Пригибая мыслящий тростник. Очерк международных отношений. Ч. 33. Эксклюзив

Роман Сергея Войтовича

Предыдущая часть здесь.

Глава 12. Последний бой

Последний бой

Начинался последний, самый ответственный семестр. Несмотря на то, что мне в этом семестре пришлось записаться на целых пять предметов, ввиду того, что в предыдущем я отказался в процессе от очень нудного и неинтересного курса, я все-таки решил покорить и самую высокую академическую вершину, записался на очень сложный аспирантский предмет, связанный с математическим анализом, к злому профессору Гуду, который влепил Сане кол по статистике. Я просто обязан был испытать, чем же он такой страшный. Со мной на этот же курс записалась Наталка, которая благоговела перед грозным Гудом, и считала его, несмотря на всю строгость, самым лучшим преподавателем. Так что мнение моих друзей расходились полярно, от поклонения, до самой нелестной оценки, выражающейся исключительно нецензурной лексикой.

Профессор Гуд по всей видимости был действительно редким прохвостом, однако предмет оказался очень интересным, напряженным, а задания сложными, заковыристыми, и весьма неординарными. В общем, я не пожалел, что записался на этот предмет. И еще мне понравилось, что этот Гуд видимо не поощрял, чтобы ему вылизывали, так сказать, хотя и любил, чтобы подстукивали. При этом его научным ассистентом оказался Игорь из Одессы, дядечка лет сорока пяти, который приехал учиться несколько лет назад, привез сюда жену и двоих детей, а теперь не хотел ехать на родину, и цеплялся за любую возможность закрепиться, несмотря на то, что тип его визы в паспорте просто кричал и гудел — «Домой!». Саша тоже привез жену Лену, и хоть детей у него не было, однако вместо них он выписал из Узбекистана тещу, и это ему, в отличие от Игоря, все равно не помогло. После окончания учебы он вынужден был вернуться назад домой в Узбекистан, и забрать назад жену и тещу. А вот Игорь, насколько я знаю, таки закрепился, какими-то правдами и неправдами.

Игорь утверждал, что он не еврей, да и носил русскую фамилию. Однако типичным одесситом он был на сто процентов!

— Папа, папа! — взывали к нему двое юных отпрысков, определенных в местную американскую школу. — Мы тоже хотим носить широкие джинсы, как другие мальчики в школе. Никто таких штанов как мы не носит!

А мода среди молодежи действительно диктовала широченные в поясе, сильно приспущенные штаны.

— Дети, ну как вам не стыдно?! — отвечал заботливый отец, покачивая недлинной седоватой бородой из стороны в сторону с периодичностью маятника. — Посмотрите на папу, посмотрите на маму, посмотрите на дядю Сережу — то бишь на меня — вы когда-нибудь видели, чтобы мы носили такие широкие неудобные джинсы, которые могут слететь в любую минуту?

— Нет, не видели. — отступали дети, однако не сдавались. — Но вы старые, а в школе все так ходят! Мы тоже хотим такие джинсы!

— Дети! — снова закачал свой бороду-маятник Игорь из стороны в сторону. — Ну как вам не стыдно! Хорошие послушные мальчики должны брать пример с папы и мамы. А в таких широких джинсах ходят только негры. Вы же не хотите быть похожими на негров?

— Точно-точно! — вставил и я свои пять копеек в воспитательных целях. — Я на днях видел негра, который видимо только накопил на самые широкие джинсы с мотней на заднице, а носить, как следует, еще не научился. Так он шел по улице, брюки упали, однако были настолько широкими, что он так и не понял, что продолжает свой постыдный путь уже только в одних трусах. Я шел за ним несколько минут, пока не свернул, а парень так и пребывал в заблуждении, что он все еще находится в штанах.

— Вот-вот, послушайте умного человека, дядю Сережу! — поддерживал меня довольный папа Игорь.

— Да, я видел еще и другого негра, который уже научился профессионально обходиться с такими брюками. Он шел в окружении двух черненьких толстушек, и при этом лихо подхватывал руками джинсы на каждом втором шагу, иначе бы они с него слетели. Тут я и подумал, нужно ли такое мастерство, позволяющее остаться в брюках и не попасть перед толстушками впросак, или можно просто ушить эти брюки в талии и вдеть в них ремень?

— Вот видите дети, вы же умные одесские мальчики, а хотите быть похожими на черных шалопаев! Слышали, что дядя Сережа рассказал? — вопрошал сыновей Игорь.

— Да! — хором ответили пацаны.

— Хотите еще такие джинсы?

— Не знаем! — снова хором.

— Ну и хорошо! Идите играть!

