Впервые – агрессия РФ в документах и аудиозаписях. Эксклюзив

29.07.2021 0 By NS.Writer

Более 7 лет прошло с начала военной агрессии РФ, в ходе которой Украина пытается защитить свои территории, свою независимость, свою честь и достоинство. И вот уже 7 лет России удается уходить от прямых и справедливых обвинений в развязывании войны, используя на государственном и мировом уровне подкуп, массированные информационные вбросы и грязную ложь, обеляющие РФ и очерняющие Украину, дипломатические ухищрения, экономический шантаж и тому подобное. Неприятнее всего то, что российские политики и журналисты, начиная с российского президента и заканчивая мелким блоггером, без зазрения совести как мантру повторяют всем известную ложь о том, что российских войск и техники на Донбассе нет.

Еще больше удручает то, что действительно, очень мало доказательств российской агрессии есть в открытом доступе. Несомненно, они находятся у спецслужб, у нашего МИД-а, но люди должны знать их тоже, чтобы правильно формировать свое мнение. И особенно важно это для населения России, которое должно знать и понимать, что с их молчаливого согласия правительство РФ посылает российских военных, — мужей, сыновей и отцов, — убивать и умирать. И, поэтому, все россияне обязаны осознавать свою прямую или косвенную вину за то, что происходит на востоке Украины.

Таким образом, мы, представители партизанского движения Донбасса, хотим хоть немного заполнить этот информационный вакуум и публикуем материалы, полученные из окружения так называемой «Администрации главы ДНР» о переговорах чиновника администрации О. Захарченко с матерью российского офицера, уехавшего в 2015 с Украины грузом «200», и которая требовала денежную компенсацию за сына.

Думается, что интересен будет и тот факт, что и Россия отказалась выплачивать хоть какие-то копейки за гибель своего резервиста офицера-артиллериста, призванного на воинскую службу и отправленного в братскую страну убивать. Надеемся, что после просмотра и прослушивания этих материалов, у трезвомыслящего человека все встанет на свои места. И самое главное, всю предоставленную ниже информацию можно проверить, пообщавшись с конкретными людьми, которые будут упоминаться в разговоре и документах.

Итак, в июле 2018 года в «администрацию главы ДНР» поступила информация о том, что произошел скандал между сотрудником так называемой «комиссии по получению помощи пострадавшим в ходе военного конфликта министерства труда и социальной политики ДНР» (сейчас находится в захваченном помещении Департамента социальной защиты населения Донецкой ОГА по адресу ул. Университетская, 91, каб. 103), и гражданкой РФ, из г. Славянск на Кубани Краснодарского края Симаченко Людмилой Михайловной, матерью российского военнослужащего в/ч 57229-37 Симаченко Андрея Александровича, позывной «Хазар», звание — капитан, который принимал участие в боевых действиях на должности старшего офицера-корректировщика отдельной артиллерийской батареи «Октава» (в/ч 08830) РСЗО БМ-21 «Град», которая вела боевые действия в районе г. Дебальцево.

Суть конфликта состояла в том, что сначала Симаченко Л.М. пообещали, а потом отказали под формальным предлогом выплачивать компенсацию за погибшего сына. Разбираться в ситуации и «потушить» проблему было поручено некоему сотруднику Ринату Алиевичу, который позвонил Симаченко Л.М. и попросил рассказать о сути конфликта. Причем, для контроля над действиями «чиновника», он был вынужден вести звукозапись разговора, которую партизанам Донбасса удалось достать. Сами беседы (а их всего две) довольно длинные и утомительные. Поэтому имеет смысл продемонстрировать те части, которые непосредственно доказывают участие в боевых действиях российской армии, наплевательское отношение к этим убитым военным и их семьям, как со стороны самой российской армии, так и местных боевиков.

Итак, все начинается с признания самой матери убитого в том, что ее сын не какой-то там ополченец, а самый что ни на есть российский офицер. Причём, «добровольность» его командировки не так уж и однозначна. Особенно, вторая ротация перед самим «Дебальцевским котлом»:

Запись 1: (1) 06.23 — 08.24

Ринат — Я Вас очень попрошу, он у Вас, у нас по линии как военнослужащий российский, или он у вас, у нас по линии ополченцев прошел?

