Сурков-Дубовицкий из нового спецпроекта Банды Донбасса

Несмотря на примирительную риторику, доминирующую сегодня в украинском медиа-поле, война никуда не исчезала и не исчезает. LB.ua продолжает спецпроект о ее творцах: российских кураторах оккупированных территорий востока Украины, подконтрольных им объединениях и организациях. Мы также попробуем проанализировать популярные мифы вокруг перспектив реинтеграции и опытов других стран, проходивших через войну и оккупацию их территорий.

Всю неделю украинские и российские эксперты и аналитики рьяно комментируют предполагаемую отставку Суркова. На этот раз ситуация значительно отличается от происходящего в прошлые два года, когда поводом к обсуждению становились догадки все того же Чеснакова или «информация анонимных источников о рокировке Сурков-Бабич». На сей раз Чеснаков заявил прямо, что ему известно о намерении Суркова и вовсе уйти с госслужбы.

Но даже если этот уход все же состоится — очевидно, что инерция сурковских проектов и конструктов будет сохраняться. Ведь, как мы и писали на прошлой неделе, главное для всех проектов Суркова — от «Союза добровольцев Донбасса» и концепта «суверенной демократии» до подхода к переговорам, связанным с российско-украинской войной — текст и в чем-то даже неправдоподобный словоцентризм.

И именно тексты ВЮСа могут дать один из очень правдоподобных вариантов ответа на вопрос что же будет дальше- и с проектами чиновника, и в самой РФ, плотно вошедшей в транзит.

«Пророк» Дубовицкий?

Послание президента РФ к Федеральному Собранию не могло не напомнить другое, уже почти забытое в Украине политическое высказывание — статью о «долгом государстве Путина», за авторством все того же Суркова. Ведь именно такую конструкцию, со всеми внутренними проблемами (или — в формулировке Суркова — «самыми брутальными конструкциями») наружу, и предложил Путин, публично закрепив, что да, никакого «простого ухода» не будет, да и в принципе быть не могло — а будет достаточно сложный механизм транзита.

И становится ясно, что действительно — будет не Путин, а путинизм. И не так важно, через что именно этот путинизм будет воплощаться — через возрожденный Госсовет, который, скорее, будет чем-то вроде Государственного совета в Российской Империи, или через какую бы то ни было другую структуру.

Сурковские рассказы о видоизменении и трансформации «долго государства Путина», но без отказа от идеи навязывания своей воли путем силовых акций, и с требованием прекратить попытки «заставить Россию изменить поведение», будто переплелись с текстом, который озвучивал сам президент РФ перед Федеральным Собранием — с тезисами о том, что «после распада Советского Союза у нас остались прежние амбиции» и намерением «создать систему надежную, неуязвимую по внешнему контуру, но все же гибкую».

Но есть и более масштабный текст на ту же тему, который Сурков предложил публике, уйдя в другую свою авторскую ипостась. Речь идет о романе Натана Дубовицкого «Ультранормальность» — последнем романе в исполнении этого автора о «проблеме 2024», опубликованном в 2017 году.

Правда тут же Сурков-Дубовицкий пытается добавить произведению веса, утверждая, что на самом деле, это его первый опыт в этом жанре, завершенный еще в 2005 году, но только в 2017 настало время, чтобы читатель познакомился с данной работой. Однако, это скорее достаточно неловкое кокетство и нагнетание хайпа вокруг публикации: в тексте упоминаются реалии и конструкции, которые, очевидно, не относятся к 2005 году и вряд ли могли бы быть «просто предсказаны».

Имеют место достаточно прозрачные аллюзии на Болотную, Навального и даже войну с Украиной, которая выведена под названием «Черноруссия», во время революции в которой россияне «как-то резко позабыли, что полагали, будто это государство населяет братский народ».