После поездки я полностью углубился в учебу, подтягивал хвосты, а Саша так и не смог найти мне сожителя на свою жилплощадь. Так что учиться мне никто не мешал.

Новые сожители

После того как от Вити съехал куроед из Таджикистатна, он сам аренду целой квартиры не потянул, сдал ее в субаренду какой-то семейной паре, а снял комнату у американца и переселился в среду носителей английского языка, в надежде в этой самой среде повысить его уровень.

— Зачем же наступать на те же самые грабли, что и многие другие русские студенты до тебя?! — продолжал я учить Витю.

— Да язык я выучить хочу! Потому и поселился к американцам! Хотя знаешь, ты наверное прав, что-то не то с этими американцами. Один из них член американской сборной по прыжкам в воду, а питается исключительно гамбургерами, и колой, сволочь, запивает! Я ему говорю, что с такой едой он спортивных вершин не достигнет, а он в ответ только ржет, и злой дух после своих бутербродов с кетчупом отрыгивает громко. Да еще и спрашивает, почему я не смеюсь!

А не смеялся Витя действительно никогда. Только иногда как-то криво улыбался.

— А ты ему что?

— У нас, говорю, в Сибири, мороз зимой минус шестьдесят бывает. Откроешь рот лишний раз, зубы раскрошатся! Так что тут не до смеха.

— Ну и что америкос, перестал гамбургеры есть?

— Нет, козел, не перестал, ест, аж за ушами трещит! Еще пиццей иногда балуется. Хотя, когда меня видит, ржет уже явно поменьше.

— Ну понятно, представляет себе при твоем виде мороз в шестьдесят градусов.

— Наверное!

— Вас же там трое живет, а кто второй твой сожитель?

— Да тоже студент. На юридическом учится. Скользкий тип! Это он жилье снимает, а мы с чемпионом у него на правах субаренды.

— Хм! Юрист, говоришь! Чувствую, намучаешься ты с ним, когда сбежать наконец-то от этих олухов решишь.

— Та!- махнул рукой Витя. — Это пускай он боится! Сам сдыхлик сдыхликом, а гонору, как у президента!

— Они все такие! Им уже в школах внушают, что американцы лучше всех других народов, которые они просто обязаны перековать в свою янковскую веру.

— Ну поглядим еще, кто кого перекует! Я уже взялся за этих двоих, так просто они не отделаются!

Продолжение этого разговора состоялось недели через две. Вити хватило ненадолго! Конфликт разгорелся на почве того, кто сколько должен платить за свет.

— Представляешь какой подлец этот будущий адвокат?! Ты ему палец в рот затолкнешь, так он и руку тут же по локоть оттяпает! — сетовал Витя.

— Я же тебе говорил, что ты с ними не уживешься. Гаденький народец!

— Представляешь, в моей комнате одна розетка, и так как мне ее не хватает, я пришел к этому будущему юристу, чтоб он сдох, и сообщил, что мне нужен тройник, чтобы можно было хотя бы три вилки воткнуть, и так как он основной арендатор, то не мешало бы, чтобы он об этом тройнике и позаботился.

— Ты че, сам тройник не мог купить?

— Мог, однако, дело принципа! Ты же зовешь свою Бренду, хозяйку, чтобы она тебе лампочку заменила?!

— Так у меня такой пункт в договоре записан! Она сама мне его подсунула, пускай и меняет лампочки!

— Ну и у меня тоже пункт! Короче, купил он тройник. Приносит, улыбается, я тоже уже обрадовался. Давай, говорю ему, сюда тройничек. А он раз его, и в гостиной вставил, прямо на моих глазах, представляешь, хам какой?

— Охотно верю! Ну, и чем он аргументировал свое вероломство?

— Не мешай, расскажу! Говорит, что я должен свои электроприборы тут, при всех втыкать, а то в своей комнате я буду к тройнику не пойми что мол подключать, и тратить много электроэнергии, без контроля с их стороны, а платим мы за электричество поровну.

— Ха-ха-ха-ха! — громко рассмеялся я, хватаясь за печенки. — Ну, рассмешил! Ну и что ты сделал?

— Да ничего особо оригинального, как только он с победоносным видом вышел из гостиной, я забрал тройник себе.

— Ой-ой-ой! Уморил! Ну, просто уморил! — еще больше распалялся я. — И чем все закончилось?

— Этот тоже улыбаться перестал, особенно когда на свой вопрос, куда делся тройник, получил от меня ответ, чтобы не занимался ерундой, и что я его забрал себе.

