Тегеран-21: Отношения с дисконтом. Эксклюзив

В последние время Украина укрепляет свои позиции на Ближнем и Среднем Востоке. Такое стремление просматривается прежде всего в «прорывных поездках» Владимира Зеленского (термин офиса президента) в Саудовскую Аравию, ОАЭ, Турцию, Оман и Катар. Больше половины этих стран трудно заподозрить в «конфетно-букетных» отношениях с Исламской Республикой, с которой Киев ведет сложные переговоры между по техническим и правовым аспектам трагической катастрофы украинского PS752.

Однако сегодня, когда американские дипломаты во главе с госсекретарем Энтони Блинкеном и спецпосланником по Ирану Робертом Малли выходят на «более надежную» ядерную сделку с Ираном, у Киева появляются новые возможности для расширения сотрудничества с Тегераном.

Ядерная сделка c Ираном была заключена шесть лет назад, но до сих пор остается одним из главных международных вопросов. Иран из-за действий Дональда Трампа, который вывел из сделки США, получил не обещанный бум западных инвестиций, а глубокий экономический кризис. На этом фоне на президентских выборах в Иране 18 июня 2021 года победил консерватор Эбрахим Раиси.

Новая сговорчивость Тегерана

На последних выборах прежняя модель легитимации политической системы оказалась под вопросом. Власти Ирана традиционно видели в избирательном процессе возможность вовлечь общество в политическую жизнь государства. Поэтому на выборах борьба шла прежде всего за явку.

Например, отметка о голосовании каждый раз ставится в шенаснаме –своеобразный внутренний паспорт. Когда человек пытается устроиться на работу в государственную структуру, неучастие в выборах может стать одним из поводов для отказа. При этом отмечается сам факт голосования, а за кого именно оно было, значения не имеет. Однако и без административного давления явка на иранских выборах обычно была высокой из-за острой конкуренции между кандидатами. При всех фильтрах и ограничениях начиная с 1997 года президента в Иране выбирали в реальной борьбе с неясным результатом, где голоса людей имели значение. Но нынешнее голосование впервые за четверть века было лишено всякой интриги и конкуренции.

При этом внушительная часть иранского общества по-прежнему хочет либерализации порядков и хороших отношений со всем миром. Однако эти люди больше не верят системным политикам, которые это обещали. Живым символом утраченного доверия стал уходящий президент Хасан Рухани.

На этом фоне консерваторы воспользовались ситуацией, чтобы взять под контроль все рычаги власти. Первым этапом стали парламентские выборы в феврале 2020 года, куда допустили минимум альтернативных кандидатов. В результате около 90% мест в Меджлисе досталось консервативному лагерю.

Сейчас дело дошло до президентских выборов. Совет стражей Конституции Ирана допустил к ним семь кандидатов, среди которых было всего два условных реформатора, причем оба – слабые политики без шансов на победу. Но главное, что на этот раз либеральная часть иранского общества осталась равнодушной к тому, что альтернативных кандидатов не допустили ни к парламентским, ни к президентским выборам.

В результате Эбрахим Раиси уверенно победил уже в первом туре, набрав 62% голосов при минимальной в истории Ирана явке – 49%. Сторонники реформ и открытости, живущие преимущественно в больших городах, на выборы в основном не пришли. На второе место после Раиси вышли испорченные бюллетени – их оказалось 4 млн из 29 млн. Графы «против всех» на выборах в Иране нет.

То есть, нынешние выборы фиксируют не только победу консерваторов, но и то, что за бортом политического процесса оказалась внушительная – а возможно, и самая многочисленная – часть иранского общества. В такой ситуации новому президенту как никогда нужны новые источники легитимности. И самый надежный из них – это рост благосостояния граждан, которое невозможно без снижения международного давления на страну.

Поэтому ядерная сделка остается для иранских властей безальтернативной, независимо от воззрений и риторики нового президента. Других способов вернуть экономический рост нет. Сегодня все значимые политические силы в Иране понимают, что сохранение нынешних санкций США ставит крест на нормальном развитии страны. Неслучайно на своей первой пресс-конференции избранный президент заявил, что Тегеран будет выполнять условия ядерной сделки, если свою часть соглашения обязуются исполнять остальные участники.

