Балканская головоломка для Евросоюза

Активная фаза войны против Украины, начатая Россией, вызвала «эффект домино» по многим направлениям. Стремление Европы поддержать Украину и удачные действия Молдовы, сумевшей подсесть в украинский вагон в сторону Союза, позволили Украине и Молдове получить статус кандидатов в ЕС. Это, в свою очередь, перезапустило уже много лет буксовавший процесс присоединения к ЕС «западно-балканской шестёрки» — пяти государств, появившихся в результате распада СФРЮ, Сербии, Косово, Боснии и Герцеговины, Черногории и Северной Македонии, а также Албании.

Одновременно с этим выросла и российская активность на Балканах. Москва пыталась раскачать ситуацию сначала в Косово, далее — в Республике Сербской, входящей в состав Боснии и Герцеговины, затем в Черногории, снова в Косово, и, наконец в Албании, где недавно разразился «блогерско-дигерский», а на самом деле — вполне себе российско-шпионский скандал с очередных «российских туристов», приехавших полюбоваться на военный завод. Нет сомнения и в том, что такие попытки «покачать Балканы» будут Москвой продолжены. Кремлю просто до зарезу нужен очаг напряжённости в центре Европы, способный оттянуть от Украины внимание НАТО, ЕС и США.

Контрдействия Запада очевидны, но сопряжены со столь же очевидными трудностями.

С одной стороны, полноправное членство любой страны в Евросоюзе и НАТО, как правило, снижает возможности для российских авантюр. Проблемы Австрии, превращённой в сливной бачок и уютный террариум российских спецслужб, восходят к концу Второй Мировой войны и являются исключением по сравнению с любой другой страной ЕС, даже самой проблемной.

С другой стороны, вступление в ЕС даже страны, всесторонне подготовленной к этому — долгий путь, способный растянуться на много лет. Между тем, группа балканских стран не вполне готова ко вступлению в ЕС по множеству причин. В то же время, по крайней мере, часть из этих стран, готова к вступлению в ЕС все же в большей мере, чем Украина и Молдова. А, значит, дав Украине и Молдове кандидатский статус, было необходимо разблокировать и переговоры о вступлении этих стран. В противном случае, позиция ЕС выглядела бы странной и необъективной. Впрочем, с третьей стороны, у заблокированных стран действительно были и есть серьёзные проблемы, существенно усложняющие для Евросоюза их принятие в свой состав. Вместе с тем, с четвертой стороны, главными причинами блокировки были все же не проблемы, общие для всего ЕС, а интересы и амбиции отдельных стран, злоупотреблявших в ЕС своим правом вето.

Итак, вопрос о вступлении балканских стран в ЕС, о блокировке-разблокировке этого процесса и о его проблемах – достаточно сложный. В цикле из трёх статей речь пойдёт о трёх странах, ближе всех подошедших к вступлению в Евросоюз: Албании, Северной Македонии и Черногории.

И начнём мы с Албании.

Македонско-албанская связка

Албания, ставшая членом НАТО в 2009 году, получила кандидатский статус в ЕС только в 2014. В то же время, Северная Македония, один из осколков СФРЮ, впрочем, покинувшая сербскую мини-империю относительно мирно, и бывшая до февраля 2019 года просто Македонией, стала кандидатом в ЕС ещё в 2005, вступив в НАТО лишь в 2020.

Эта разница в последовательности — кандидатство в ЕС/вступление в НАТО, и большой разрыв в сроках демонстрирует, что движение в сторону ЕС, и в сторону НАТО может идти с существенно разной скоростью. В то же время вступление в НАТО для стран бывшего соцлагеря, а также для хотя и не входивших в СЭВ, но однотипных с ней по своей сути неофеодальных режимов, неизменно предшествует вступлению в ЕС, хотя такая последовательность нигде не прописана явно.

Став кандидатом в 2005 году, Македония немедленно была заблокирована — сначала Грецией, усмотревшей в названии страны возможные в будущем территориальные претензии на часть своей территории, затем Болгарией, по целому комплексу языковых, национальных и исторических проблем.