— Это было три дня назад. — продолжал Витя. — Думал, значит, что бы такое предпринять. А сегодня предъявил мне счет в три доллара за тройник, чек еще собака, приложил, аккуратный значит. А также сказал, что за свет я должен теперь буду платить больше, так как они не знают, сколько же электроэнергии я буду точно выжигать. Представляешь себе такое?

— Очень хорошо представляю! Не буду даже напоминать, что я тебя предупреждал! Ну, и чем закончилось?

— Я пошел в свою комнату, достал из розетки чертов тройник, и кинул ему в наглую морду! Потом сообщил, что с такими идиотами как они, делить кров не намерен! И послал куда подальше!

— Драться с тобой, как я понимаю, они не стали?

— Не, хотя хотелось конечно их наглые откормленные гамбургерами морды-то почистить! Однако юрист начал о контракте лепетать, что по договору я обязан найти кого-нибудь на свое место. До конца месяца осталось еще две недели, постараюсь кого-нибудь найти. А к тебе можно переехать? Саша еще никого вместо себя не нашел?

— Разумеется можно! Мог бы и не спрашивать. Ты Сане позвони и договорись, он тоже будет рад, что не нужно будет за две квартиры платить.

На этом и порешили. Через неделю Витя ко мне переехал, а еще через пару дней он нашел в местной газете объявлений кандидата на субаренду к студенту-юристу.

Им оказался юный гениальный двадцатишестилетний замдекана одного из факультетов белорусского университета народного хозяйства, который прибыл в наш университет на полгода по программе для аспирантов Фулбрайт, подбирать материалы для своей докторской диссертации. Невзрачный, невысокого роста, на голове ежик с светлым чубчиком и огромными залысинами, проросшими далеко за макушку. Из-под очков лукавый ленинский взгляд серых прищуренных глаз. Судя по хорошо сидящему костюму из тонкой шерсти, неизменному галстуку, портфелю, золотой оправе очков и приятному запаху дорогого мужского одеколона, парень внимательно следил за своей внешностью, и уделял ей ключевое внимание. Звали его Кирилл.

Как только Витя с ним связался по телефону, то вместо того, чтобы сразу взять быка за рога, совершил роковую ошибку, решил проявить гостеприимство, и привезти Кирилла из гостиницы с вещами к нам домой. Мы быстро нашли контакт, разговорились и раззнакомились.

И только потом Витя отвел Кирилла в дом к американцам, показал свою бывшую комнату и удобства. Цена устроила, когда непреклонный Витя сообщил, что торг неуместен. Он вообще по жизни был строгим парнем. Я тоже пошел из любопытства.

— Вот, нашел я вам подходящего сожителя. Теперь он с вами мучиться будет! — представил Витя Кирилла американцам.

Американец рассказал о своих дурацких правилах общежития, которые Кирилл как будто пропустил мимо ушей, и еще раз провел нас всех по дому.

— Ну что, вам все подходит? — спросил американец Кирилла, после осмотра квартиры.

— Да, меня все устраивает! — подтвердил Кирилл.

— Хорошо, тогда давайте подпишем договор? — предложил будущий юрист, тут же протягивая Кириллу какие-то бумажки.

— Договор? Ах, да, конечно подпишем. Но позже!

— Почему позже? Вас же все как будто устроило? — тут же напрягся американец, улыбка сбежала с его лица. По всей видимости, русские у него уже сидели в печенках, и он жалел, что связался с этой парадоксальной, по мнению американцев, нацией.

— Ну как же? Вы меня удивляете! Вы же будущий юрист, как я слышал? Договор сначала нужно подробно изучить!

— Так он же на одной странице, это очень простой договор?

— Вы знаете, я так не привык, я плачу деньги, и должен все очень подробно изучить.

— Хм, ну ладно! А сколько вам нужно времени на его изучение?

— Да буквально день-два.

— Ну хорошо, постарайтесь побыстрее! — подвел итог недовольный американец, и удалился.

После этого мы пошли за бутылкой вина, праздновать у нас с Витей новоселье Кирилла. Витя как всегда не пил, а мы с Кириллом раздавили литр калифорнийского шмурдячка, за знакомство и новоселье.

Под конец мы все пришли в благодушное настроение, когда Кирилл неожиданно выступил со своим заманчивым предложением.

— Мужики! А может, давайте я лучше к вам в гостиную перееду, чем к этим американцам? Ведь вам тоже всего полгода учиться осталось. Денег сэкономим, ведь если на троих поделить, то платить-то меньше?

— И ты согласен платить треть суммы аренды и жить у нас в проходной гостиной?

— Конечно, полгода можно и потерпеть. Зато денег меньше платить!

— Ну, ок! Я не против! — ответил я. — А вот как Витя, не знаю?

