Виртуальная армия Путина – как ей противостоять?
30.05.2022Почему глобальные коммуникационные корпорации по факту соучаствуют в информационной войне с Украиной на стороне Кремля?
Разумеется, сами гиганты — видеохостинг YouTube, являющийся частью Google и социальная сеть Meta/Facebook такое соучастие категорически отрицают. Напротив, они широко пиарятся на противостоянии Путину, осуждая на словах войну, развязанную Россией против Украины.
Так, генеральный директор YouTube Сьюзен Воджицки, выступая на недавнем экономическом форуме в Давосе сообщила, что управляемый ей видеохостинг удалил уже более 70 тысяч видеороликов и 9 тысяч каналов, которые распространяли фейки о войне на территории Украины и нарушали правила платформы.
Эти впечатляющие цифры Воджицки назвала, пытаясь обосновать необходимость продолжать работу YouTube в России. Ведь, по ее словам, нежелание уходить с российского рынка порождено исключительно гражданской позицией руководства хостинга: стремлением обеспечить россиян доступом к независимой информации вести борьбу с дезинформацией, которую распространяет Кремль.
Воджицки говорила это столь убежденно, что те, кто не сталкивался с цензурой YouTube, легко могли ей поверить. Зато те, кто имел с ней дело на практике, и представляет себе, как она работает, отлично знают и местного дьявола, и обитающего, как обычно, в малозаметных складках местности. И знают, что этот дьявол состоит на службе у Кремля.
В погоне за доходом
Бесплатных хостингов и соцсетей не бывает — это так же очевидно, как отсутствие в нашей реальности бесплатных завтраков. Но рядовой пользователь YouTube/FB/ Google зачастую упускает эту истину из поля зрения. Между тем, YouTube — вовсе не группа волонтеров-энтузиастов. Его годовой доход вплотную подошел к отметке $20 млрд.
Откуда же он берется, если доступ на YouTube для пользователей начального уровня бесплатный? С провайдерами все понятно: вы платите им деньги, чтобы получить доступ в Мировую Сеть. А кто платит YouTube за то, чтобы вы могли бродить по его просторам в поисках интересующего вас видеоролика, или размещать там свои? Ведь эту возможность, которой ежемесячно пользуются более 2,5 млрд людей по всему миру, обеспечивают тысячи сотрудников, сидящих в зданиях, набитых оборудованием на миллиарды долларов. Откуда деньги на все это?
Деньги дает реклама и торговля массивами данных пользователей. Именно массивами — на ваши персональные данные никто не посягает, по крайней мере, законным образом. Но массивы данных о поисковых запросах, и заходах на разный видеоконтент, позволяют судить о темах, интересующих людей в данном регионе. Это и есть BigData в действии, и Клондайк для рекламистов/политтехнологов. Кроме того, за деньги можно увеличить и частоту предложений своих роликов, а также поднять их позицию в столбце поиска пользователей.
Понятно, что все эти блага будут стоить тем дороже, чем большую часть территории Земли они смогут охватывать. Россия, с ее формально 140-миллионным населением — огромный рынок рекламы, с огромным же спросом на данные, позволяющие сделать рекламу более эффективной.
Как видим, гражданская позиция Сьюзен Воджицки имеет под собой прочную финансовую основу. Ничего плохого в этом, разумеется, нет, но мы еще не закончили, мы идем дальше.
Отвлекаясь чуть в сторону замечу: Facebook работает ровно на тех же принципах. Все, что будет сказано в этой статье о YouTube, относится и к Facebook. Но Марк Цукерберг и его дела и так широко известны публично. И было бы несправедливо не организовать некоторый пиар менее известной Воджицки. Тем более, что она дала и повод для этого, заявив о своей гражданской позиции с трибуны Давоса.