Но при чем тут Албания? Чтобы понять это, нам придётся взглянуть на карту.

Приняв Албанию в ЕС раньше Македонии, ЕС получил бы внутри себя коридор из трёх государств – не членов, Македония-Косово-Черногория, с единственным выходом к морю через Черногорию. При это, Косово является на сегодняшний день полупризнанным и находится в неразрешимом перманентном конфликте с Сербией, а Черногория подвержена сильному российскому влиянию. Такая связка была сочтена в Брюсселе слишком рискованной, и приём Албании в ЕС был привязан к приёму Македонии.

И македонско-греческая, а затем македонско-болгарская проблема поставила приём Албании на «стоп».

Не только Македония. Проблем хватает и в Албании

Впрочем, проблема была не в одной только Македонии. Сама Албания тоже была и остаётся весьма проблемной страной, с достаточно хрупкими и необозначенными демократическими институтами и чрезвычайно высоким уровнем преступности, в том числе, и международной. Причины этого кроются в сложной албанской истории, и заслуживают отдельного анализа. Но, независимо от исторических причин, Албания — изрядная заноза для всей Европы, а албанская мафия — известный бренд, не настолько раскрученный и романтизированный в художественных произведениях, как итальянский/ сицилийский, но значительно более неискоренимый. Так, в 2017 году на незаконный оборот наркотиков, по оценкам итальянской таможни, пришлась почти треть албанского ВВП, причём, глава МВД Саймир Тахири сам был причастен к наркотрафику.

Действующий с 2013 года премьер-министр Албании, председатель Социалистической партии Албании Эди Рама придерживается неолиберальной экономической политики: он активно сокращает государственные расходы и способствует государственно-частному партнёрству. Рама ставит себе в заслугу политическую стабильность, благодаря которой темпы экономического роста в 2017 и 2018 годах приблизились к 4%, а уровень безработицы снизился с 17,5% до 11,5% в 2020. «Мы страна без Сената, без профсоюзов, без левых радикалов и без комиков, играющих в политику», — сформулировал Рама рецепт своего успеха.

Но зарплаты в Албании, сравнительно с соседними странами, остаются низкими, что, при наличии безвизового режима с ЕС, способствует эмиграции, начавшей расти в очередной раз с 2014 года. Даже МВФ, традиционно поддерживавший неолиберальную политику, констатирует, что государственно-частное партнёрство в версии Рамы стало источником обогащения для узкого круга предпринимателей, близких к власти, и что слишком быстрая приватизацию чревата “значительными фискальными рисками”.

Отдельную проблему составляет реформирование албанской судебной системы, которую глава миссии EURALIUS в Албании Хоакин Уриас назвал в 2017 году «одной из самых коррумпированных и неэффективных судебных систем в Европе». При этом, Уриас констатировал, что и после прихода Рамы к власти ситуация продолжала ухудшаться, и что коррупция в албанском судопроизводстве стала не просто системной, а системообразующей. EURALIUS — проект технической помощи, начатый в 2013 году и финансируемый ЕС, направленный на укрепление системы правосудия в Албании, и, судя по интервью Уриаса, его успехи к 2017 году не впечатляли даже его, главу этого проекта. В 2016 году албанский парламент одобрил “закон о проверке”, на основании которого любой судья или прокурор, который не может объяснить свой источник доходов или сомнительные приговоры подлежит пожизненной дисквалификации. Но кто уследит за наблюдающими?

В 2013 году албанская полиция контролировала не более 55% территории страны. Правительство Рамы основательно вложилось в её модернизацию и добилось некоторых успехов, но Албания все равно остаётся криминальным пятном на карте Европы.

Относительно успешная реформа была проведена Рамой и в энергетическом секторе, который оказался на грани банкротства из-за предпринятой ранее неудачной попытки приватизации. Премьеру удалось добиться выплаты значительной части долгов, ранее считавшихся безнадёжными, и вложить вырученные средства в модернизацию устаревших электросетей.

