Magna Mater, как ведущий архетип украинского народа

Рано или поздно эта проклятая война закончится. В Украине прекратятся обстрелы и боевые действия. Украинцы разберут завалы, похоронят погибших, утилизируют разбитую технику, разминируют территории, отремонтируют дороги. Это будут необходимые действия по приведению страны к хоть какому-то подобию довоенного уклада. Однако, предельно очевидно, что мы никогда не вернёмся в довоенный мир. Никогда. Он рухнул 24 февраля.

Мысль о том, что мы будем делать после войны, камушком в ботинке сидит у каждого. Периодически в сети возникают дискуссии о том, как мы будем выбираться из ямы. Какой мир нам предстоит создать взамен разрушенного. Как интегрируются между собой совершенно новые социальные группы и идентичности, возникшие во время войны? Как вписать этот новый мир в глобальный контекст с учётом резкой переориентации с постсоветского пространства? Задача нетривиальная и чудовищно интеллектоёмкая. Но вот вопрос: достаточно ли у самой Украины интеллектуального, экспертного, профессионального потенциала, чтобы с ней справиться?

Изучая интеллектуальную карту Украины…

… я преисполняюсь печалью. Ещё раз убеждаясь в истинности суждения, что очень трудно леопарду смыть свои пятна. Постараюсь обосновать свои выводы максимально объективно.

Итак, во-первых. Большинство украинских интеллектуалов пребывают в позиции критиков власти или советников власти. Неважно – публичные ли это раскрученные интеллектуалы или просто умные люди, пишущие посты в соцсетях. Даже если предлагаемые взамен критикуемых концепты целостные и продуманные (что редкость), они не готовы реализовывать их, что называется, «собой». Это всегда теоретические рекомендации абстрактной «власти», которая прочтёт, восхитится, возьмёт на вооружение и навяжет обществу. Почему навяжет? Потому что до сих пор на моей памяти ни одна из предложенных в публичном пространстве идей не овладела массами. А значит, добровольного вовлечения граждан в реализацию ожидать не приходится.

Во-вторых. Само содержание предлагаемых концептов, если соскрести с них разную красивую упаковочную шелуху, подозрительно напоминает советский проект. Где Украина будущего это конечно же, империя (а то и цивилизация), которая реализует гигантские программы и проекты, интегрирует вокруг себя другие страны, летает в космос, поворачивает реки вспять и тайно кастрюлит Звезду смерти своими лучшими в мире вчоными. И хотя всё это маскируется красивым словом «субъектность», ушки фантомных болей о былом величии и потерянном шансе на коммунизм торчат из этих мечт вполне выразительно.

Разумеется, вся эта мегаломания сопровождается стенаниями о «не-таком-народе», «мелкой культуре», «разложении потреблядством и мерзостями первичного накопления капитала», «селючьей этномовной шароварщине» и другими претензиями к социуму. По сравнению с былыми идеологически заряженными советскими нибелунгами. Поэтому вот тем абстрактным властям, которые будут реализовывать концепт, неявно предписывается ещё и социально-инженерное изменение общества, чтобы народ соответствовал масштабу замысла.

Ничего, как говорится, удивительного. Бывшие школьники, студенты и аспиранты вышли из всё той же советской школы/унифицирующей идеологии, что и их российские коллеги. Поэтому вынужденно уходят корнями в российскую интеллектуальную традицию и её логичное продолжение – советский проект.

И тут нелишним будет разобраться, «откуда что взялось». Смею предположить, что первопричина именно такой интеллектуальной традиции – некая фатальная неспособность Московии органично влиться в не то что европейскую цивилизацию, а в цивилизацию, как таковую. Эта несчастная популяция всю историю своего существования смотрит на окружающий мир глазами своих племенных вождей. А вожди неизменно испытывают дикий комплекс неполноценности и униженность на фоне окружающих успешных правителей и народов. Что можно чётко увидеть, если прочесть «Записки о Московии» Сигизмунда Герберштейна.