Симаченко — Я не знаю, как он прошел у вас. Почему мне позвонили, потому, что я не в курсе дела, но он был это, как… старшим вычислителем… в армии российской был, старший вычислитель дивизионный. А там, у вас командовал батареей установок «ГРАД» и вычислял вот это вот все, где…

Ринат — Я понял, кем он был. Я просто имею в виду, он на момент, когда приехал к нам, еще числился в военной части российской или уже у нас?

Симаченко — Это не знаю. Мне это никто не… Он нам никогда не… Он первую командировку отбыл, приехал 14-го октября домой после первой командировки.

Ринат — Это 2014-го года, да?

Симаченко — Да, в 14-ом году. Он приехал из командировки. Сказал: «Мам, я отдохну где-то дней, ну может 45-50 и, по всей видимости, придется вернуться туда, потому, что там вычислителей и корректировщиков хороших нет». И он еще обучал там корректировщиков, чтобы, на месте ваших, ополченцев учил, чтобы они, вот это вот, умели, как следует корректировать, вот. Потом через 10 дней звонок, откуда — не знаю, он же нам не рассказывает и говорит: «Мам, меня вызывают назад в Донецк. Я поеду сейчас, ребята, говорит, севастопольские подъедут» Ну он 5 дней прождал, был шторм, паром не ходил. И вот потом они приехали, ночевали у нас, покушали, собрались и уехали. И все, я даже не знаю. Потом он звонил, что «мамочка, на Новый Год наверно нас отпустят, я приеду хоть на немножко». Потом звонит, что не пускают. Потом говорит: «Мы придем в апреле, я женюсь, я вот тут девушку нашел, с ребеночком заберу. Вот она живет там…» он там объяснил. «Мы с папой не против, лишь чтоб тебе нравилась».

Но самое, должно быть, интересное для россиян может оказаться именно то, как относятся к российским раненым и мертвым офицерам, как своих не бросают и как в один момент гордость за сына офицера меняется на глубокое разочарование:

Запись 2: (1) 08.25- 09.53

Симаченко — Мне сына нашего ребенка убили, я знаю, как убили. Потому что ребята ездили наши, когда после гибели ихней. И все расследовали там на месте. Только никому ничего не сказали и все. Я потом узнала.

Ринат — А что, там какая-то темная история? Там, ну это, не соответствует тем официальным документам что-то?

Симаченко — Ну, там у него, как бы, как нам рассказывали, что 4-й миномет. Летело со стороны ВСУшников… Или что-то, и взрыв, и их там очень много и ваших и наших. Кому как, но Андрюша, вот, Андрюша жил еще 4 дня после этого. Ну, он в госпитале там ребята кричали, которые наши, российские раненые: «Помогите ему, наверное, укол не тот, ему нельзя!» Ну, написали, что у него брюшное ранение осколочное, что не совместимое с жизнью.

Ринат — Ну это я читал — перитонит. Да, это я видел документы.

Симаченко — Да, ну так, не знаю, потому, что типа… У него ноги не было. Ведь мы же, когда хоть идти… Когда мы 3 дня ожидали ребенка, хоть там лекарства были, но что значит, что у ребенка ноги нет! Они не давали нам. Они не хотели нам дать открыть. А потом папа говорит: «Открывайте потому, что их много было, может это не наш ребенок!»

