Станет ли Южный Тироль детонатором распада Италии

Недовольство карантинными мерами — хороший повод актуализировать старые обиды и попытаться, пусть с опозданием, восстановить попранную справедливость.

Об этом пишет политический обозреватель Сергей Ильченко для «ДС».

Южный Тироль, самая северная автономная провинция Италии, бывшая когда-то частью Австрии и населенная немецкоязычным большинством, говорящим на австро-баварском диалекте, вспомнила в эти дни старые лозунги сопротивления итальянской экспансии: Los von Rom — «Подальше от Рима» и Freiheit — «Свобода». Их написали горящим кустарником на склоне горы активисты группы Südtiroler Schützenbund, отвергающей легитимность его итальянской принадлежности. Иронично, что название этого объединения двусмысленно, и то, что в докарантинные времена означало «Стрелковый союз Южного Тироля», по мере созревания политической составляющей в деятельности движения все более соответствует переводу «Союз защиты Южного Тироля».

Формальным поводом для обострения старых обид стали затянувшийся, по мнению южнотирольцев, антивирусный карантин; попытки римских властей приравнять их к итальянцам, которыми жители Южного Тироля себя никогда не считали и не считают; наконец, успешные действия местных властей, удачно пользующихся завоеванными Южным Тиролем автономными правами.

Непростой Тироль

Южный Тироль, который итальянцы называют Альто-Адидже, — вторая по величине итальянская автономия со столицей в Больцано и полумиллионным населением. Основной источник дохода — горнолыжный туризм, в организации которого тирольцы весьма преуспели, добившись самого высокого ВВП на душу населения в Италии и одного из самых высоких в Европе: 42 600 евро ($45 500). При этом провинция обладает высоким уровнем самоуправления, что позволяет ей распоряжаться 90% получаемых доходов. В контексте же ЕС Южный Тироль вместе с австрийским Тиролем и итальянской автономией Трентино составляет еврорегион Тироль-Южный Тироль-Трентино, почти точно соответствующий историческому княжеству Тироль. Такое соответствие выдает и главную цель создания еврорегиона: попытку притушить и смикшировать недовольство, вызванное несправедливым, с точки зрения тирольцев, разделом их родины между Австрией и Италией.

В 1810 г. по воле Наполеона южная часть Тироля была включена в состав марионеточного «королевства Италия», просуществовавшего до апреля 1814 г., а в 1815-м возвращена Австрии. Но это создало прецедент, позволивший Италии в 1919 г. «вернуть» себе Южный Тироль по Сен-Жерменскому договору, несмотря на то что 86% местных жителей говорили на немецком языке. Итальянские власти энергично взялись за освоение австрийского трофея, а с приходом Муссолини стали действовать с еще большим напором, в широком спектре от прямого террора и запугивания бывших подданных Австро-Венгрии до переименования всех населенных пунктов на итальянский лад и отказа признавать дипломы, полученные вне Италии.

Австрия была в то время слишком слаба, чтобы защитить тирольцев, а Германия, после австрийского аншлюса, видела в них лишь людской ресурс. Немецкоязычным жителям Тироля предлагали либо переселяться в Третий рейх, либо ассимилироваться с итальянцами, но только не портить своим неуместным существованием отношений Берлина с Римом. Позднее возникла идея использовать тирольцев для немецкой колонизации Крыма, но она, по понятным причинам, не была реализована.

Мирный договор 1947 г. подтвердил границу Италии с Австрией по состоянию на 1919 г. и гарантировал — правда, лишь на словах — равенство прав немецко- и италоязычных. А чтобы немецкоязычные оказались в меньшинстве, была создана единая автономная область Трентино-Альто-Адидже, где их права попирались так же, как и при Муссолини, с той только разницей, что теперь это прикрывалось разговорами о равенстве.