В начале которых он живописует московского царя Ивана ІІІ, лично возившего дань татарам. Процедура передачи была поистине унизительной. Нужно было не просто передать дань, но спешиться с коня и встать на колени. И, видимо, выслушать какие-то нелицеприятные замечания от хозяев. По крайней мере византийская принцесса Софья Палеолог, жена Ивана ІІІ, кипела от ярости и кричала «я вышла замуж за раба татар». Царь Иван компенсировал неприятные переживания тем, что ежедневно напивался в стельку, бродил по терему и убивал всякого, кто ему в этом состоянии не понравился. Иногда – за невовремя опущенные глаза.

А уже его внук Иван Грозный, с детства проявлявший садистские наклонности, организовал в Московском царстве полноценный геноцид, зачистку оппозиции и реформы государства. А потом выплеснул геноцид вовне, покорив Казанское и Астраханское ханства, заодно и отомстив давним обидчикам.

К этим же методам позднее обратился Пётр І, организовавший ещё одну «догоняющую модернизацию» (стыдливый эвфемизм от московских интеллектуалов). А на деле – организовавший решительное, геноцидного размаха, искоренение прежней московской культуры и насильное насаждение европейской (в том числе – украинской). В надежде переделать московитов под проект организации второй Голландии в отстающей от доминирующего тренда Московии. Цена петровских «реформ» – 2/3 популяции.

И совсем, по историческим меркам, недавно, ровно эти же методы применили большевики. Не буду детализировать, текущее поколение прекрасно знает обстоятельства.

Таким образом, популяция, называющая себя русскими – жертва серии социальных экспериментов с многократно прерванным этногенезом и изнасилованной инструментами геноцида нативной культурой. В угоду комплексу неполноценности племенных вождей. Отсюда, кстати, объяснимая подсознательная ненависть ко всему западному, как и ко всему украинскому.

Разумеется, всё то же самое доставалось покоряемым народам, которые частично удавалось трансформировать в русских. Как прозорливо сообщил в одном из своих текстов российский мыслитель Сергей Градировский «русские – не нация и не народ, а морфология для проектов государства». Прав, разумеется, прав. Так сказать, имперский клей. На глазах изумлённой публики прямо сейчас происходит мобилизация мужского населения РФ, и очевидно, что это не мужское население, а именно морфология. И ведь продолжат идти на убой, по хотелке руководства империи. Просто потому, что без имперского/государственного экзоскелета русский человек и вовсе не жизнеспособен.

Мы знаем, что каждый «поход Московии в цивилизацию» заканчивается закономерным крушением искусственных конструктов стиля седло-на-корове и горьким похмельем. Сидя на развалинах очередного догоняющее-модернизационного проекта, русские чешут распухшую от затрещин истории репу и бросаются в другую крайность. Начинают мозгами и устами лапотных аристотелей мечтать о построении отдельной, уникальной цивилизации, где им было бы комфортно с их искалеченной, решительно неконкурентоспособной идентичностью. Предлагаемые концепты построения эдакой Земли Санникова и вовсе прекрасны в их неистовом стремлении вернуться к истокам.

На этом я завершу поверхностный разбор злоключений Московского царства, в союз с которым неосторожно втравил украинцев Богдан Хмельницкий. Этим историческим завихрением обстоятельно должны заниматься историко-социальные психиатры, хотя в мире и профессии такой нет (всё-таки «Основание» Азимова пока прошло только первый сезон). Так что, надеюсь, пока.

И вернусь к нашим интеллектуалам. Нужно ли особым образом объяснять, что бесконечное западно-лапотное шатание, осуществляемое методами садистского социнженерного воздействия на социум типа «изменись, сука, изменись» (с) требовало хоть какой-то рационализации? Чем, собственно, столетиями и занималась российская интеллектуальная элита (даже не знаю, где поставить кавычки). То обосновывая очередной косплей стремлением влить россию в глобальный контекст на догоняющих, а потом – желательно лидерских позициях. Интерпретационно пожирая при этом инородные интеллектуальные продукты без понимания, откуда что взялось и как это применить здесь и сейчас ко благу, а не ко злу. То, топя за что-то там «особое» – духовность (бывалоча, пахучую до восколдобления), суверенную демократию, уникальную цивилизацию многих народов и прочие фанфики как в анекдоте «уписиваться не перестал, но теперь этим горжусь».