Итак, вернемся к нашим данным. Понятно, что данные по России интересны тем, кто работает с российским населением — то есть, продает ему что-либо материальное, или нематериальное. Включая и политические идеи — ну, а почему бы и нет? Но, что бы ни продавалось, ясно, что большинство из числа покупателей внимания российской аудитории, платящих за это внимание YouTube, будут находиться именно в России. Не все, конечно — но абсолютное большинство. И, с учетом санкций, затруднивших движение денежных потоков из России, и в нее, брать с них деньги лучше тоже в России. Да, в рублях — так же, как некоторые страны покупают сейчас за рубли российский газ, пусть и крайне условно.
Эта продажа газа за рубли стала для Москвы способом обхода санкций, и рубли, выручаемые российским офисом YouTube на российском рынке, органично находят место в этой цепочке. Но мы не будем придирами. Ведь это мелочь, по сравнению с тем, что жители России, посредством YouTube смогут получать доступ к независимой информации, разоблачающей дезинформацию Кремля. И, вообще, речь сейчас не о том, что нахождение YouTube на российском рынке в обязательном порядке означает наличие у него российского отделения, продающего услуги хостинга непосредственно в России. В этом, если не придираться к деталям, которые мы решили опустить, тоже нет большого греха — но мы все еще не закончили, мы продолжаем углубляться в тему.
Россия — неправовое государство, и это принципиальное положение, которое определяет все дальнейшие рассуждения. Причина неправового устройства России, где административная воля стоит над законом, и гнет закон, как ей угодно, кроется в том, что РФ — специфическая страна-спецоперация, выстроенная на развалинах СССР вокруг выживших советских спецслужб. Именно спецслужбы, в силу своей кастовой закрытости, оказались в наименьшей степени затронуты процессами советского распада. Как следствие, именно выходцы из спецслужб и их потомки — или, по меньшей мере, лица, тесно связанные с российскими спецслужбами, и составляют сегодня костяк российского политического и имущего класса. Это положение подкреплено таким количеством фактов, что не нуждается в подробном рассмотрении.
Такая особенность генезиса российских элит порождает русский стиль ведения дел — любых дел, будь то бизнес, политика, гуманитарное сотрудничество и даже оппозиция действующим властям. За всем, что происходит в России, и что имеет хоть какое-то значение, всегда стоит одна из трех соперничающих спецслужб: ФСБ, СВР или ГРУ. Никакого другого фундамента — традиции, верховенства закона, идеологии, культуры или чего-либо еще, способного быть основой идущих в обществе процессов, в России не существует нигде — ни в политике, ни в бизнесе, ни в СМИ. Даже антипутинская оппозиция — запасной проект все тех же российских спецслужб, формируемый на случай, если с Западом снова придется дружить в ходе очередной «оттепели», предавая проклятию путинское прошлое.
Это, в свою очередь, означает, что любой иностранный бизнес, работающий в России, неизбежно будет принужден действовать в интересах российских спецслужб, а его местный персонал будет густо насыщен их агентурой. Причем, отправлять на собеседование уже готовых агентов не нужно — проще завербовать уже принятых на работу местных сотрудников.
Иными словами, местное отделение YouTube, работающее в России, будет состоять из агентуры практически полностью. Исключение могут составить лишь несколько специалистов, прибывших из-за границы, вербовать которых не будет смысла. Но, если такая необходимость возникнет, то завербуют и их, а несговорчивых — выдавят из России, и завербуют прибывших им на замену более сговорчивых. Не правда ли, эта местная особенность сразу заставляет усомниться в том, что видеохостинг YouTube, присутствуя в России с целью извлечения прибыли в рублях, и ее дальнейшей конвертации в обход существующих ограничений, и вынужденный в связи с этим считаться не только с российскими законами, но и неофициальными пожеланиями властей, стоящими над законом, к тому же насыщенный местными агентами на всех уровнях, способен на практике обеспечивать россиянам доступ к независимой информациии вести борьбу с дезинформацией, которую распространяет Кремль?
Но и это еще не все. Собственно говоря, это только введение в тему.