— А я против! — недовольно заявил сибиряк. — У меня с этим юристом недоделанным контракт. Я ему обязан найти жителя в свою комнату. Вот я тебя и нашел! Так что, будь добр!

— Да это чепуха! Берусь все уладить! — начал заверять хитрый белоруски замдекана. — Так что, если улажу, пустите меня к себе? Зачем мне эти американцы!

— Ну, если американец от меня отцепиться, тогда ладно, будем рады. Да и денег действительно сэкономим. Домой все-таки скоро. Хотя я все-таки сомневаюсь, как это тебе удастся этого буквоеда урезонить?! Только смотри, меня не подставь! — резюмировал Витя.

На этом и разошлись. Кирилл пошел урезонивать американца, а мы принялись за учебу. Всю ночь предстояло делать задание, по которому подходил на следующий день дедлайн. Большую часть вещей Кирилл оставил уже у нас, взял с собой только маленькую сумку, и обещал за пару дней все решить.

И действительно, не прошло и трех дней, а Кирилл переехал к нам в гостиную окончательно.

— И как тебе это удалось? — с сомнением вопрошал Витя.

— Да не очень-то сложно было. Он ко мне все со своим договором приставал, чего мол, не подписываю. А я ему, то да се, слабоват, мол, договорчик-то!

— Представляю его видос?! — снова хохотал я. — Ну и что же дальше?

— Ну, начали мы с ним договор по пунктам разбирать. В первый день он пару пунктов переделал, а на второй снова пристал как с ножом к горлу, подписывай мол, и все тут. А я ему снова говорю, что спешить, мол, не следует. Нужно еще договорец посмотреть-полистать.

— Не нравится мне все это! — бормотал Витя, как всегда совсем не улыбаясь. — Уже вижу, что подведешь ты меня под монастырь!

— Да нет, все путем! — продолжал Кирилл. — Ну, снова переделал он договор, и опять как с ножом к горлу, подписывай, мол, и все тут! Только уже сильно злится. Ножками топает, и слюной брызгает. Хорошо, что я в очках, а то и в глаз так попасть мог.

— Хм! Еще бы ему не злиться! — бурчал Витя.

— Да не мешай! Ну, я ему, в общем, и говорю, что это очень подозрительно, что он на меня начал так давить, и пытается заставить подписать сырой договор. И предположил, уж не мошенник ли он?

— Ха, ха, ха! — громко смеялся я, а Витя только губы кривил яростно.

— Будущий юрист аж дар речи на несколько минут потерял! Я этим воспользовался, и решил добить его окончательно. Тут я и сделал контрольный выстрел! Говорю, что раз его честность вызывает такие серьезные сомнения, то я у него и жить не желаю. Если так все начинается, то чего же от него в будущем ждать.

— Ну, так я и знал! — заорал Витя. — И что же он?

— Да ничего, я собрался, и ушел. А он что-то бормотал себе под нос о субаренде, об обмане, и о том, что я должен найти жильца на свое место.

— Ну и правильно бормотал! Со мной-то у него договор подписан, а там черным по белому, что жильца нужно искать, или платить. Говорил же, что ты меня подставишь!

— Да успокойся, найду я ему жильца! Чего ты беспокоишься?

— Я не беспокоюсь. Просто я ему все по договору так хорошо устроил, а тут по твоей вине ни в чем неповинного непуганого идиота послать придется. И где ты ему жильцов возьмешь?

— У меня есть кое-кто на примете. Сегодня все и улажу!

— Очень надеюсь! Мне неохота по твоей вине проблемы решать.

Кирилл ушел решать вопрос, а мы пошли на учебу. Витя к учебе вообще относился не очень серьезно. Так как за один год учебы, на который он прибыл, Вите диплома никто давать не собирался, предметы он выбирал сам, и ходил когда хотел, так как оценка его мало интересовала.

Американцы, как профессора, так и студенты, были в шоке! Витя вполне мог прийти посреди лекции в своем спортивном костюме фирмы «Адидас», и на очень удивленный взгляд профессора абсолютно спокойно заявить:

— Я свободный слушатель, поэтому оценка меня не интересует. Так что спокойно продолжайте лекцию. Я тут послушаю немного.

Ошалевший от такой наглости профессор на время терял дар речи, а потом ему ничего не оставалось делать, как продолжать учить нас уму разуму. Если Вите лекция не нравилась, он так же, молча, мог выйти из аудитории, по-джентльменски, не прощаясь.

Вечером пришел Кирилл. Он явно был всем доволен, и полностью удовлетворен.

— Ну что, нашел сожителей американцам? — сразу спросил его я.

