Слово на Торжество Православия

Эксклюзив. Мы привыкли к иконам и картинам. Мы знаем, что у древних христиан иконы не было. Ветхий Завет специально запрещает какие-либо знаковые изображения. «Я – Господь, твой Бог, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства. У тебя не будет других богов, кроме Меня. 4 Не будешь делать себе идола ни подобия того, что на небе вверху, на земле внизу или в водах под землею» (Исх.20:2-3). Поэтому фундаментальные протестанты, ссылаясь на это место Писания, отрицают культовое использование религиозных изображений. На всякий случай они отказываются от религиозных изображений в богослужении вообще. Ортодоксальные протестанты, лютеране и англикане используют религиозные изображения в богослужении, кресты иконы и картины. А православные (всех патриархатов и поместных церквей) и католики имеют формы почитания религиозных изображений, которые выглядят именно как культ. Особенно с учетом традиции «чудотворных изображений» (чудотворных икон).

Будем разбираться.

Праздник восстановления почитания икон на соборе 843 года. Но до его установки шли долго. Когда христианское общество начало принимать множество верующих из язычников, они принесли с собой и свою греко-римскую культуру. А в этой культуре были вещи необычные для иудея. К примеру, культура изображения человека и культура эстетизации человеческого тела. Многие наши современники именно так себе так и представляют античность, будто все древние греки и римляне были фитнес моделями в белых тряпочках на талии. Это было, конечно, не так. Но факт в том, дошедшие до нас статуи и фрески изображали идеализированные тела; не такими какими они были, а такими, какими их хотели бы видеть. И с этой культурой жили рядом древние христиане. В катакомбах можно найти фрески древних христиан. И это самое античное искусство. Что пророк Иона, что пророк Даниил во рву со львами представлены прекрасными (а иногда даже голыми) атлетами. Причем оба сюжета это отсылка к Воскресению Христову. Но Церковь живет еще в той культуре, которая вокруг.

Не создает свою культуру.

Только когда меняется несколько поколений, Церковь начинает создавать свою культуру. В том числе и культуру изображений. И фрески этого периода в катакомбах – это попытки спиритуализации человека. Святых изображали с большими глазами и поднятыми к небу руками и еще с нарочито обезображенной анатомией. Может, разочарую многих, но часть этих изображений, самая популярная Оранта — это чаще всего изображение конкретных погребенных людей, а вовсе не образ Девы Марии в момент Благовещения.

Хотя изображения именно Благовещения и поклонения волхвов тоже встречаются. Эти изображения еще не были предметом культа. Чаще всего они лишь украшение гробниц и молитвенных залов. Предание почестей изображениям придет позже.

Здесь нужно сказать о важной культурной дистанции. Для язычников статуи богов не были тождественны самим богам, хотя народное «благочестие» обычно отождествляло статуи богов с самими богами. И с помощью нехитрых механизмов жрецы создавали статуи подвижные, или «говорящие». Но в случае необходимости, статуи легко перерабатывали. Была статуя одного божества, после творческого дополнения, стала другой. Сбросили императора вечером, утром уже всем его статуям приделали головы с лицом нового владыки Рима. В этом не было никакой проблемы. И в этом мире жила церковь.

К статуе Меркурия приделали другую голову и теперь это статуя святого Дмитрия на колонне в Венеции. В таком подходе нет никакой профанации.

Точнее какая-нибудь профанация была бы, если бы статуя была тождественна изображенному лицу, но это не так. Почитание изображения личности не обозначало уважения к веществу. Но на востоке империи отношение и язычников к статуям богов было более «благоговейным», и к разного рода материальным святыням они тоже относились более благочестиво, чем на Западе. И отождествление конкретной святыни и божества было гораздо более выраженным, чем на Западе. Поэтому именно с приходом множества обращенных на востоке империи появляется проблема иконо-латрии – поклонения (не почитания) изображений.

Здесь всем следует отличать почитание (дулиа) от поклонения (латриа). В этом смысле мы можем поклоняться одному Богу. Именно факт служения, то есть посвящение всей жизни, возложение всей надежды и понимается под термином поклонения Богу в смысле второй заповеди Декалога.

Поклоняемся мы только Богу, а почитание, которое мы проявляем по отношению к Божией Матери и святым – дело, безусловно, полезное для спасения души, это дело не подлежит никакому осуждению.