На деле задача сводилась к оправданию в глазах что подконтрольного населения, что в глазах внешнего мира первобытного насилия и его облагораживания. Разумеется, были попытки изобретения неких рациональных концептов, все эти дискуссии «как нам обустроить Россию». Но поскольку интеллектуалы никогда не были самодостаточными, а после советского периода – и вовсе, их предложения либо шуршали маргинальным белым шумом, либо принимались к сведению, но употреблялись в качестве пропагандистской упаковки для деяний очередного закомплексованного племенного вождя.

Проверочное упражнение: путин, получивший доступ к огромным нефтегазовым деньгам, клубам ведущих мировых держав, почтению со стороны западных коллег испытывал всё то же унижение… Которое и вылилось в безобразную нацистскую доктрину (куда употребились наработки интеллектуалов) и, в итоге, катастрофическую войну. Кстати, именно поэтому не стоит сравнивать происходящее с немецким нацизмом, предпосылкой для которого были объективные проблемы Веймарской республики.

Таким образом, Украине предстоит осуществить размыкание с имперской интеллектуальной и управленческой школой и пересобраться на других, гораздо более здоровых основаниях.

Любимые мамины дети

Эти основания практически стоят перед глазами. Если русские – морфология для хотелок деспотических отцов, то украинцы – конечно же, любимые мамины дети. Украина для них – Ненька, которую нужно оберегать и защищать. В пантеоне наиболее почитаемых святых Богородица занимает ключевое место. Наши фирменные жизнелюбие, бамбинолюбие, семейственность, хозяйственность уходят корнями в женскую природу. Украинки никогда не были в униженном и подчинённом положении ни в семьях, ни в обществе. Все эти анекдоты про «мне безразлично, на каком ухе у тебя тюбетейка» имеют железобетонный культурный фундамент. Ещё Шевченко сформулировал объединяющий украинцев мотив – «чуття єдиної родини». И можно было бы долго перечислять культурные особенности, но думаю, интуитивно и так всё понятно.

Однако, пересборка на «женских», а точнее, здоровых «женско-мужских» основаниях требует некоторой предварительной работы. Поскольку в таком случае понимание женских особенностей необходимо, но история не знает «женских Аристотелей». По крайней мере, пока.

Поэтому я, вслед за Робертом Сапольски, вынужденно прибегну к вульгарному биологизму.

Однажды мне попалась работа Вигена Геодакяна «Эволюционная теория пола», которая перевернула моё мировоззрение. В ней автор утверждает, что не только человек, но и всё живое (большинство видов) разделены на две подсистемы: консервативную (женскую) и оперативную (мужскую). Консервативная подсистема удалена от агрессивных сред, а оперативная – напротив, максимально к ним приближена. Эти сопряжённые подсистемы функционируют асинхронно. Информация от среды сначала поступает мужскому полу и только после нескольких поколений передаётся женскому. Этот сдвиг во времени (две фазы эволюции признака) создает две формы признака (мужскую и женскую) — половой диморфизм в популяции. Эволюционная «дистанция» между подсистемами необходима для поиска и проверки новаций.

Грубо говоря, «мужское» предназначено для выхода, как говорят психологи, из «зоны комфорта», столкновения с агрессивной внешней средой и приобретения признаков, которые позволяют выжить в такой среде. А потом ему необходимо вернуться к «женскому» и передать полученную информацию, что позволит повысить жизнеспособность будущих поколений.

Таким образом, «мужское» постоянно трансформируется, находясь на острие эволюции, а «женское» накапливает полезные изменения, эволюционируя относительно медленно. При этом важно понимать, что «женское» принимает не любую новацию, а только ту, которая отсутствует в «консервативном архиве» конкретной женщины, и повышает жизнеспособность её потомства. Как происходит это распознавание, науке пока не известно. Подозреваю, Руперта Шелдрейка с его «Теорией морфогенного поля» захейтили совершенно напрасно.