Прагматичный Иран, США и Китай

Концентрация всей власти в Иране в руках консерваторов не означает автоматическую радикализацию внешней политики Исламской Республики. Сегодняшняя правящая элита Ирана, прежде всего, прагматична. Она очень далеко ушла от идеалов экспорта революции, которые Тегеран пытался продвигать в 1980-е годы.

Главное, чего хочет Иран сейчас – обеспечить свою безопасность в условиях враждебности глобальных и ряда региональных держав. Ракетная и ядерная программа, поддержка негосударственных формирований на Ближнем Востоке – все это в Тегеране рассматривают как способы защитить себя.

Поэтому для Запада ядерная сделка оказывается единственным эффективным способом сделать Иран предсказуемым. Она создаст финансовые рычаги, с помощью которых можно сдерживать действия иранцев. Иран без санкций превращается в государство, которому есть что терять.

Сохранение удушающих санкций неизбежно ведет к технической и институциональной деградации Ирана. Нехватка воды, перебои с электричеством, изношенная инфраструктура, проблемы в системе социальной помощи, коррупция, национальные вопросы – все это может превратить Иран в подобие Венесуэлы с опасной внутренней нестабильностью и потерей контроля над рядом регионов.

Пока позиция Ирана остается противоречивой. Тегеран требует, чтобы администрация Байдена отменила все санкции, введенные Трампом – чего Белый дом не спешит делать. Достигнутое соглашение вероятно окажется ограниченным. Однако есть признаки, что администрация Байдена сможет расширить сферу диалога с Ираном за пределы его ядерной программы до более широкого круга проблем, включая поддержку Тегераном доверенных лиц в регионе, которые обмениваются огнем с США.

На фоне санкционного давления со стороны США, в конце марта 2021 года Пекин и Тегеран заключили соглашение о всестороннем сотрудничестве. Соглашение готовилось с 2016 года, в прошлом году в СМИ попало описание тех сфер, которые оно будет охватывать: это и ядерная энергетика, и портовая и железнодорожная инфраструктура, и обмен технологиями военного назначения, и инвестиции в иранский нефтегазовый сектор. В течение 25 лет Китай вложит в иранскую экономику $400 млрд. КНР укрепит свои позиции как главного партнера Исламской Республики в сфере торговли, объем которой сейчас, по официальным оценкам Тегерана, составляет $18 млрд в год (в 2014 году, до введения антииранских санкций Трампом, эта цифра составляла $52 млрд). Соглашение носит комплексный характер — Кроме экономической составляющей, которая для Китая «всегда выходит на первый план», там есть и военно-политическая. По мнению издания Bloomberg: «Более тесная интеграция Ирана с Китаем способна помочь его экономике справиться с эффектом американских санкций. Одновременно альянс Пекина и Тегерана является вызовом для администрации президента США Джо Байдена, которая пытается объединить союзников против Китая».

Украинский интерес

Иран первым в своём регионе признал независимость Украины. Тегеран в начале 90-х был серьезно заинтересован во всем, что связано с космосом и электроникой. Украина искала возможность строительства прямого газопровода с Ближнего Востока, а Иран находится на 2-м месте по газовым запасам и на 4-м — по нефтяным. Киев продал Тегерану лицензию на выпуск самолётов «Ан-140» и военную технику. Актуально и совместное самолётостроение: на подходе первый военно-транспортный Faraz-140T, созданный по лекалам «Ан-140».

Мы экспортируем сою, кукурузу и пшеницу, растительное масло, газовые турбины, воздушные насосы и электрогенераторы; завозим виноград, орехи и цитрусовые, лекарства, полимеры, молибденовую руду и автомобили. По данным Министерства АПК, вместимость Ирана на предмет украинского зерна составляет хороших 3 млн тонн. Иранская сторона готова арендовать наши земли под масличные культуры (не столько себе, а на реэкспорт). Иран импортирует около 300 тыс. тонн говядины, готов инвестировать в наши элеваторы и перевалочные комплексы.

С учетом того, что снятие санкций в перспективе высвобождает около $120 млрд внешних активов Ирана, Украина могла бы освоить солидную часть этих ресурсов у себя.

Исходя из вышеизложенного возникает вопрос: Не пора ли Офису президента начать готовить на осень «прорывную поездку» Владимира Зеленского в Тегеран?

Андрей Мишин,
кандидат политических наук, международный обозреватель, советник по политическим вопросам