Здесь важно заметить, что греческое слово "Эйкон" - это изображение вообще. Любое. Рельеф, статуя, картина на доске, фреска. И началось буквально поклонение изображению. С икон соскребали краски и добавляли в лекарства и пищу и даже в Святое Причастие. То есть стали как раз почитать сам материал икон. Иконы брали в свидетели при сделках. Назначали крестными младенцам и составляли на них завещания. Еще до начала иконоборчества Анастасий Синаит (VII век) писал: «многие думают, что крещение достаточно почитается тем, кто, войдя в церковь, перецелует все иконы, не обращая внимания на литургию и богослужение». Прошло столетие и даже полтора тысячелетия, но мало что изменилось.

Естественно из среды просвещенного духовенства и аристократов сформировался скелет, желавший церковной реформы, под лозунгом «обратно к истокам». Кроме того, на Арабском Востоке возник ислам, ошибочно изначально считавшийся очередной христологической ересью. Ислам категорически отвергал изображения живых существ, в том числе людей и животных.

После первых военных побед мусульман над Византийской империей греки стали пытаться договариваться, искать компромисс. А потребность компромисса с мусульманами подталкивала к отказу от почитания икон. Еще один фактор, императоры Константинополя занимались авторитетом Церкви. Самостоятельная церковь была им неловким фактором. Волей или неволею иерархия мешала всевластию императора. Поэтому желание «прижать церковь» посредством реформ тоже было.

И тогда начинается эпоха «иконоборчества» (эйконо-махии). Самый жесткий "культуркампф". Огромное количество произведений искусства было уничтожено в этот период самым варварским способом. Почитаемая статуя Христа на колонне в Константинополе была сброшена и разбита, а на ее постамент поставили статую перегонщика на колесницах, любимого императором. Массовое уничтожение религиозных изображений вызвало беспорядки. Отрубление рук художникам за создание религиозных изображений – это самый мягкий эпизод из хроники террора, который творился на территории Восточной империи.

В это время папа Римский, св. Григорий Великий, когда иконоборчество было еще только инициативой отдельных священников и епископов, так сформулировал потребность в религиозных изображениях, «икона это Библия для неграмотных». Когда иконоборчество было в разгаре, папа Григорий III в 731 году подверг анафеме императора Льва и всех иконоборцев. Только через поколение, в 787 году Вселенский собор в Никее восстановил почитание икон с такой формулой: «ибо отдающаяся обида честь проходит к первобытному, и почитание иконы является почитанием сущности изображенного на ней». Но это было политическое примирение враждующих сторон.

Затем последует второй иконоборческий период. Но только в 843 году на соборе в Константинополе будет полностью восстановлено иконо-почитание. В Константинополь были торжественно перенесены мощи знаменитых исповедников св. Феодора Студита и св. Патриарха Никифора, пострадавших за свою веру и умерших в изгнании. На встречу реликвий вышли императрица Феодора с сыном и весь двор, унося в руках свечи. Пешком они следовали за реликвиями к базилике Двенадцати Апостолов.

Если говорить о святыне, то в христианской теологии иконы только изображение, но не святыни. Бог не живет в иконах. К сожалению, здесь нам серьезную подножку делают некоторые православные богословы ХХ века, которые развивали теологию именно присутствия Бога в святынях. Где при поверхностном прочтении выходит, что Божественная благодать как бы аккумулируется в иконах.

Отцам Седьмого собора обычно такое богословие неизвестно. Но даже если разобрать эту теологию, то увидим, что согласно ней Бог не присутствует в святынях по существу, а только действием – «благодатью» или «энергией». К сожалению многие современные христиане — это жертвы советской материалистической школы и под благодатью и энергией понимают нечто вроде благотворительной радиации. В византийском богословии это несомненно неверно. Итак, объект поклонения в христианском культе – это Бог и только Он.

Все религиозные изображения только призваны напоминать человеку о Боге. В этом смысле Библия тоже икона. Образ Бога, описанный словами, помогающий человеку задеть свое внимание на Бога.

Ведь и с Библией тоже самое. Человек легко может начать молиться не Богу, а образу Бога, который он создал себе сам в своей голове. Образ создан даже на основе Библии. Очень важно осознать эту дистанцию.

Если бы Иисус Христос встретил художника, а тогда уже было вполне реалистическое искусство, мы бы знали как Он выглядел. Но Слава Богу этого не было. Мы стали рабами конкретного изображения образа, длины носа и цвета глаз. Мы бы стали поклоняться именно обиду, а не личности. Нам очень легко «раздробить Христа». Может, поэтому Бог и не допустил ни одному художнику сделать хотя бы скетч.