Цензура YouTube: как она работает?
У YouTube тысячи сотрудников по всему миру — и миллиарды активных пользователей. Еще раз: тысячи — и миллиарды. Иными словами, на каждого сотрудника YouTube, начиная от воспламененной сознанием своей высокой гражданской миссии Сьюзен Воджицки и вплоть до уборщиц, охранников и иного персонала низшего звена приходится примерно по миллиону пользователей. Допустим, что видеоролики размещает один из ста пользователей — точных данных нет, YouTube не любит ими делиться, но навскидку, из повседневного опыта, эта цифра, вероятно, близка к реальности. С другой стороны, не все сотрудники YouTube заняты именно цензурой — большинство из них выполняют иные функции. Число тех, кто непосредственно занят цензурированием контента, в каком бы виде это ни происходило, едва ли превышает 1% от общего числа персонала видеохолдинга. Иными словами, на одного цензора приходится порядка миллиона производителей контента, которые размещают в среднем… ну, пусть даже по 3-4 ролика в год, это минимальная цифра. Просмотреть их вручную невозможно. Нужен алгоритм, который просматривал бы контент автоматически, отсеивая нежелательный по каким-либо формальным признакам.
Какие же это признаки? Здесь надо сказать, что детали фильтрации контента составляют, пожалуй, самую охраняемую тайну, что в Facebook, что в Google, частью которого является YouTube. Но, опираясь на вводную часть этой статьи, и на практику работы с YouTube и Facebook, сделать выводы о том, что именно отфильтровывается, все-таки возможно.
Начнем с того, что ни «борьба с дезинформацией», ни «обеспечение доступа к независимой информации» не могут иметь высший приоритет в техзаданиях, выдаваемых разработчикам алгоритмов фильтрации. В списке задач, стоящих перед ними, на первом месте будет успешная продажа услуг YouTube.
Что для этого требуется? Прежде всего, хостингу необходимо отвечать ожиданиям большинства своей аудитории по содержанию доступного ей контента. На выполнение этого условия и должны быть заточены алгоритмы цензуры.
Но аудитория неоднородна, она с разными взглядами, иной раз и противоположными. К счастью, враждующие сектора в большинстве случаев можно развести, как разводят болельщиков разных команд на стадионе. Умелое таргетирование контента способно, в буквальном смысле, творить чудеса. Проблемы возникают только тогда, когда конфликт происходит внутри группы, разделить которую по формальным признакам на подруппы, предложив каждой из них свою версию событий, оказывается сложно. Пример: конфликт мнений внутри русскоязычной аудитории в связи с войной в Украине.
В целом, алгоритм должен ориентироваться на четыре группы лиц.
Во-первых, это потребители контента в каждом конкретном таргет-сегменте, самый низ цепочки, ее планктон, который смотрит, среди прочего, и тот контент, за увеличение числа просмотров которого YouTube заплатили. Контент в их таргет-секторе потребителям должен нравиться. От этого их становится больше, а это побуждает рекламодателей платить YouTube больше денег.
Во-вторых, это рекламодатели, которые тащат в YouTube деньги, чтобы поднять число просмотров своих роликов и получить сведения о том, что хотят видеть потребители, те, которые у нас «во-первых». При этом, если речь идет о России, рекламодатели должны быть уверены и в том, что их присутствие на YouTube не вызовет недовольства властей.
В-третьих, это местные власти, взымающие налоги и смотрящие за процессом в целом. В случае России эти власти прямо произрастают из недр спецслужб, живут в пространстве перманентных и всепроникающих спецопераций, и ведут в настоящее время войну против Украины, стремясь уничтожить ее. Эту войну в Кремле тоже называют спецоперацией, и это не столько даже прямая ложь, сколько особенность кремлевского мировосприятия.