— Да как тебе сказать, будущий юрист оказался каким-то нервным. — загадочно ответил Кирилл.

— Как это понимать? — грозно вопрошал Виктор, молнией выскочив из своей комнаты.

— Да успокойся, все нормально. Я его отшил! Тут к нам на факультет, к которому я приставлен, прибыли три иракца, так я и решил их на твое место определить.

— Что, всех троих в одну комнату? — спрашивал я, а Витя пыхтел, как раскаленный паровоз, у меня за спиной.

— Ну да, они тоже хотели сэкономить!

— И как прошли смотрины?

— Мы пришли, я начал показывать квартиру, а тут и юрист подоспел. Как узнал, что это иракцы, так снова дар речи потерял. Я вообще боялся, чтобы его удар не хватил!

— А ты когда иракцев к нему вел, не учитывал, что чуть больше года тому назад, у них война с Ираком закончилась?

— Да какая разница?! Я же их не воевать с ним привел?

— Ну да, в определенной логике тебе конечно, не откажешь! Ну и чем закончилось?

— Будущий юрист от иракцев отказался наотрез.

— А тебе этого только и надо было?

— Я не стану возражать! Тогда я ему сказал, что сначала он договор составил каверзный, а теперь ему еще и жильцы мои не нравятся. Пускай тогда ищет себе сожителей сам! Ну и ушел обиженный, к вам.

Витя ничего не ответил, только молча пошел в свою комнату.

— Чего это он? — поинтересовался Кирилл. — Все же вроде уладилось, как я обещал?

— Да ничего, все нормально, пройдет! — ответил я.

Прошла где-то неделя, и Витя позвал меня в свою комнату.

— Читай! — показал он на монитор своего компьютера.

— Да, что же это такое интересное? — склонился я над экраном.

Оказалось, что будущий юрист потратил прошедшую неделю не зря. Пошевелил, так сказать, серым веществом головного мозга. Это было письмо на нескольких страницах, подкрепленное соответствующими юридическими судебными прецедентами, в котором он обвинял Витю в нечистоплотности и мошенничестве. Уверен, что американец был собой горд! Не зря платил он, или его родители, огромные деньги за учебу на юридическом факультете. Жалоба была составлена по всем правилам и канонам американской юриспруденции.

Однако несколько портил всю эту замечательную картину американского крючкотворства только Витин чисто русский по сути ответ внизу письма, правда состоящий из двух все-таки английских слов.

— Don’t Fart! (Не перди! (англ.) — прим. авт.)

Больше американец ничего Вите не писал! В суд также не подал. Побоялся. Однако у сибиряка осадок все-таки остался. Кирилла после этого случая он несколько недолюбливал. У них периодически возникали перепалки, хотя и несерьезные. Я списывал это на сильный диссонанс характеров. Хотя в общем, с Кириллом мы уживались вполне нормально. Да и виделись, в общем-то, редко, семестр с пятью предметами выдался крайне напряженный. Гуд лютовал, хотя и было крайне интересно и познавательно. В общем, я хорошо справлялся с его предметом, однако это отнимало уйму времени.

Сибиряк

Последний семестр бежал свои чередом, мы учились, общались, собирались на пикники, дни рождения и праздники. Вскоре Витя купил автомобиль, ведь «Мазда» досталась Сане. Без машины в Америке как без рук, поэтому Витя и решился.

Машину покупали снова как кота в мешке, на аукционе. Проехаться нельзя, можно только снаружи посмотреть, и салон пощупать. Под низ тоже не заглянешь. Однако Витя покупкой остался доволен. Он оторвал себе десятилетний турбированный спортивный «Субару», всего за полторы тысячи долларов.

— Только литые диски на нем восемьсот долларов стоят! — приговаривал довольный сибиряк, потирая ладони.

А когда в багажнике обнаружились еще четыре колеса, обрадовался безмерно. Теперь мы были на колесах. И понеслось! Витя не вылезал из автомобиля практически две недели — заправлял его дешевым американским бензином, и мотался по дорогам с утра и до поздней ночи, иногда вселяя в местное население просто животный ужас. Он обожал делать «полицейские развороты» практически посреди городской улицы, как это и положено, смачно, со свистом тормозов и запахом пригоревшей резины. Такие развороты можно увидеть практически в каждом втором шедевре Голливуда, а вот для обывателя американской глубинки среднего запада такое зрелище является большой диковинкой. Поэтому публика наблюдала Витины фокусы просто с открытыми ртами. Также он обожал разгоняться, а затем резко тормозить в тупике, перед самой стеной или клумбой, при этом причмокивая и восхваляя своего железного коня:

— Классная тачка!