Также довольно интересно, хотя эмоционально сложно, послушать, каким образом «чиновники ДНР» сначала предлагают, а потом делают все, чтобы не выплатить деньги за убитого россиянина, а когда Симаченко Л.М. проявляет настойчивость — в ход идут угрозы:

Запись 3: (1) 00.45 — 05.13

Симаченко — Я, значит так, сейчас скажу: где-то в 2015 году, в конце года, где-то к ноябрю, пришло сообщение, позвонили. Я не знаю, пенсионный это или с Министерства Обороны было вашего там. Было позвонено и сказано, «что Вы, назовите Вашу фамилию, имя, отчество», — я называю, — «И погибшего Вашего сына», — я называю, «Позывной?» — сказала. Мне сказали: «Вы есть в списках на выплату единовременного пособия», — или как-то так сказали. «Соберите такие-то такие документы». Я говорю: «Вы знаете, у меня сейчас их нет. Вы сбросьте как-то их, информацию!» Ну, в общем, мне прислали список, что просили. Я все собрала. Ехать не могу, потому, что после гибели сына папа два инфаркта перенес, у меня сахарный диабет страшный, невозможно было никуда ехать. Потом, значит, они сказали. Я позвонила, сама набрала по этому номеру, какой мне звонили. Говорю: «Как мне быть?» — «Дайте кому-нибудь доверенность, кому Вы там доверяете, пусть привезут документы!» Я, значит, беру доверенность у нотариуса. Человек едет, как развезут гуманитарку туда вам и вместе с ним этим эшелоном пошел туда. Приезжал, значит, ходил в пенсионный, ему сказали, что там не хватает рапортов или что-то, ходатайств из с Министерства обороны вашего, что подтверждения, что он, действительно, сын мой, там воевал у вас. Он пошел туда, кому-то сдал документы и взял уведомление. Он сказал, что этого человека, юрист в Министерстве Обороны, принял, сказал: «Нужно ходатайство будет!». Потом, значит, ребята ходатайство написали, которые там у вас воюют, ну, ваши там ребята, которые с Андрюшей воевали, с нашим сыном. Значит, они рапорта написали, потом, что-то случилось, долго не ездил никто туда, и документы куда делись не знаю. Я потом позвонила в конце 2016 года, где-то так, поинтересовалась. Мне ответили опять с пенсионного и сказали: «Документы ваши действительно были, только не знаем, может в архиве, может вообще куда-то или что-то девалось». Я говорю: «Как девалось?» — «Ну что-то…». Я говорю: «Кто может получить, если вы сами сказали мне по телефону: «Мы не доверяем вашему сбербанку российскому, деньги необходимо получить лично Вам». Я говорю: «Как же, я же дала человеку доверенность, с тем, что он сдаст документы и имеет право распорядиться всем, что принадлежит нашей семье, и будет там у вас». Хорошо, потом опять, это самое, я уже другого. Тот человек там не смог второй раз ехать. Другому, конечно, не давала доверенность опять, потому, что мне, как пенсионерке по пять тысяч выкидывать все время, извините, тоже не реально. Ладно бы, человек другой ехал, гуманитарку вез, зашел да спросил. Сказал, вот-вот принес мне телефон, сказали рапорта не так написали. Ну что же так, говорю, Андрей был там, ну позвонил бы, позывной «Хорват», так его зовут Костя он там. Сейчас подполковник, возглавляет он батальон какой-то там у вас. Позвонил бы ему и сказал бы: Костя, пожалуйста, вот тут неправильно рапорта и твой есть рапорт, переделайте там как-то или приедьте в Министерство ваше Обороны, пускай перепишут или как-то что-то можно ж было там на месте сделать. Он сказал: «Я боюсь.» Я говорю: «Чего ты боишься?» — «Ну да, вдруг что-то не так, меня накажут там, потому что я со стороны России. Ну ладно, … я позвонила в Севастополь ребятам, которые в батальоне с Андрюшей воевали, им, ну, так и так там это. Они говорят, хорошо, кто-нибудь будет ехать, тетя Люда, мы Вам поможем обязательно». Ну никто вообще не собрался, чтоб поехать. Потом я звоню этому, который телефон дал, в пенсионном. Говорю вот так и так меня ребята, извините, не пускают туда, потому, что, говорят, что маме «Хазара» там делать нечего! Нам и так хватит гибели Андрея. Еще не хватало, чтобы кто-то узнал, что Вы там и еще и Вас убьют здесь, за место этого и меня никто не пускает туда. «Только появитесь там и…» Я говорю: «Ну другие мамы же едут, и в списках и все». «Нет, — говорит, — маме „Хазара“ там делать нечего!»