Это породило сопротивление: в начале 1950-х Зеппом Кершбаумером, впоследствии умершим в итальянской тюрьме, был создан Комитет освобождения Южного Тироля (Befreiungsausschuss Südtirol). Целью был заявлен выход из состава Италии, а поскольку политических способов защитить свои права у тирольцев в тот момент не было, единственным средством, доступным им, оказался террор. Итальянские же власти, действуя совершенно в стиле Муссолини, развернули против комитета открытый террор в ответ, не слишком заморачиваясь формальным соблюдением законов.

Как и во всякой борьбе такого рода, активное меньшинство поставляло героев и жертв, сражаясь за принципы и идеалы, а большинство искало случая разменять их на материальные приобретения. Рим же делал ставку на измор, последовательно выбивая активистов сопротивления. Всего за 32 года, с 20 сентября 1956-го по 30 октября 1988-го, в Южном Тироле был совершен 361 террористический акт, в основном для уничтожения имущества. Тем не менее был убит 21 человек (15 полицейских, два гражданских, четыре активиста), а еще 57 пострадали (24 полицейских, 33 гражданских). Осуждены за терроризм были 157 человек: 103 жителя Южного Тироля, 40 граждан Австрии и 14 граждан Германии, многие — пожизненно.

Но Австрия на сей раз вмешалась, сумев, в конце концов, вывести вопрос на уровень ООН. После долгих дебатов и проволочек в 1972 г. был подписан и ратифицирован новый австро-итальянский договор, согласно которому споры в Трентино-Альто-Адидже передавались для урегулирования в Международный суд в Гааге, провинция получала большую автономию в пределах Италии и оставляла за собой почти 90% всех взимаемых налогов, а Австрия обязывалась не вмешиваться в ее внутренние дела.

Однако реализация договоренностей шла медленно. Только через 20 лет, в 1992-м, Италия и Австрия официально признали отсутствие взаимных претензий в связи с выполнением условий соглашения 1972 г.

В 1996 г. был образован еврорегион Тироль-Южный Тироль-Трентино, но Южный Тироль-Трентино все еще оставался единой автономией, где немецкоязычные были в меньшинстве. Наконец, в 2001 г. Южный Тироль получил статус отдельной провинции, в которой немецкоязычные составляли уже порядка 2/3 населения.

Таким образом, непосредственные причины для протестов были исчерпаны. Тирольцы достигли такого уровня достатка, который позволял им несколько свысока смотреть на остальную Италию, и благополучно забыли о последних борцах за их права, все еще отбывавших пожизненные сроки. Словом, жизнь, можно сказать, наладилась. Точнее, почти наладилась, в том смысле, что недовольство не то чтобы совсем исчезло, но стало глухим и ушло в тень, нигде не находя особой поддержки.

Тем не менее партии, выступающие за дальнейшее сближение Южного Тироля с Австрией, продолжали существовать, хотя и умерили требования, ограничив их двойным, австро-итальянским, гражданством. Результаты же опросов показывали, что 95% жителей Южного Тироля не ощущают себя итальянцами. При этом общение на немецком языке предпочитало 62,3% населения автономии против 23,4%, охотнее говоривших на итальянском, — хорошая, к слову, иллюстрация к спору о том, возможны ли в природе русскоязычные украинцы.

Но в общем и целом конфликт стих. И тут на мир свалилась пандемия.

Здесь вам не Ломбардия!

Естественно, что для региона, живущего туризмом, карантин оказался хуже любой чумы. И под влиянием экономического давления, а также мнения граждан губернатор Южного Тироля Арно Компатшер, креатура Южно-тирольской народной партии (Südtiroler Volkspartei , SVP ), которая с 1948 по 2013 гг. сохраняла абсолютное большинство в местных округах, а в 2018-м показала худший за свою историю результат в 41,9% и сейчас поддерживает правительство Джузеппе Конте, расчехлил широкие автономные полномочия Южного Тироля.

Компатшер принял решение об открытии ресторанов, парикмахерских, тату-салонов и музеев с понедельника, 11 мая, что было значительно раньше графика, установленного правительством Италии. Впрочем, формально предъявить ему из Рима было нечего — он действовал в рамках своих полномочий.