А потом он нашел недостроенную парковку за одним из корпусов университета. Она была огромная и абсолютно пустая, еще не заасфальтированная, покрытая мелким трамбованным щебнем. Витя выезжал на эту парковку, и часами наматывал на ней круги. Через некоторое время, были видны лишь огромные столбы пыли, и только по звуку мощного турбированного мотора было понятно, что внутри этого столба на пределе возможностей юлой крутится автомобиль с безумным пилотом внутри. Когда Вите надоедало крутиться внутри столба, он выезжал на одну из городских площадей и демонстрировал свои мастерские навыки вождения местной, потерявшей дар речи от неожиданности, абсолютно осоловевшей, публике.

— Ты и в Якутске так круги наматывал? — спросил я его однажды.

— Конечно! Правда не в городе. У мня дома спортивная праворульная «Мазда». Выедешь на ней на Лену (такая река в Сибири — прим. авт.) зимой, ну и давай круги наматывать по льду, крутишься, страшно, а затормозить не можешь! Есть еще риск в промоину попасть. Какой бы ни был мороз, река большая, все равно есть опасность под лед нырнуть.

— Это даже при шестидесятиградусном морозе? Как вы там вообще выживаете, еще и на машинах ездите?

— Да, очень непросто зимой. Я же говорил, минус сорок, это уже оттепель! Несмотря на то, что климат сухой, однако такой мороз очень тяжело переносить психологически. Недаром у нас такой высокий уровень преступности. Все выхлопные газы от автомобилей зимой не улетучиваются, а садятся на город плотной пеленой, и ты живешь в страшной стуже, да еще и в тумане, ожидая тепла и короткого лета. А если нет места в отапливаемом гараже, то автомобили зимой вообще не глушат, а если заглохнет, беда, потом только краном грузить можно, смазка замерзнет, колеса проворачиваться перестанут. Нужно везти в теплый гараж, чтобы оттаял. А еще, у нас на стекла автомобиля сверху клеят на зиму еще одно стекло, чтобы не так замерзали, и было теплее. Но после зимы автомобиль лучше сразу продать, таких низких температур никакие резиновые и пластиковые детали не выдержат!

— Да, и как это вы там живете?

— Да вот так!

Витя был действительно очень жестким парнем, под стать климату своей северной родины. Как-то мы стояли перед автоматической мойкой, а таких моек в США большинство, и ждали, чтобы помыть машину, так как она была занята. Неожиданно подъехал автомобиль, набитый наглыми неграми, и встал в аккурат перед нами, двумя белыми отбросами, по их черному мнению, в «Субару».

Ни слова не говоря, Витя вышел из автомобиля, и пошел ругаться. Менее чем через минуту наглецы извинились и быстро уехали.

— Что ты им сказал? — полюбопытствовал я.

— Да ничего особенного. Подошел, и говорю, что здесь очередь, и им не мешало бы стать за нами.

— А они что?

— Сразу спрашивают, откуда я такой взялся.

— Ну и ты им конечно сообщил, что из Сибири?

— Ну да, тогда они извинились, сказали что я русская мафия, а они негритянская, пожали руку, и уехали.

Когда я рассказывал эту историю американцам, то они просто ужасались, и говорили, что Витя поступил очень опрометчиво. В машине негров вполне могло быть оружие, и они могли выстрелить через стекло, или просто драку устроить. Белым лучше в таких ситуациях помалкивать, и не мешать неграм беспределить.

Они, дурачки, не понимали, что Витя совсем из другого теста, он об этих рисках даже задумываться не подумал. Ведь он отстоит свое место на мойке любой ценой, все эти угрозы ничто, по сравнению с непременным торжеством справедливости.

Ситуация практически повторилась поздней весной, когда мы были на финальной конференции организаторов нашего обучения в Вашингтоне. Было дождливо, мы с Витей бродили по центру города до поздней ночи, пока вокруг не остались одни негры. Однако Витя продолжал с уверенным видом выхаживать по улице в своем спортивном костюме, не обращая внимания на условности и полное отсутствие белого населения на улицах.

Неожиданно у него развязался шнурок на кроссовке, и Витя присел его завязать. Тут какой-то черный искатель приключений решил их таки найти с помощью Вити. Он проходил мимо, и как бы случайно зацепил на свою беду Витю зонтом, который болтался у него на руке.

— Какого черта? — громко и зло спросил Витя, вставая. Он как раз успел справиться с незамысловатым узлом шнурка на кроссовке.

— Что ты сказал? — возбудился негр, который только и ждал такого развития событий. А напрасно!