На международном уровне Рама проводит политику исторического примирения между албанцами и сербами, и его визит в Белград в 2014 году стал первым визитом премьер-министра Албании в Сербию за более чем 70 лет. Во время второго визита, в ходе Экономического форума в Нише, Рама сравнил процесс примирения албанцев и сербов с историческим примирением между французами и немцами после Второй мировой войны.

Но проблема Косова в значительной степени затрудняет это примирение. На этой почве между Рамой и экс-премьером Косово Рамушем Харадинаем сложились весьма напряжённые отношения, доходившие до судебных разбирательств. Отношения Рамы с Альбером Курти, пришедшем на смену Харадинаю, пока развиваются нормально. Но стремление Косово объединиться с Албанией никуда не делось, и осложняет отношения с Сербией. И Харадинай, и Курти выступали сторонниками такого объединения, которое также поддерживают и 80% албанцев. И Рама, зажатый между ЕС, Белградом, и собственными избирателями вынужден занимать в этом вопросе очень шаткую компромиссную позицию: он готов поддержать объединение в случае проведения референдума, но он не знает, когда и как такой референдум произойдёт.

Системные проблемы Албании отражаются и на албанском обществе в целом. Хотя уровень поддержки членства в ЕС, согласно опросам, близок ко 100%, большинство опрошенных считают, что Албания должна быть принята авансом, и лишь потом доводить реформирование до стандартов Евросоюза, а главным преимуществом членства в ЕС видят свободу личного передвижения. Иными словами, членство в ЕС с точки зрения большинства албанцев означает расширение возможностей для эмиграции, а не для развития самой Албании. Такое специфическое понимание евроинтеграции в сочетании с относительно высокой рождаемостью в албанских общинах, высоким уровнем криминала в них и общеизвестным примером Косова в сумме создают дополнительный повод для опасений европейцев.

Было бы несправедливым утверждать, что реформы в Албании не идут вообще – это далеко не так. Но разрыв между албанскими реалиями, причём, снизу доверху, от государственных институций до бытующих в обществе стереотипов поведения и ценностного набора, остаётся достаточно большим, чтобы перспектива полноценного членства Албании в ЕС воспринималась в Европе, скажем так, не вполне однозначно. А колебание этой неоднозначности в положительную сторону во многом вызвано тем, что, в силу безвизового режима и полупрозрачности европейских границ, албанцы уже давно вошли в ЕС на уровне миграции, а в последние годы активно и массово обосновываются и в Великобритании. С учётом этой данности приём Албании в ЕС авансом, с целью расширения базы для более энергичного реформирования, представляется не самым плохим вариантом. Но с этим согласны не все.

Французский подход

18 июня 2019 года, на заседании Совета ЕС по общим вопросам в Люксембурге, Франция и Нидерланды временно заблокировали процесс присоединения западно-балканской шестёрки к ЕС. При этом, президент Франции Эммануэль Макрон предложил взять паузу в приёме новых членов, чтобы сосредоточиться на назревших внутренних реформах в ЕС, а для Западных Балкан выработать стратегию многостороннего общеевропейского сотрудничества без членства. Нидерланды поддержали Францию по более конкретным соображениям – их до крайности достал разгул албанской этнической преступности.

В дальнейшем Макрон развил этот проект до концепции двухуровневой Европы, представленной в День Европы 9 мая нынешнего года. По замыслу президента Франции, страны внешнего круга, к которым он относил шесть стран Западных Балкан, а также Грузию, Молдову, Украину, и, возможно, Великобританию и Турцию после Эрдогана могли бы иметь право на некоторые преимущества интеграции в единый рынок и доступ к бюджету ЕС, но не должны были пользоваться привилегиями членства, включая доступ к полномочиям.

Но идея Макрона не нашла поддержки со стороны, по меньшей мере,13 членов ЕС и вопрос о том, что же делать с Западными Балканами снова встал в полный рост.