А как же Туринская Плащаница? К счастью, лицо на этом полотне достаточно размыто. Даже в негативе это изображение не несёт конкретной портретной характеристики. Существует множество реконструкций из Туринской Плащаницы, которые друг на друга схожи только длиной носа, волос и бороды. Еще так называемый «средний житель Палестины первого века», лицо которого пытаются вставлять в религиозные изображения. И это тоже несерьезно. Но это все показывает нам, насколько мы склонны к идолопоклонству. Именно об этом и речь в заповеди Божией Моисея. Не поклоняйтесь ничему и никому кроме Бога.

Но как поклоняться Богу невидимому, непостижимому? В идеале обычно хочется достичь полного духовного созерцания Бога, где поклонение связано с глубоким увлечением величием Бога. Есть верующие, которые пережили такие состояния, но кратко (даже сам великий пророк Моисей).

Но в своей обычной жизни мы идем к Богу через разум и эмоции. А еще беда в том, что в поиске созерцания Бога мы можем легко и непринужденно обмануть себя и сделать себе вброс серотонина в мозг и убедить себя, что прикоснулись к тайне Божества, и это будет идолопоклонство. Мы материальны, мы нуждаемся в форме. Мы одеваем чувства в мысли, мысли в слова. Словами придаем форму. И совершаем обряд.

Обряд происходит от слова "рядно", то есть одежда. Одежда нашей религиозности, разума, веры и чувств. Они должны спасти нас от самообмана. Таков вот парадокс.

Что бы спастись от идолопоклонства, нужна икона. Главное только осознание, что икона – это не Бог. Как табличка 220W – это не электричество. И Бог здесь дает нам свободу творчества.

Мы приняли от античности библейские символы присутствия Бога, свет – свечи, лампадки, душистый дым ладана, вода. И формы поведения тела человека в присутствии Бога, поклоны, стояния и поднятия рук, как у фигурок на фресках в катакомбах. А что же Микеланджело? Согрешил ли изобразив мускулистого старика, когда изображал Бога-Творца?

Следует понимать, что существует и символическое искусство. Древние евреи были защищены от такой сложности как различие жанров и видов искусства. Но мы понимаем, как считать то послание, которое нам адресовал маэстро Буонаротти. Если внимательно присмотреться, то Бог-Творец на фреске создания Адама заключен в плащ, повторяющий очертание оболочек человеческого мозга. Через разум по мнению маэстро Бог обращается к человеку. Можно спорить об этой идее, можно просто помолчать. Мы прекрасно понимаем, что это лишь символ, далекий от Бога, но обращенный к нашему разуму. С древними иудеями так бы не прошло. Тогда человечество было молодым, а любое изображение Бога автоматически становилось идолом.

Но мы народ Божий, мы росли и развивались. Пережили и иконо-поклонников, превративших иконы в идолы, и множество других напастей. Переживем и еще, что еще будут. Прекрасный праздник сегодня, праздник Торжество Православия.

Решали мы уже вопросы с культом икон. Но возникает еще важный духовно-нравственный вопрос. А чему учит нас эта вся история с иконоборчеством?

Она учит нас «не выплескивать младенца с водой из купели». А говоря научным языком, учит различать то, что должно быть – норму, и то, что по глупости и греховности получилось – эксцесс. Различать употребление и злоупотребление. Понять, что злоупотребление не должно служить поводом для запрещения употребления. Что запрет на использование религиозных изображений вроде идеи будто если в мире запретить все острые предметы — исчезнут убийства. Нет не исчезнут. Потому что причина убийств — не наличие острых предметов, а живое в сердце человека зло.

И причина идолопоклонства вовсе не налицо идолов. Причина идолопоклонства в человеческом желании приватизировать Бога. Сделать Бога своей собственностью. А это желание – это сублимация неверия и отсутствие любви. Любовь не желает никого приватизировать.

Это желание приватизировать Бога высмеивали ветхозаветные пророки. Именно это движет поклоняющимся созданному образу, таким людям, которые хотят, чтобы Бог был обязан быть с ними. А это ошибка. Торжество Православия – это торжество любви.

Когда мы любим Бога, мы хотим быть с ним, а не хотим его приватизировать. Мы хотим быть его детьми, а не желаем присвоить Его, именно это и есть Православие.

Иеромонах Феофан (Скоробагатов) Полоцкий, доктор богословских наук