— Какого черта, ты отлично меня слышал! — сталь прозвенела в ответе, в то время, как негр подошел к Вите вплотную, и смотрел глаза в глаза, прямо как боксер перед боем.

Мне было очевидно, что бить негра будут, несмотря на то, что кругом нет ни одного белого человека. Было понятно, что Витя сейчас оттолкнет от себя негра, и попытается зарядить ему ногой в челюсть, так как он занимался кик-боксингом. Негр, видимо, также оказался не совсем простаком, и все понял. Его лицо просто как-то побледнело и осунулось страхом прямо на глазах, за какую-то долю секунды.

— Стой! — крикнул он, отстраняясь от Вити дрожащими, протянутыми вперед руками. — Ты откуда?

— Сибирь! Россия! — гордо прозвучал знакомый ответ.

— Ты все неправильно понял! Мы хорошие люди! У нас нет никаких проблем! — и кинулся унизительно и бурно жать Витины руки.

А сибиряк молча и презрительно глядел на весь этот цирк и удивлялся, почему белые американцы испытывают такой, просто животный страх, перед этими обычными уличными черными хулиганами.

— И чего они их боятся? — спрашивал он меня позже. — Просто удивительно, как это он сразу потек.

— Ну, ты их в рабстве не держал, и у тебя-то с ними действительно никаких счетов и кровной вражды. А как только ты им рассказываешь, что прибыл из Сибири, то жертвы американского кинематографа моментально падают просто в обморок, представляя, как с ними расправляется и прижизненно расчленяет их черные тела, самая жестокая в мире русская мафия.

— Может быть, ты и прав.

Витя очень гордился, и весьма справедливо, своим российским происхождением. И не зря. Американцы морально и в подметки не годились простому сибирскому парню. Хотя, нужно признаться и быть объективным, что он нашел-таки друзей и среди американцев. Это были дальнобойщики, такие же жесткие ребята, как он сам. Они приглашали сибиряка в свои бары, таскали к себе домой, где они совместно тренировались стрелять по бутылкам из разного вида вооружений, включая автоматическое. Весело проводили время!

Однажды, пока я усиленно учился, едва сводя концы с концами, Витя поехал на своем новом автомобиле отдохнуть в Майами, а я ему искренне завидовал. Когда вернулся, то поведал о самом высоком штрафе, который кто-либо из нашей русской диаспоры в Блумингтоне когда-либо получал, за всю ее историю.

— Ехал я не по хайвэю, решил добираться проселочными пейзажными дорогами. — начал свой рассказ Витя. — Дорога была красивая, пустынная, абсолютно прямая. Вот я и решил поддать газку.

— Представляю! — воскликнул я. — Небось уложил-таки стрелку спидометра?

— Уложил, не уложил, не так важно! — усмехнулся своей кривой, ни капли не веселой улыбочкой Витя. — Однако тут из засады, совершенно неожиданно, вылетел за мной полицейский, и давай свою цветомузыку демонстрировать.

— Бля, подумал я, все-таки попался! — продолжал Витя. — Ну, остановился, положил руки на руль, не выхожу, жду пока подойдет. Все как ты учил! А он сзади стоит, ничего не предпринимает. Черный, как сволочь. Негр, одним словом! Гляжу дальше в зеркало, и вижу, что-то не то происходит.

— И что же такое происходит? Неужели американский полицейский инструкцию нарушил? Не верю!

— Вряд ли. Просто какая-то другая инструкция у него в голове перещелкнулась. Он опустил стеклышко, открыл свою дверь, и выставил в открытое окошко пукалку.

— Выйти из машины! — командует.

— Ну, я выхожу, иду к нему, лезу в карман за правами.

— Стой! — кричит он мне, и взводит курок своего револьвера. — Вынуть руку из кармана!

— А ты как всегда, небось, в своем фирменном спортивном костюме и сандалиях на босу ногу? — уточнил я.

— А в чем я еще по-твоему должен быть? Не мешай рассказывать! — слегка возмутился недовольный Витя.

— Да ты пистолет-то убери! Я права хочу достать! — продолжил Витя рассказ.

— Ну, негр поуспокоился, когда я действительно вынул картонку, убрал пушку, потом долго изучал мои российские права. И вдруг спросил:

— Ты откуда?

— Сибирь! Россия!

— Было заметно, что парень наклал в штаны. Из-под шляпы пот катился, однако в форме был он, и в принципе держался не плохо.

— Ты знаешь с какой скоростью ехал?

— Нет, не обратил как-то внимания. — отморозился Витя.

— Ты ехал со скоростью сто сорок миль в час, и это при ограничении в восемьдесят.