Наконец, в-четвертых, это «большой зал в Давосе», расшаренный на весь мир, который должен, хотя бы отчасти, верить в высокую миссию YouTube в версии Сьюзен Воджицки. Зачем это надо? Ну, хотя бы потому, что людям нравится, когда кто-то условно-бесплатно делает им добро — см. «во-первых». А еще это надо для того, чтобы поддерживать хорошие отношения с властью в других странах, в особенности в США, где YouTube базируется — тут см. «в-третьих».
Вот, собственно, весь список целей, которые должен накрывать цензурный алгоритм. Очевидно, что сакраментальное «меня забанили за правду» с точки зрения этого списка лишено смысла. «За правду», как и «за дезинформацию» в YouTube/ Facebook никого не банят. Банят исключительно в рамках поддержания баланса между четырьмя перечисленными пунктами. Если при этом кого-то забанят за дезинформацию, либо за неприятную правду, это не более, чем стечение обстоятельств.
Такие алгоритмы — сложная штука, головоломное сочетание програмирования, СЕО, лингвистики, психологии, экономического прогнозирования и дипломатии. Необходимо соблюсти множество противоречивых требований, и это адски сложно. Естественно, что такие алгоритмы разрабатывают централизованно. Затем их спускают в местные отделения, где уже настраивают под требования конкретных таргет-групп. Настройка включает и формальные признаки, служащие основанием для фильтрации. Делают это, естественно, местные сотрудники — природные носители языка и социальной психологии таргетируемой аудитории. Они же, если речь идет о России, агенты российских спецслужб, что тоже вносит свой вклад в настройки алгоритма. Впрочем, и без этого вклада от «борьбы с дезинформацией», и «обеспечения доступа к независимой информации» остают только фантики, для демонстрации миру в рамках четвертого пункта.
Но, поскольку мир зачастую далек от проблем конкретной таргет-группы, то заморочить ему голову рассказом о «70 тысячах видеороликов и 9 тысячах каналов», которые были закрыты «за распространение фейков о войне на территории Украины и нарушение правил платформы» несложно. Кстати, сама формулировка — шулерская. Распространение фейков и нарушение правил платформы — совершенно разные вещи.
Конечно, наиболее одиозные каналы, вроде шоу Соловьева, YouTube, исходя из «в-четвертых» был вынужден закрыть. Кремлевские власти, поугрожав для виду, отнеслись к этому с пониманием. В российских спецслужбах, как и в YouTube, работают прагматики, заточенные на решение поставленных задач в рамках возможного. Они прекрасно понимают, что у глубины прогиба YouTube перед властями РФ есть свой предел, и незачем, чтобы этот прогиб вообще был заметен со стороны. Напротив, в глаза всем должен бросаться конфликт YouTube с российской властью, и принципиальная позиция видеохостинга. Так что шум вокруг блокировки ряда российских каналов, наиболее активно призывавших к войне против Украины, был на руку и властям РФ, и YouTube. Власти рассказали россиянам о том, что кругом враги, и прорекламировали свой RuTube, где могут размещать все, что угодно. YouTube показал миру несгибаемое мужество перед лицом российских угроз. То, что пропагандисты второго ряда, вроде «Гоблина»-Пучкова, со всей их антиукраинской риторикой остались в YouTube, и прекрасно там себя чувствуют, на фоне этих разборок ушло в тень.
За двумя зайцами
Но что делать, если таргет-группа, раздираемая внутренним конфликтом, не делится вот просто никак, и надо чем-то пожертвовать? Ответ очевиден: надо минимизировать потери, коль скоро они неизбежны. Здесь самое время задаться неприятным вопросом: хотят ли россияне знать правду о событиях в Украине?
Результаты всех, без исключения, соцопросов однозначно дают ответ: нет.
