. Явного провала нет, но нет и существенных успехов. Зато есть сильное впечатление, что отсутствие явных провалов в значительной степени обусловлено неафишируемыми усилиями Пекина, заинтересованного в присутствии Запада в регионе, и в его укреплении там. Естественно, укреплении сравнительно с сегодняшним состоянием дел, и лишь до некоторых пределов.

Позиции Турции

В уходящем году у Турции было много отвлекающих проблем, отчего центральноазиатское направление оказалось в некотором забросе. Тем не менее, Турция продолжала работу в рамках Организации тюркских государств (Organization of Turkic States, OTS). Напомним, что в OTS входят пять стран-членов: Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Турция и Узбекистан, а также два государства-наблюдателя — Венгрия и Туркменистан.

Богатый нефтью и газом Казахстан является для Турции важнейшим торговым союзником. Здесь важно отметить, что если Китаю выгоднее несколько снизить амбиции Казахстана в ЦА, то Турции, напротив, во многих случаях бывает удобнее действовать через посредство Астаны, или, по крайней мере – сочетать такую тактику с выстраиванием прямых связей. Это открывает перед Казахстаном интересные возможности для маневра.

Главным же соперником Турции в регионе является Иран, и здесь мы вступаем в область, где лингвистика пересекается с экономикой. Из пяти постсоветских государств, составляющих ядро ЦА (Пакистан и Афганистан, как уже сказано, скорее прилагаются к региону, чем входят в него в полной мере), языки четырех принадлежат к тюркской группе.

В то же время таджикский язык взаимно понятен с персидским (фарси), хотя таджики исповедуют суннитский ислам, а не его шиитскую интерпретацию, как в Иране (и Азербайджане). Да и в силу географического положения Таджикистан стоит несколько особняком от остальной центрально азиатской четверки. Отношения между Душанбе и Тегераном не всегда развивались легко, но, в целом, языковая близость им способствует.

С другой стороны, Иран какое-то время успешно играл на разногласиях между тюркскими странами ЦА. До недавнего времени Туркменистан изолировал себя от внешней и региональной политики, другие тюркские республики были разделены разногласиями по поводу границ, воды и других вопросов. Но сейчас Ашхабад выходит из изоляции, активно стремясь развить торговлю газом сразу в нескольких направлениях и проявляя интерес к закупкам турецкого оружия. А все государства ЦА стремятся к расширению сотрудничества друг с другом, по многим вопросам, в значительной степени, побуждаемые к этому Китаем, по сценариям, написанным в Пекине.

Всё это изменило региональный расклад сил. Причём, не в пользу Тегерана.

Турция, в тандеме с Азербайджаном, используя пекинские планы консолидации ЦА в качестве «попутного ветра», и подкрепляя их тюркским фактором, успешно усиливает свои позиции в ЦА. Ключевым событием года в этом плане стал саммит лидеров пяти постсоветских стран ЦА прошедший именно в Душанбе 14 сентября 2023 года, и «перетекший» в саммит в формате «С5+1» 29 сентября в Берлине. На встрече в Душанбе в качестве почетного гостя присутствовал президент Азербайджана Ильхам Алиев, играющий в четыре руки с Тайипом Эрдоганом, а сближение стран ЦА с Германией и Западом, автоматически отдаляет их от Ирана, но не отдаляет от Турции.

Конечно, нынешние связи между Тегераном и Душанбе включают важный фактор военной помощи в контроле перманентной нестабильности вблизи афганской границы, а также в кыргызо-таджикском конфликте. Но они всё сильнее уравновешиваются крепнущими отношениями Азербайджана с Таджикистаном. И на поддержку Китая Ирану в данном случае рассчитывать не приходится. Грубо говоря, Иран от Китая никуда не денется в любом случае, а вовлечение Турции и Азербайджана в региональную кооперацию в ЦА ещё предстоит сконструировать. Такое вовлечение полностью отвечает интересам Пекина, с оговоркой об удержании возросшего турецко-азербайджансокго влияния в пределах комфортного для Китая потолка.

16-й саммит Организации экономического сотрудничества (Economic Cooperation Organization, ECO) прошедший в Ташкенте 9 ноября не изменил ситуацию. Созданная в 1985 году лидерами Ирана, Пакистана и Турции, как платформа для создания «единого рынка товаров и услуг, аналогичного ЕС», ECO разрослась после распада СССР, включив в свои ряды Афганистан, Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, и сейчас закономерно находится под опосредованным, но очень сильным влиянием Китая. Недаром о саммите в Ташкенте, в котором участвовали президенты Турции и Ирана, Тайип Эрдоган и Эбрагим Раиси, и премьер-министр Пакистана Анваар Уль Хак Какар, и не участвовал Китай, весьма подробно писало китайское агентство Синьхуа.