Хорошо, мы вас примем, но процесс приёма будет очень, очень, очень долгим.

Отмахнуться от проблемы с приёмом «западнобалканской шестёрки» не было уже никакой возможности, вопрос, что называется, назрел и перезрел. Обе страны, и Албания, и Македония были членами НАТО. Албанский парламент одним из первых ратифицировал протоколы о присоединении к НАТО Финляндии и Швеции. Ранее НАТО начала масштабную модернизацию албанской авиабазы ​​Кучева, которой предстоит стать важным опорным пунктом НАТО в общей системе коллективной обороны.

Албания решительно осудила действия России против Украины и присоединилась к санкциям ЕС и США. Словом, формально придраться к Албании было трудно, хотя по факту она оставалась источником проблем и неприятностей. Но Северная Македония была заблокирована Болгарией, а ЕС был не готов открыть зелёный свет одной только Албании, оставив Северную Македонию в стороне.

В этой обстановке неопределённости, на фоне неснятого болгарского вето, начался очередной саммит ЕС, стартовавший в Брюсселе 23 июня. Туда же прибыли лидеры шести западнобалканских стран, раздавая пессимистичные комментарии для СМИ. Особенно резко высказывался Эди Рама, назвавший позором то, что «одна страна НАТО блокирует две другие страны НАТО, в то время как на заднем дворе Европы идёт горячая война, а 26 других стран замерли в пугающем шоу бессилия».

«Я считаю, что албанцы являются одной из самых проевропейских общин в Европе, — продолжил Рама. — Когда коммунизм рухнул и мы были вольны выбирать свой путь, мы выбрали Брюссель. С тех пор мы делаем все, о чем нас просят в нашей заявке на членство. ЕС может быть не в состоянии выполнить свои обещания, но Албания по-прежнему привержена европейским идеалам, и мы, вероятно, останемся верными его основополагающим принципам, даже после того, как его собственные члены откажутся от них». 

Наконец, после долгих усилий и при посредничестве Франции между Северной Македонией и Болгарией было достигнуто что-то, похожее на шаткий компромисс, который категорически не устраивал ни одну из сторон и потому готов рухнуть в любой момент – о нем пойдёт речь в следующей статье цикла. И, во вторник, 19 июля, Европейская комиссия сообщила, что переговоры о вступлении Албании и Северной Македонии разблокированы, и что они будут вестись по новой методике, в отличие от двух других кандидатов, Черногории и Сербии. Новшества сводились к готовности ЕС давать возможность кандидатам решать возникшие вопросы, не делая перерыв в переговорах. Особого риска в этом не было, поскольку по оценкам Брюсселя переговоры займут не менее десяти лет. При этом, Албания получила возможность начать переговоры немедленно, в том время как Северную Македонию обязали сначала изменить конституцию, включив в неё болгар в качестве признанного меньшинства. С учётом сложного характера болгарско-македонских противоречий эта операция крайне непростая.

В Албании новость о начале переговоров была воспринята с осторожным оптимизмом. «Сегодня новый день для Албании», — заявил Эди Рама в ходе церемонии символического поднятия флага ЕС перед зданием правительства в Тиране 20 июля. «Хотя и поздно, сегодня отличный день для Албании, которая делает новый шаг вперёд», — поддержал его покидающий свой пост президент Илир Мета.

И Албания, и ЕС вступают в переговорный процесс не в лучшей форме. Последствия пандемии и войны в Украине существенно сказались на экономическом росте и уровне безработицы. Государственный долг Албании к середине 2022 года достиг 82,7% ВВП, а внутриполитические разногласия привели к тому, что оппозиция не присутствовала ни на одной церемонии, посвящённой началу переговоров, ни в Брюсселе, ни в Тиране. Кроме того, между Албанией и Грецией идёт спор о морских границах, который может стать причиной греческого вето. Вместе с тем этот вопрос нельзя включить в рамки переговоров, поскольку выходит за пределы компетенции ЕС.

Эксклюзив

Сергей Ильченко, для Newssky