Тем не менее в сложившейся ситуации такой шаг выглядел вызовом Риму.

С одной стороны, это встретило поддержку у сторонников независимости Южного Тироля. С другой — породило недовольные мины в остальной Италии, где карантин тоже всех сильно достал. Наконец, с третьей — вызвало молчаливое неодобрение итальянского правительства.

И губернатору, вынужденному лавировать между всеми этими силами, пришлось оправдываться. «У нас относительно позитивная ситуация в отношении эпидемии, при этом уровень заражения самый низкий в Италии, — заявил он, комментируя свое решение. — Мы высоко оценили действия правительства на этапе чрезвычайной ситуации, когда необходимо было действовать сообща. Но мы очень ревниво относимся и к нашим автономным правам».

Компатшера поддержал и глава региональной Торговой палаты Мишл Эбнер. «Я понимаю концепцию солидарности, — сказал он. — Но вы не можете применять одни и те же правила от Лампедузы до перевала Бреннер. Ситуации разные».

Эбнер напомнил, что начиная со вторника в Южном Тироле не было сообщений о новых подтвержденных случаях вируса и что на сегодняшний день в провинции насчитывается 2572 подтвержденных случая с 290 смертельными исходами — обе цифры составляют порядка 1% от итоговых показателей Италии. Он также указал на отсутствие дисциплины в итальянском регионе Ломбардия, особенно сильно пострадавшем от эпидемии, где, по данным мобильной геолокации, около половины жителей пренебрегают карантином. «Когда в Южном Тироле отдали приказ не выходить из дома, люди не покидали свои дома, — сказал Эбнер. — И, если благодаря такому подходу, ситуация улучшается… мы должны принять это к сведению и наградить добродетельных». Как здесь не отметить фактор национального менталитета в противодействии пандемии?

Между тем в Калабрии, на юге Италии, местные власти также предприняли попытку возобновить работу предприятий с опережением национального графика, совершенно аналогичную южнотирольской. И тут же получили по рукам от римских властей, поскольку не обладали статутом самоуправления, сравнимым со статусом Южного Тироля. И калабрийцы, которых тоже достал карантин, в необходимости которого они сомневаются тем больше, чем больше их накрывают его экономические последствия, наверняка это запомнят. И начнут думать о том, как бы им тоже добиться хотя бы части южнотирольских привилегий.

Иными словами, карантинные ограничения, неизбежно порождая рознь между центральными и местными властями, станут испытанием на прочность для любого федеративного государства, а таковых в Европе сегодня большинство. И поскольку целесообразность жесткого карантина уязвима для критики — ведь ни об опасностях пандемии, ни об эффективности карантинных мер до сих пор нет обобщенных точных данных, — это создаст ситуацию, описанную в известном мультфильме: «С ума поодиночке сходят. Это только гриппом все вместе болеют». То есть каждая местная власть начнет пытаться вводить собственные карантинные меры, исходя из своего понимания ситуации, притом не только эпидемиологической, но и экономической. И даже в первую очередь именно экономической. И это далеко не первый звонок, говорящий о том, что карантинные меры готовы пойти вразнос…

Впрочем, не только карантинные. Конфликт местных и центральных властей обострит все старые обиды, заметенные под ковер, и в первую очередь это скажется на государствах с широкой внутренней автономией и с населением, податливым популистской пропаганде.

Традиционно левацкая Италия в ряду таких государств стоит, пожалуй, на первом месте, вне всякой конкуренции опережая даже Францию. И если позапрошлый век стал для итальянцев эпохой объединения, il risorgimento, то коронавирусная пандемия способна запустить обратный процесс, дав старт эпохе il decadimento, распада Италии, пока что в рамках ЕС. При этом Брюссель, вечно конфликтующий с национальными парламентами, может и поддержать такие процессы, по меньшей мере на тактическом уровне, увидев в них способ укрепить собственные позиции, также впавшие сейчас в некоторый упадок.