Конфликт Кыргызстан-Таджикистан и внешние игроки

Ещё одна важная тема – развитие кыргызо-таджикского конфликта, конца которому не видно. Как следствие, обе страны втянуты в гонку вооружений. Турция и Беларусь стали основными поставщиками оружия в Кыргызстан, а США, Иран и ОАЭ оказывают помощь Таджикистану. Россия и Китай пока остаются в роли нейтральных миротворцев-посредников.

Из интересного: в мае 2022 года Иран открыл завод по производству дронов в Таджикистане, ставший первым зарубежным предприятием по их сборке. Уже в октябре Душанбе обвинили в экспорте этих дронов в Россию. Судя по всему, обвинили небезосновательно, хотя официальные лица Таджикистана и отвергали обвинения.

Ирано-таджикское оборонное сотрудничество создает неловкую ситуацию для США, учитывая давние программы военной помощи Вашингтона в Таджикистане и его вражду с шиитским руководством Ирана. По данным американского посольства в Душанбе, за период после распада СССР в 1991 году США предоставили Таджикистану военную помощь на сумму более $330 млн.

В начале 2023 года посланник США в Таджикистане Джон Поммершайм объявил о новом пакете помощи США на сумму $20 млн, который включал поставку разведывательных дронов Puma. Кроме того, МО США проводит программы военного подготовки кадров для таджикских сил безопасности.

Сотрудничество США с Таджикистаном сосредоточено на контроле над таджикско-афганской границей и не предназначено для противостояния с Кыргызстаном. Тем не менее, большое количество поставляемого США оборудования, такого как очки ночного видения и наземные датчики, можно легко перенаправить для использования в кыргызско-таджикской горячей зоне.

Среди прочего, компания из ОАЭ поставляет комплектующие сборочного завода в таджикском городе Турсунзаде. В 2023 году на заводе там планировалось произвести 120 бронемашин, что, по-видимому, и было сделано – данных о срыве планов нет.

При этом, Кыргызстан и Таджикистан формально являются союзниками в рамках ОДКБ, организации, рассматриваемой Москвой как евразийская альтернатива НАТО. Но кыргызско-таджикские проблемы показали, что у ОДКБ нет потенциала по разрешению внутренних конфликтов – а у НАТО, как показывает история Альянса, он есть.

Россия – угасающее влияние

Россия по-прежнему мнит себя влиятельным посредником в регионе, но война в Украине сильно снизила способность Кремля проецировать влияние в ЦА. В результате, Россия всё чаще играет на обострение, угрожая бывшим советским республикам вернуть их за нелояльность “назад в СССР” и побуждая вооружаться. Причём, такая игра зачастую является ещё и вынужденной внутриполитической мерой, удовлетворяя кровожадные амбиции внутрироссийской аудитории, предельно милитаризованной пропагандой. Разделить же внутреннюю и внешнюю повестку оказывается невозможным.

Россия также пытается сохранять влияние на образовательную сферу стран ЦА, играя миграционными квотами. Дефицит рабочей силы, возникший из-за старения и вымирания российского населения и мобилизационных мероприятий в связи с войной в Украине, в сочетании с экономическими проблемами государств ЦА, благоприятствует миграции.

Правда, миграционная привлекательность России снижается, и будет снижаться, по мере появления предложений из других стран. Тем не менее, в странах «ядра ЦА» — в пяти постсоветских государствах, спрос на миграцию в Россию всё ещё остаётся. Используя этот спрос, Россия и пытается сохранить влияние на образовательную сферу, обслуживая и структурируя удобным для себя образом миграционные потоки. Её, правда, всё сильнее теснит Китай, открывающий свои центры профессиональной подготовки — «мастерские Лу Баня».

Процесс проникновения Китая на образовательный рынок ЦА только начал набирать силу, и таких центров, вне всякого сомнения, будет открыто ещё много, гораздо больше, чем сейчас.

А в образовательном соревновании России и Китая есть существенная разница подходов. Россия организует образовательный процесс в странах ЦА с расчётом на миграцию прошедшей его молодёжи, и закрепление её в России, оставляя за собой выжженную землю.

Китай же, напротив, стремится дать профессиональные навыки, востребованные на месте, а самых одаренных – обучить в своих вузах, привив им лояльность к КНР, и вернуть на родину. Полного успеха пока не достигает ни одна из сторон, и у каждой есть свои трудности и провалы, но перспективы китайского подхода выглядят лучше. Хотя бы потому, что он не предполагает обезлюживания ЦА за счёт вывоза в Россию наиболее молодой и динамичной части населения региона.