Но этот откровенно неловкий жест имел под собой сразу несколько целей, одна из которых — польстить тщеславию самого автора, утвердив мысль, что он «настоящий русский писатель», который «всегда немного пророк». Куда важнее другая цель — попытка доказать, что в эпоху транзита никак не обойтись без Владислава Суркова, так как он и сконструировал российскую реальность, якобы зная обо всем происходящем сильно наперед. И 2017 год был идеальным моментом для публикации — перед избранием Путина на четвертый срок, когда глава РФ и его окружение так или иначе думали о том, что, собственно, будет после.

Долгое эхо Суркова

Сюжет романа сводится к тому, что на фоне транзита Москву охватывают беспорядки — и активное участие в них принимают именно молодежные организации и движения. В качестве основных выделяется группировка, действующая под покровительством правящей партии (что не может не наводить на мысль о сурковских «Наших») и движение, отдаленно напоминающее НБП двухтысячных.

Главный герой, Федор Стрельцов, попадает на лекцию некого загадочного специалиста по русскому языку, который не представлялся, не делал никаких отступлений, а сразу приступил к своей основной теме.

По сути, описанная Сурковым-Дубовицким лекция — это пример наивной семиотики, но Стрельцов оказывается настолько впечатлен продемонстрированными ему классическими примерами, что переосмысляет практически все свое отношение к окружающей его действительности. Кроме того, лектор заявляет, что одними своими словами может сделать так, что у кого-то из аудитории умрут близкие — и именно это и происходит с Федором, у которого ровно в это же время умирает мать.

Стрельцов задается целью выяснить, кто стоит за человеком, так владеющим словом. Эти изыскания приводят его в различные властные кабинеты, где герой понимает, что язык власти — это не просто нечто предельно далекое от речи нормального человека, не просто новояз, но и система паролей, по которым происходит опознание своих.

В уста героев романа незамысловато вкладывается идея о том, что транзиту как периоду необходим новый язык — ведь реликтов советского будет явно недостаточно для объяснения происходящего. В своем тексте Сурков вволю издевается над типичными конструкциями нулевых, согласно сюжету романа, открывающими двери в самые высокие кабинеты и дороги на самые серьезные медийные площадки: «это вопрос перераспределения полномочий между федеральным центром и регионами», «это неотъемлемая часть нашей культуры», «решим вопрос согласно установленной процедуре», «мы действуем строго в правовом поле», «это вызовет недовольство определенных кругов».

Но именно через такое издевательство просвечивает основная для ВЮСа мысль — да, этот язык во многом был закреплен его стараниями, при помощи дружественных (или ставших таковыми насильственно) центров и медиа, но только автор этой конструкции знает, как ее деактивировать, и — главное — что задействовать взамен.

И, сколько бы ни рассказывали «источники, приближенные к Владиславу Юрьевичу», о его тотальной усталости от «нахождения его фамилии в справочнике АТС-1», сколько бы ни было в стихах Натана Дубовицкого сожалений о том, что все недостаточно ярко и масштабно — как для его персоны, но попытки доказать собственную нужность читаются в прозаических текстах вполне явно — причем как в текстах за подписью Натан Дубовицкий, так и Владислав Сурков.

И, кажется, он действительно еще нужен. Но вовсе не потому, что является «великим и ужасным», «темнейшим» или Сперанским 2.0 — а потому что в какой-то момент поле оказалось полностью зачищено, причем не без усилий самого Суркова. И именно поэтому сегодня очень трудно дать ответ — кто же именно будет наполнять смыслами российско-украинскую войну как для Москвы, так и для очередных «добровольцев» и «ополченцев», если отставка Суркова действительно подтвердится соответствующим указом. Да и связка Бабич-Козак выглядит как заявка на реанимацию проекта «большое Союзное государство», которому тоже неизбежно потребуются смыслы и идеология.

Но отставка не равняется уходу. Помимо того, что у всех смысловых конструкций одного из московских кураторов ОРДЛО, будет очень долгое эхо — сегодня нельзя исключить новых неофициальных ролей и ипостасей Суркова-Дубовицкого.

Союз добровольцев Донбасса из нового спецпроекта Банды Донбасса

Источник: lb.ua.