Драйверами полового диморфизма выступают гормоны, разные у женщин и мужчин, определяющие и внешний вид и поведение. При всей моей симпатии к усилиям феминисток (особенно на старте движения), я склоняюсь к признанию не равноправия, когда женщины и мужчины признаются одинаковыми. А равноправия в разноправии, когда женщины и мужчины имеют возможность оптимально реализовать органичные им жизненные стратегии. Если кто-то хочет возразить из идеологических соображений – возражайте не мне, а своей гормональной системе.

Впрочем, отвечая на возможные аргументы о том, что женщины давно присутствуют в чисто мужских сферах и способны добиваться там успехов, скажу: да, но. Мужчины не могут ответить тем же. Поскольку ещё ни один мужчина не родил на свет новую жизнь, не стал матерью.

А ведь материнство – важнейшее событие в жизни женщины, её инициация и генеральная миссия. В силу того, что именно оно включает «гормон безусловной любви» – окситоцин. Когда в женщине пробуждается нежность, привязанность, заботливость, сверхчуткость к эмоциональным состояниям ребёнка (и других людей), способность молниеносно реагировать даже на тихие звуки или мельчайшие движения. После рождения ребёнка женщина всю себя посвящает ему, отказываясь от прежних поведенческих моделей и собственных предпочтений, преодолевая обычный человеческий эгоизм именно благодаря окситоцину. Заодно этот чудесный гормон включает «инстинкт гнездования», когда мать постоянно упорядочивает свой дом, делая его гармоничным, комфортным и безопасным для взращивания и воспитания детей. И трансформирует его по мере взросления детей и изменения их потребностей.

Рожая ребёнка, женщина получает, говоря мужским языком, проект на всю жизнь. Семья для неё – главная ценность, в отличие от мужчины, для которого важно преуспеть во внешнем мире, в деле, в конкуренции с другими мужчинами. Женщина, даже если она занимается делом во внешнем мире, занимается этим ради детей и семьи.

К слову, когда сто лет назад женщины впервые за долгое время буквально хлынули в публичную сферу, они не могли не привнести в неё свои окситоциновые особенности. Кто знает, вполне возможно, именно это обеспечило нескольким поколениям жизнь в мире и достатке. Поскольку «если бы вы знали, как достаются дети, вы никогда не начинали бы войны».

Чего хочет женщина – того хочет Бог

Если наконец-то отринуть в качестве основания для пересборки страны имперско-советский бред величия и принять во внимание сказанное выше, у нас появляется новый фундамент. Консервативно-оперативный. Основания женские и мужские. Мужское основание на трёх китах: Эрос, Танатос и Космос, как манящее бесконечное пространство для выходов (физических и трансцендентных) за пределы разведанного и осмысленного. Женское основание на трёх китах: Эрос, Танатос и Зоэ, как дарение жизни, продолжение её в следующих поколениях на Земле и создание для этой цели гармоничных, комфортных и безопасных пространств.

Такое разграничение особенно актуально на фоне происходящего. Женщины в своём праве на фоне длинного списка проблем, угрожающих самой жизни на земле. Женщинам давно пора сформулировать собственную не столько феминистическую, сколько «материнскую» субъектность и начать влиять на принимаемые решения и политику, приводящие к катастрофам с возможными необратимыми последствиями. И говорить не только от имени женщин, но и от имени «женских» феноменов: Природы, культуры, общества.

Заявить, наконец, что Природа – не бездонная бочка с ресурсами, которую эгоистичное человечество сотню лет исчерпывало варварским способом, не считаясь с последствиями. Ядерная война покажется вам смешной мелочью на фоне глобальной экологической катастрофы, спровоцированной «усталостью природы».