Отвлекаясь чуть в сторону, нужно отметить, что и Турция пытается продвигать в ЦА своё образование, в рамках OTS. Как следствие, образовательная политика Турции в регионе тоже имеет место быть, и находится где-то посередине между китайской и российской. С той разницей, что турецкие политики не угрожают завоевать ни одну из стран ЦА под предлогом защиты попираемых в ней прав в ней тюркского населения.

Турецкая культурная экспансия, как и китайская, носит, в отличие от российской, сугубо мирный характер и предполагает не вывоз образованной молодёжи, в качестве де-факто рабов и пушечного мяса, а закрепление её на родине, как носителей и распространителей тюркских ценностей. В этом её сходство с китайской, хотя, в сравнении с китайскими коллегами, турецким проектантам культурной экспансии не хватает масштаба, прагматичности и последовательности. При сравнении же с россиянами, турки явно уступают им в агрессивной ксенофобии и наглости. Впрочем, по этим параметрам россияне традиционно впереди планеты всей.

Западное образование в регионе представлено слабо. Запад не выработал для ЦА никаких новых подходов, и действует по привычной схеме, пытаясь выращивать будущих лидеров гражданского общества, которое, по его замыслу, должно постепенно сформироваться в ЦА как более или менее влиятельная сила. Получается это у него откровенно плохо.

Российскую образовательную экспансию успешно тормозит и традиционное для РФ воровство. Так, только в Таджикистане за последние два года было украдено порядка $250 млн. выделенных Россией для строительства образовательных учреждений.

Вместе с тем, влияние России в ЦА не следует недооценивать. Оно опирается на длительный колониальный и постколониальный период, выработавший привязку местных элит к Москве, прежде всего, экономическую, а также на возможности хорошо заработать на торговле с Россией и транзите товаров, в широком диапазоне от нефти и газа, до подсанкционных технических изделий. В эти процессы вовлечены все страны ЦА, причём обход санкций осуществляется ими вполне осознанно, и при неявной, но несомненой поддержке государства. Речь идет о гигантских масштабах незаконного транзита – так, только оптических прицелов – не самых массовых изделий, – в Россию завозят десятки тысяч. Прицелы приходят в ЦА от американских компаний “для установки на охотничьем оружии”, но попадают на фронт. Крупнейшими импортерами прицелов выступают интернет-магазины охотничьей атрибутики “Пойнтер” и “Навигатор” – впрочем, не будем углубляться в частности.

В целом, взаимодействие России и стран ЦА остаётся асимметричным, но эта асимметрия меняет знак. Если ещё десять лет назад Россиия могла обойтись без ЦА, а та без неё – нет, то сейчас ситуация становится зеркальной. Странам ЦА есть из чего выбрать, а у России зачастую выбора не остаётся. Это, хотя и не сразу, но неуклонно будет снижать её реальное влияние в регионе.

Москва же демонстрирует неспособность уйти от привычных стереотипов, и по-прежнему видит в ЦА свою привилегированную сферу влияния. Это чревато болезненными прозрениями и ответными вспышками агрессивности, которые будет гасить Китай.

Важные мелочи

— C 10 ноября 2023 года введен безвизовый режим въезда в КНР для граждан Казахстана. Срок одной поездки по безвизу до 30 дней, общая продолжительность пребывания в КНР не должна превышать 90 календарных дней в пределах 180-дневного периода, цель поездок — только туризм или посещение родственников. В остальных случаях нужна виза.

— Китай продолжает побуждать страны ЦА поддерживать и покрывать репрессии в СУАР в обмен на экономические преференции, и это работает всё успешнее.

— Китай активно продвигает в ЦА свою кино- и телепродукцию. Есть косвенные признаки того, что в 2024 году на этом поле появятся значимые проекты с крупным финансированием, но прямых данных об этом пока нет. Вопрос отслеживается.

Россия и Казахстан активно работают с Монголией, стремясь расширить её участие в центральноазиатском транзите. Узбекистан и Монголия подписали меморандум о взаимопонимании в вопросах облегчения транзита товаров между Китаем и Европой, а также в Иран, Пакистан и Индию.

Китай стремится замкнуть только на себя закупку урана у Кахахстана, выдавив западных покупателей.

Попытки Казахстана доминировать в регионе и маневрировать между Россией, США, Евросоюзом и Китаем на фоне войны в Украине, ставят его в особое положение: «среднего игрока», более мощного, чем остальные страны ЦА, хотя и уступающего по возможностям крупным внешним игрокам. Анализ перспектив этого маневрирования, и ответных контрманевров, предпринимаемых внешними игроками, может представить интерес.

Анвар Рахимов, Ташкент, для Newssky