Абсолютное большинство россиян, на уровне 80-90%, предпочитает верить российской пропаганде. И ничего удивительного в этом нет. Нацизм — а в России сегодня установлен нацистский режим — начисто лишает огромные массы людей даже намека на критическое мышление. Уильям Ширер, оставивший подробное описание жизни гитлеровской Германии изнутри, в сентябре 1939 года констатировал: «Всякое морализаторство остального мира по поводу агрессии против Польши практически не вызывает отклика у населения. Граждане всех сословий, женщины наравне с мужчинами, в течение двух недель толпились у витрин в Берлине, с одобрением глазея на карты, на которых красными булавками отмечалось победоносное продвижение германских войск в Польше. До тех пор, пока немцам сопутствует удача и не приходится слишком затягивать ремни, эта война не станет непопулярной».
Ровно так же жители России воспринимают сегодня новости о войне в Украине.
Иной вопрос, что русскоговорящий сектор YouTube не ограничен одной Россией. Он включает в себя и Украину, граждане которой, в том числе русскоговорящие, сражаются с российским нацизмом. Но до борьбы с нацизмом YouTube нет дела. Его задача — поддерживать максимальный уровень доходности, для чего необходимо удержать за собой максимальную часть русскоязычной аудитории, балансируя между перечисленными выше четырьмя пунктами. И руководство YouTube сделало прагматичный выбор в пользу России, поскольку 140-миллионный кусок русскоязычного рекламного рынка, несомненно, более жирный. К тому же, русскоговорящая аудитория в других странах, в значительной степени многоязычна. В Украине, к примеру, она одновременно и украиноязычная. И YouTube, закинув, для приличия в бан каналы Владимира Соловьева, этого российского аналога Юлиуса Штрайхера, начал давить антипутинские и проукраинские каналы, выходящие на русском языке. Аналогичным образом поступил и Facebook.
Кто заказал «Нудного пенса»
Рассмотрим конкретный пример такого давления. Проукраинский, русско- и украиноязычный канал «Нудный Пенс» с первого дня российского вторжения в Украину перешел только на русский язык, исходя из того, что мировая русскоязычная аудитория значительно больше, а донести правду о российских военных преступлениях в Украине необходимо до возможно большего числа людей. Но, перейдя на русский язык, «Нудный Пенс» сразу же попал в ведение российского офиса YouTube, находящегося в Москве.
На второй день вторжения в Украину, 25.02, на канале вышел ролик под названием «День второй. Ночь и утро». Не сразу, а только 11.05, ролик перевели в режим ограниченного просмотра «за нарушение правил сообщества». Каких именно правил — неизвестно. Операторы YouTube не снисходят до таких объяснений. Кроме того, были подвергнуты ревизии все ролики канала за четыре года его существования. И был найден еще один, с фотографией курящих детей (YouTube против курения!) сделанной … в 1910 году!
Это послужило основанием для второго предупреждения. Три предупреждения означают полное удаление канала, без возможности восстановления. И, судя по рвению сотрудников московского офиса, третье предупреждение вскоре последует.
Случай с «Нудным Пенсом» не единичный. Напротив, он типичен настолько, что это дает основания для серьезных подозрений относительно цифр в 70 тысяч удаленных видеороликов и 9 тысяч закрытых каналов, которые якобы «распространяли фейки о войне на территории Украины». Очень похоже на то, что существенная часть этих роликов и каналов была задействована в ведении антинацистской и антипутинской пропаганды, мешая YouTube зарабатывать на российском рынке.
Справедливости ради надо заметить, что ситуация с цензурой в Facebook и Instagram еще хуже, а методы цензуры — изощреннее, хотя в РФ обе сети формально признаны экстремистскими и запрещены. На самом деле, заблокировать их в России технически невозможно, и они доступны, но российских рекламодателей из обоих соцсетей выжили сами россияне. Тем не менее, и это не изменило ситуацию с цензурой. В итоге, все крупнейшие мировые медиа-структуры, базирующиеся в США, по факту подыгрывают России в ее информационной войне против Украины.
Что со всем этим делать?