— Не может быть! Неужели так быстро? У нас в России ограничений на дороге нет! — решил усилить впечатление Витя, и это ему удалось.

— Ты здесь не в России! — зло отрезал негр полицейский. — Я обязан выписать штраф.

— Тебе очень повезло. — прокомментировал я. — За такое серьезное превышение вполне мог повязать, и ты куковал бы в оранжевой жилетке.

— Да ну, за что это? Да, превысил немного, и что? — недоумевал Витя. — Так когда я посмотрел на штраф, то глазам своим не поверил!

— Это что? —спросил Витя полицейского.

— Как что, штраф! — ответил тот.

— Сколько? — решил уточнить нарушитель.

— Ты что, слепой? Триста восемьдесят долларов. — поведал довольный произведенным впечатлением коп.

— И это за какое-то несчастное превышение скорости? — удивился Витя, и не дожидаясь ответа полицейского повернулся и пошел к машине, одновременно разрывая бланк штрафа на мелкие кусочки и выкидывая через плечо на дорогу.

От такого хамства полицейский видимо дар речи ненадолго потерял. И только когда Витя уже практически подошел к автомобилю, то услышал сзади удивленно-злобную реплику.

— Тебя посадят!

На это он только махнул, не оборачиваясь, рукой, сел в машину, и утопил газ в пол. Он был очень зол на необоснованно высокий штраф, который в любом случае ни оспаривать, ни платить не собирался.

Однако при действующей в Америке системе официального взяточничества, вопрос оказалось решить вполне возможно. Недели через две после возвращения Вити из Майами домой, к нам пришло письмо. Некая юридическая фирма предлагала аннулировать Витин штраф в триста восемьдесят долларов, всего за пятьдесят. Как они собирались это сделать, осталось для нас навсегда загадкой, потому что услугой мы не воспользовались. Ведь пятьдесят долларов тоже деньги!

Однако сверхскоростные режимы и верчение волчком на щебне не прошли совсем даром для Витиной машины. Через пару месяцев застучали клапана. Автомобиль пришлось срочно продавать. Однако необходимо было прекратить стук, хотя бы на какое-то время.

— Вот бы сало было?! В мелконарезанном виде очень помогает от стука в двигателе, хотя и ненадолго! — советовал Гоша. — Однако если вы готовы чуть-чуть раскошелиться, то в магазине продаются для таких целей специальные жидкости, действуют практически как сало.

Мы вообще и масло меняли, и ремонтировали автомобили не только себе, но и друзьям, сами, прямо возле дома. Удивляюсь, как это Бренда на нас не стукнула, куда следует, за большие масляные пятна на щебенке перед домом. Наверное, просто не могла поверить, что люди сами могут менять масло и чинить автомобили. Ведь американцы даже представить себе не могут, что такое может быть. Максимум на что их хватает, это масла долить, когда щуп сухой.

Вот и мы долили в этот раз! Только не масло, а очень вязкую жидкость зелено-голубого цвета прямо в масло.

— Ты уверен, что она после этого поедет? — спрашивал я Витю. — Очень какого-то подозрительного цвета эта жидкость.

— Рискнем! Ведь продавать-то как-то нужно?! — отвечал Витя, уверенно переливая бутылку в масляную горловину.

Американский химпром оказался на высоте. Двигатель стучать перестал, и машина была удачно продана некому счастливцу за две с половиной тысячи долларов. Таким образом, Витя заработал на автомобиле, который успел изрядно поистязать тысячу долларов. Парень, американец, который купил Витин спортивный «Субару» даже не торговался, и не возил проверять автомобиль в профессиональный сервис. Он сразу просто загорелся покупкой, и уже мечтал, как будет быстро носиться по трассам на красивом автомобиле.

Следующий автомобиль, который купил Витя на том же аукционе, был красивый белый митсубиси «Галант». Этот автомобиль был поспокойнее, хотя при этом и просторнее. Все-таки американский автомобильный аукцион, где ты не можешь как следует осмотреть и проехаться на автомобиле, это чистая лотерея. После этого чертового «Галанта» я умею менять пыльники и ШРУСы (шарнир равных угловых скоростей – деталь ходовой части автомобиля — прим. авт.) при помощи кирпича.

По всей видимости, на автомобиле до нас ездили негры. Не только потому что они почему-то свято относятся ко всему белому, а автомобиль был белого цвета. За водительским козырьком мы нашли музыкальный диск с удивительным подвидом рэпом, о существовании которого я до тех пор не имел ни малейшего представления. В этой музыке звучала вся неоднозначность души американского негра. Да и сам диск был черный, как смоль. По этим признакам мы и сделали такое предположение.

Окончание здесь.