Более того, когда женщина так и не угомонилась и начала названивать, давить наличием у покойного сына наград и заслуг, над ней просто начали издеваться:

Запись 4: (1) 05.16 — 05.31

Симаченко — И вот… А когда разговаривала по телефону с этим парнем там каким-то. А они там… Другой услыхал, что меня… Я вот так, им тоже объясняла, а они стали смеяться. Я им говорю: «Что вы смеетесь, над гибелью российского офицера, что он там защищал вас? У меня самый добрый сын на свете был!»

Запись 5: (1) 06.04 — 06.22

Симаченко — Да, потому-что я так думаю, что, ну его ж там знали. У него же есть награды с вашей стороны. Он награжден двумя крестами, орденом Георгия Победоносца … Тоже дан с вашей стороны. Такие награды, они ж там, как потом один посмеялся: «Да у нас эти побрякушки покупают в магазине».

Конечно же, сам по себе напрашивается вопрос, почему деньги, компенсацию за убитого россиянина родителям не выплачивает сама Россия. Он настолько логичен, что его задает сам ДНР-овец, и к его даже удивлению получает ужасающий ответ — даже от убитых капитанов российская армия легко отказывается: зачем лишний шум и растраты. Его тупо уволили в отпуск задним числом и все «Их там нет». Причем отправили его воевать своим ходом, да еще и за свои же деньги:

Запись 6: (2) 01.47 — 05.19

Ринат — И ещё такой вопрос. Если Ваш сын был военнослужащим российским, Вы не обращались в его часть, к командованию его?

Симаченко — Скажу так. Мы, когда он погиб, и с военкомата нашего, городского и краевого, ну как, нам сообщили, что придите к нам. Мы пришли, в общем, в начале, как бы, отнеслись к этому… Вот все, как … И похоронили его, потому, что он ещё был юристом хорошим. Его, просто, в городе, в районе очень знали хорошо люди Андрюшу нашего, он всем помогал всегда. И вот, это туда пришла я с папой, а он, это, в лейтенантах. Он, когда туда пошел, я не знаю, но когда он пришел уже от вас после первой командировки, он пришел капитаном. У него пагоны там, всё. А до этого он в архиве лежал в лейтенантах, вот. Потом, значит, когда похороны были, нам оказали помощь там, потому, что много народу, 200 человек пришло. Я с папой просто не в состоянии, ничего не соображали, как и чё. И вот, а потом в воинскую часть поехали, нам сказали, что он ушел в отпуск с последующим увольнением. Я говорю: «Когда?». Если бы он уходил в отпуск, да еще с последующим увольнением — это какая-то ерунда. «Он, — говорю, — в октябре приезжал, ходил к вам, никакого отпуска, и ничего. Откуда взялось, такое, — говорю, заявление?». В общем, там началась такая волокита.

Ринат — А Вы не подскажите, какая это часть?

Симаченко — Ну это у него, как вам сказать, там и полигон, там и всё, вот. Вот такая какая-то часть.

Ринат — Неи-нет, у вас какая, номер не знаете, да?

Симаченко — Нет-нет. Вот, я потом запросов сколько посылала. Мне, значит, ответ пришел, что разберутся, всё. Потом разобрались там, опять мне пришло, что он как бы и числился, и получал зарплату. Мы в банке даже проверили. Никаких нигде денежных средств у него и карточку. И на счёт нигде не поступало, потому, что он был отправлен в отпуск. Я просто знаю, как. Отпускные действительно он получил перед тем, как уходить туда. Ну это он взял за все года, которые не брал, взял и зимний отпуск. И на эти деньги купил всё, что нужно было с собой. Сел, вот, в маршрутку, загрузил и погнал туда в Ростов. Вот, говорит: «Мама, там всё это понадобится, я, так думаю, там очень тяжелое положение». Вы понимаете, вот такой вот был. Вообще, нам с папой, честно говоря, сказал, что его переводят на Камчатку в какую-то часть. А потом, когда уже отправлялся, когда люди стали приходить к нам, которые собираются с ним ехать, только тогда узнали, что он едет туда к вам. Он даже не говорил, потому, что ребёнок позднорождённый хороший и не хотел расстраивать папу с мамой. Он сказал: «Мама, если не я, то кто пойдет, сама пойми! Им же там тяжело».