Не замечать неприятных вещей, мешающих извлекать максимальный доход — обычная тактика крупного бизнеса. Украинский Голодомор помешал бы торговле с Советской Россией, и потому, Европа, а также США, которым эта торговля была нужна для преодоления последствий общемирового кризиса, заметили его только после крушения СССР (а казахский Голодомор, кажется, не разглядели до сих пор). Гитлеровские лагеря смерти на Западе, по той же причине, не замечали примерно до середины 1944 года. Да, уже шла война, но были нейтральные страны, через которые можно было торговать с Третьим Рейхом поверх любой войны. Так что нынешние трудности с санкциями против путинской России — не из ряда вон выходящие. Напротив, мир все с меньшей охотой закрывает глаза на военные преступления — хотя изменения эти происходят очень медленно.
Тем не менее, проблема остается. У нее есть две очевидных причины: общая логика бизнеса, который думает о прибыли, и насыщенность агентурой российских спецслужб всех учреждений, где работают выходцы из России, в том числе и за пределами РФ.
Легких решений тут нет. Точнее, легкое решение есть, но сводится к принятию существующей ситуации. Если же не смиряться с ней, то возможных ответов видно два.
Во-первых, YouTube из России нужно уходить. Имея офис в Москве, YouTube не может донести до россиян никакой объективной информации в принципе, именно потому, что ее этим офисом будут шантажировать. Бизнес с Россией и объективное информирование россиян о происходящем в России и Украине сегодня несовместимы — вообще никак. Впрочем, и большинству россиян это не нужно, так что все усилия все равно затрачиваются впустую.
Конечно, потеряных доходов YouTube будет жаль, но сохранить ихсегодня можно только сотрудничая с режимом Путина.
Во-вторых, интернет-цензуру в русском секторе всех трех соцсетей нужно на время войны отдать на аутсорсинг украинцам. Благо, с русским языком дела в Украине обстоят не хуже, чем в России, и его носителей имеется более чем достаточно. Включая тех, кто обладает нужными техническими знаниями — впрочем, нет проблем в том, чтобы технически процесс контролировали американские специалисты. Можно организовать это и пополам с Польшей, там тоже достаточно тех, кто знает русский язык.
А вот выходцев из России, пусть и оппозиционных Кремлю, в таком проекте быть не должно. Отсеять из их числа как прямую агентуру, так и тех, кто отравлен имперской пропагандой, нет возможности. Казалось бы, Сева Новгородцев, большую часть жизни проживший в Великобритании, вне подозрений — а, поди ж, и он испортил себе некролог антиукраинским заявлением. И Гарри Каспаров, уж такой из себя либерал, и сторонник западных свобод, вдруг обеспокоился тем, не будет ли Украина, освободив Крым, слишком жестока к его оккупантам, и к ввезенным туда переселенцам из России. Все-таки нацизм в России возник не вчера, а существовал в латентном виде очень долго, задолго до Путина, едва ли не с ленинских времен. И пустил в сознании россиян очень глубокие корни.
Слишком радикальные решения? Но полумеры здесь не сработают. И, если Украина сегодня держит фронт в интересах всего Запада, закрывая его от русской нацистской орды, угрожающей самому существованию всей западной цивилизации, то эти решения выглядят логичными. А, если на Западе не осознают глобальности и важности войны в Украине, видя в ней лишь очередной локальный конфликт — то к чему тогда эти антироссийские санкции, обременительные для всего мира?
Что может побудить глобальные медиа-корпорации пойти на эти шаги, прекратив поддержку Путина не на словах, а на деле? Очевидно, такое решение не имеет отношения к бизнесу, и может быть только политическим. Принятым либо волевым решением руководства этих корпораций, либо, что более вероятно, под давлением политиков и мирового общественного мнения. Иного пути здесь нет.
Впрочем, в случае с YouTube, иной путь, возможно, все-таки есть. Можно выпускать ролики либо на украинском языке, либо на английском, с украинскими субтитрами. Такая идея может сработать — хотя это уже не точно.
Эксклюзив
Сергей Ильченко, для Newssky