Заявить, что культура – не просто отжившие своё традиции, которые можно трансформировать, а то и отменять в угоду хотелкам политиков и корпоратов (давно превратившихся в копрократов) . Культура – консервативный архив стандартов, норм и правил, которые обеспечивали жизнеспособность череды поколений на каждой конкретной территории. Она подобна геному человека, из которого невозможно выбросить «память» ни об одном из предков. Как я сказала выше – инновации должны не отменять культуру, а обогащать её с целью повысить жизнеспособность текущего и следующих поколений.

Заявить, что общество – не морфология для проектов государства и не материал для манипуляций бизнеса. Начать рассматривать его, как большую семью/экосистему, состоящую из отдельных граждан, социальных групп, региональных сообществ. Это разнообразное общество не обязано безропотно принимать, как руководство к действию, любые капризы власти. Особенно – наносящие непоправимый вред. Не согласны? Полюбуйтесь на коллективного путина, который распоряжается всем и всеми, что/кто есть в Московии, как своим собственным ресурсом. Более того – и Украину, и украинцев Оно рассматривает, как свою собственность. Всё, на что этот коллективный путин способен – убивать, насиловать, безбожно лгать и держать в страхе (первобытная, ничем не сдерживаемая мужская агрессивность).

Вы спросите: ок, можно заявлять что угодно, но как это трансформировать в конкретные действия по решению заявленных проблем? Отвечаю.

 Метод Пенелопы

Вообще украинская ситуация по меньше мере последних тридцати лет сильно напоминает миф об Одиссее и Пенелопе. На месте ответственной и зрелой интеллектуально-управленческой силы топчется толпа каких-то ментально пришлых, разношёрстных, не соответствующих нашей Magna Mater «женихов». Всё, на что они способны – паразитировать на потенциально процветающем Царстве, проедать его ресурсы и ввергать в деградацию. И все 30 лет общество их не принимает. Плетёт коврик в электоральном цикле, потом его распускает. Отвешивая очередному женишку поджопник, вместе со всеми его «царскими» идеями и инициативами.

Но вот сейчас, вследствие проклятой войны, запрос на ответственную и зрелую интеллектуально-управленческую силу предельно обострился. Женишки по факту оказались импотентами. И если бы не мужественные Телемахи, вставшие на защиту Матери, ситуация была бы и вовсе удручающей.

Что в этой ситуации сделала Пенелопа? Выстроила в ряд 12 секир и предложила претендентам натянуть лук и пустить стрелу, так, чтобы она прошла сквозь 12 колец. Метафора чётко сформулированных, не вступающих в противоречие друг с другом запросов на интеллектуально-волевое усилие. Тут-то и оказалось, что Царь – вовсе не тот, кто способен сидеть на царском троне и командовать поддаными. А тот, кто способен предложить оптимальное решение поставленных проблем/задач.

По легенде женихи не смогли даже натянуть лук, не то, что пустить стрелу. Одно дело распускать павлиний хвост и заниматься самопрезентациями, стремясь занять царский табурет. Или хотя бы позицию советника при ампираторе. И совсем другое – управлять страной не к своему, а к её благу.

Зато с этим справился Одиссей, до этого сидевший в углу в личине дряхлого старика. Недавно вернувшийся из «путешествия героя» (миссии оперативной подсистемы) и обогатившийся трансформациями и опытом на этом пути. Но снова как Царя его легитимизировала только решённая постановка со стороны «женского».

Резюмируя. На мой взгляд, прежде чем восстанавливать Украину, нам нужно озаботиться выстраиванием в ряд двенадцати секир, чтобы потом предложить их прострелить. Не фокусируясь при этом только на отечественных интеллектуалах, экспертах, управленцах, профессионалах. Конкурс должен быть честным.

И вот тогда мы чётко увидим, кто жених Пенелопы, а кто – потенциальный Царь Итаки. Безотносительно к личностям, срокам пребывания во власти/бизнесе, былым «заслугам» или медийной раскрученности.

Как сказала мудрая Пенелопа, отказавшись наблюдать предложенный ею челлендж: вы для меня все одинаковы.

 Эксклюзив

Катерина Гладкевич, Фонд Уильяма Д. Донована за международный мир, для Newssky