Ринат — А какой город, в котором он служил у вас, хотя бы? Мы найдём уже.

Симаченко — В Славянске-на-Кубани.

Ринат — Славянск-на-Кубани, да?

Симаченко — Да он там даже теперь не числится. Вот сколько мы ходили, нас просто…, с нами даже разговаривать не хотят.

И вот, для подтверждения подлинности рассказа Симаченко Л.М. о ее сыне Ринат Алиевич просит и в результате получает документы-доказательства участия офицера Симаченко А.О. в боевых действиях:

Запись 7: (2) 00.44 — 01.38

Ринат — Скажите, пожалуйста, у вас остались копии документов, которые Вы присылали на Министерство Обороны направляли?

Симаченко — Да-да, есть все.

Ринат — А Вы могли бы записать электронную почту, на которую мы бы Вас просили?

Симаченко — А если можете Вы ее сбросьте, и я спокойно тогда пойду, у нас есть общество локальных войн, где Андрюша стоит теперь на учете и наша семья. Они нас всегда поддерживают, если что-то там нужно, или здоровье подправить, или еще что-нибудь. У них есть электронка и они могут спокойно, как бы, принимать это там всё.

Ринат — А вам как, смской сбросить почту, да?

Симаченко — Да-да, какая у вас почта, я пойду и всё вам перекатаю и все отправят.

Запись 8: (2) 06.16 — 07.36

Симаченко — У нас документы какие, если у него, вот, значит, выписка из госпиталя есть. Свидетельство о смерти уже тут получено, переведено всё на русский язык, потому, что было там на украинском написано. Перевели, вот это, сделали. Потом есть у нас справка о том, что он является участником боевых действий у вас. Но эта справка дана ему была ещё 14 октября 14-го года. А когда он погиб второй новой справки никто уже не дал ему, не вложил в документы. У нас этого уже нету.

Ринат — Ничего страшного, та справка тоже…

Симаченко — Потом, есть у нас документ, это, приказ о том, что у вас там он награждается, что его Бентлер какой-то, что-ли, подписал, не знаю.

Ринат — Безлер, я понял-понял.

Симаченко — Генерал какой-то даже по-моему так. Что-то такое есть. Потом есть у нас приказ из… Орден у него, такая золотая подкова, это ему тоже посмертно от казаков России и зарубежья привезли, такой орден. Уже вот Андрюше почти год был, они привезли его. Ну, вот потом два креста, и потом, вот, значок добровольца Донбасса привезли с Москвы. Ну, везде говорят, все его знают, и никто ничего не знает. Очень даже как-то странно.

И если до сих пор кто-то сомневается, что речь идет о реальном российском офицере, оказывается, его командировка была ошибкой, спешили так, что посылали даже особо ценные кадры:

Запись 9: (2) 07.41 — 08.07

Симаченко — И ещё понимаете, когда вот последнюю награду нам привезли, человек нам принёс её домой и сказал: «Меня наказали». Я говорю за что? «Мне так попало за вашего сына. Он особый резервист был, его нельзя было посылать никуда, никто не знал». «Ну как, — говорю, — вообще отправляете, собираете, ничего не знаете! Он, что, — говорю, — вообще невидимка, что-ли у нас?»

Думаю, что доказательная база будет неполной, если не представить копии документов, подтверждающих участие Симаченко А.О. в боевых действиях на Донбассе, обстоятельства его смерти, а также указывающих на его «командиров», которые отдавали приказы «Хазару» убивать, а потом констатировали его гибель, и которых можно после задержания использовать как свидетелей (если доживут до этого дня, конечно):

В завершение хочется сказать, что тот, кто сомневается в правдивости этой информации, может обратиться к этим людям. Если, конечно, у российских властей не хватит кровожадности, чтобы «зачистить» их как свидетелей.

Иван Туркенич


Підтримати проект:

Підписатись на новини:




В тему: