Пригибая мыслящий тростник. Очерк международных отношений. Ч. 25. Эксклюзив

Роман Сергея Войтовича

Предыдущая часть здесь.

Начало пути

Утром встали около девяти, позавтракали, и начали собираться. Часть ребят распрощались с нами и поехали на своих верных железных шумных конях охотиться, остальные должны были довезти нас до снега. Однако перед тем как отправиться дальше, приняли предложение хозяев лагеря пострелять из винтовок различных типов по пустым консервным банкам, во множестве разбросанным на месте стоянки. Ребята выглядели чистоплотными, религиозными, и ничего на стоянке не разбрасывали. Весь гармидор им видимо достался в наследство от рабочих, основавших эту самую стоянку.

Я хоть и стрелял с непривычки медленно, однако поразил все цели. Саша же был менее успешным стрелком. После он признался, что держал в руках огнестрельное оружие в первый раз в жизни. Поэтому результат его стрельбы и не был сюрпризом. Настоящий эколог! Смелый, отважный, решительный, бескомпромиссный, при этом оружие не поощряет.

До снега ехали от стоянки где-то полчаса. Продвигались медленно, на трех квадроциклах сидело по два человека, и часто приходилось останавливаться, чтобы выдернуть из грязи очередную машину. По дороге встретили неудачницу на пикапе. Она ехала забрать группу туристов, и засела даже на своей мощной и тяжелой машине с полным приводом и большими колесами, идеальной именно для таких дорожных условий. Растерянная девушка никому не могла дозвониться — мобильный не работал, и отчаянно-безуспешно пыталась откопать огромный трак. Так что мы оказались для нее просто избавлением. Сходу вытолкнуть машину не удалось, даже прицепив к ней пять квадроциклов. Никак не поддавалась! Была слишком тяжелая. Тогда, чтобы мы окончательно не выбились из графика похода, ребята решили сначала отвезти нас, а потом вернуться в лагерь за своими остальными соратниками, и сдвинуть-таки чертов неподъемный трак.

Уже перед самым снегом, встретили и группу, которую ждала девушка. И мы тут же обрадовали уставших туристов перспективой ближайший час откапывать свое средство передвижения. Так что когда через какой-то километр ехать наконец-то стало совершенно невозможно, мы выгрузились со спокойной совестью — все вместе они точно вызволят девушку с пикапом, и совсем уже выбившаяся из сил группа отправится-таки в кузове домой.

Мы выжали максимум из колесных средств передвижения, тепло обнялись на прощанье с нашими спасителями, и начали готовиться к самостоятельному продолжению пути. А ребята развернулись, махнули нам рукой в последний раз, и были таковы. Поехали к застрявшему пикапу.

С этого момента практически и начался наш непрерывный длительный пеший этап экспедиции. Начался он обыденно. В этот день погода стояла отличная, так что каких-либо трудностей, кроме пешего перехода по пересеченной местности с пятидесятикилограммовым грузом за спиной не предвиделось. Сразу же пригодились снегоступы и саночки. Первый день мы по снегу шли днем, температура воздуха выше плюс двадцати градусов. Конечно, было весело на привалах обтираться снегом, и тут же греться и сохнуть под яркими лучами обжигающего светила. Однако солнце топило не только нас, но и снег. И он был настолько рыхлым, что ты моментально проваливался в него чуть ли не по пояс. Идти так было просто невозможно! Только снегоступы могли удержать на поверхности. Нога хоть и проваливалась, но лишь на несколько сантиметров. Солнце было очень ярким, да еще и от снега отражалось нещадно. И если бы Саша не купил мощный солнцезащитный крем, которым мы тщательно многослойно и заблаговременно мазались, то наши носы, лбы и открытые части рук очень скоро превратились бы в обгоревшие полена. Единственное, что я забыл намазать кремом, были кисти, наружная часть которых за первый день совершенно незаметно обгорела до такой степени, что на следующий день я просто ужаснулся не просто волдырями, а открытыми ранами на внешней поверхности рук, постоянно находящихся на открытом солнце в то время, как я перебирал трекинговыми палками. С этими ранами я так до конца похода и промучился.

Оранжевые саночки также применили незамедлительно. Переложили в них часть груза из рюкзаков и закрепили его, а также привязали к себе саночки довольно длинными веревками, и стартовали по направлению к подножию Мак-Кинли.

Путь наш лежал через холмистую местность, поэтому постоянно необходимо было то подниматься на невысокие снежные вершины, таща за собой саночки, то снова паковать все в рюкзак, а саночки привязывать сверху, и спускаться в долины, где снег уже успел сойти.

По снегу, с грузом, распределенным между рюкзаком и саночками, было идти значительно легче, чем по долинам, переваливая всю нагрузку исключительно на плечи.

В таких сложных, особенно для новичков, походах, жадность плохой советчик. Незначительная экономия часто вылезает боком. Я решил сэкономить на рюкзаке, который выбирал на интернет сайте. И купил, в отличие от Саши, который подошел к выбору более ответственно, более-менее дешевый, за сто долларов. Красивый рюкзак, вроде бы как швейцарского производства, судя по описанию на сайте, должен был служить долгие годы верой и правдой. Но на поверку, уже в первый день разлетелась вдребезги пряжка на лямке, когда я пытался закинуть рюкзак за спину, и вместо нее пришлось завязать узел. Когда через пару дней аналогичный узел появился и на второй лямке, то к большому черному синяку на левом плече, добавился аналогичный на правом, и пытка одевания рюкзака удвоилась — но когда рюкзак уже на плечах и ты некоторое время идешь, боль в плечах отходит на второй план.

К пытке узлами на плечах, в этот же день неожиданно прибавилась еще одна неприятность. Я даже не почувствовал, но что-то укусило меня за уже обожженную солнцем кисть левой руки. В результате вся рука разбухла колодой до самого предплечья. И только две черные маленькие точки в месте укуса, говорили о том, что кто-то меня таки цапнул. Я все гадал, змея это была, или паук? Но это так и осталось тайной. Видимо это произошло где-то в долине, когда я отдыхал на привале, упершись руками в камни сзади. Гематома сошла только через неделю.

Переходы по долинам были связаны еще с одной трудностью. Ведь снег на вершинах, неизменно превращается в воду в низинах. Первую мелкую, едва по колено, но бурную и довольно широкую реку мы встретили уже через два часа похода. Я даже подумать не мог, что вода может быть такой холодной! Ноги превращаются в ледышки уже через пару секунд и просто отказываются перемещаться. А при этом в руках, потому, что рюкзаки мы переносили погрузив в саночки вдвоем, для уменьшения риска намокания, необходимо тащить груз.

Особенно тяжело далась первая речка! Я громко пыхтел, как чайник, и изрыгал пятиэтажные ругательства. Саша при этом только злорадно смеялся, и предрекал еще много таких рек! И действительно, когда мы к вечеру пересекали уже шестую реку, я совершенно не пыхтел и не ругался. Что не радовало, так это то, что форсирование рек сильно тормозило наше продвижение. Ведь необходимо пластиковые теплые ботинки переодеть в мокрые кроссовки, которые с каждой следующей рекой все меньше желают налезать на наши несчастные избитые дорогой ноги, а после пересечения водной преграды, необходимо вытереть и растереть окоченевшие щиколотки, а затем повторить процедуру в обратном порядке.

К концу дня устали, как собаки! Едва хватило сил, по крайней мере, у меня, чтобы помочь расставить палатку. Саша приготовил скудный, хотя и сытный ужин. Ушла первая пачка «мивины». Тогда она казалась самой вкусной едой в мире! А вот после окончания похода я ее вообще перестал есть, и до сих пор, когда вижу, смотрю с определенным неодобрением. А вот чай пью до сих пор! Хотя в походе его также пили каждый день, и не надоел. А в первый день это был для меня самый вкусный чай в мире! Странный парадокс! Видимо с «мивиной» все-таки что-то не так.

Утром едва заставил себя продрать глаза. Тело жестоко ломило с непривычки, душа стонала! Однако быстро взял себя в руки, умылся и позавтракал. Ведь следующая серьезная трапеза предстояла только вечером. Обедать мы договорились во время привалов, не разжигая примуса. Всухомятку — орехи, шоколад, печенье и вода. Воды, слава Богу, вокруг хватало.

Если первый день я еще держался, то уже на второй стало абсолютно очевидно, что я нахожусь просто в ужасной физической форме. Лишние пятнадцать килограмм веса, явившиеся результатом нескольких лет беспрерывного пьянства и обжорства, при отсутствии каких-либо спортивных тренировок, кого хочешь из некогда крепкого юноши превратят в подобие развалины. Да и укус неизвестной твари наверное сказывался.

— Почему я на делал все это время хотя бы зарядку? — задавал я себе этот чисто гипотетический вопрос, с большим трудом переставляя ноги по снегу, и никакого приемлемого оправдания для себя не находил.

Было ужасно трудно! Плечи нещадно ныли, натертые узлами, завязанными вместо пряжек. Но это было не основной проблемой. Создавалось такое впечатление, как будто кто-то в один момент, который наступил на второй день похода, выкачал из меня все жизненные силы до дна. Я просто вынужден был часто останавливаться и делать передышки. Дыхание срывалось, и «измученному нарзаном организму» необходима была передышка. Сердце слегка унималось, дыхание успокаивалось, я собирался с духом, и продолжал двигаться дальше. Хорошо хоть ноги несли практически сами. Вот ногами я могу гордиться! Всю свою жизнь из всех способов передвижения я предпочитал пеший. Мне не составляло никакого труда пройти по своему любимому Киеву 10-15 километров, и делал это я по нескольку раз в неделю. Поэтому на ноги вполне можно было положиться, и хоть они меня пока не подвели.

Эрик взаправду оказался марафонцем. Даже с тяжеленным рюкзаком вышагивал далеко впереди на своих тоненьких жилистых ножках. Опытному жителю гор Сане хоть и потребовалось пару дней, однако вскоре он вошел в привычный для себя режим, и не отставал от Эрика. А вот мне каждый следующий день давался все хуже и хуже. Лишний вес, усиленный тяжестью рюкзака, давил к земле, неразвитое дыхание создавало такое впечатление, что воздух, который я нервно и часто заглатывал в легкие ртом, никакой пользы моему организму не приносит, а только добавляет ватности нижним конечностям, практически все мышцы, испытывающие непривычные для себя нагрузки, ныли какой-то тупой болью.

Я, большой и высокий человек, без видимых проблем со здоровьем, впервые в жизни почувствовал себя слабаком. И ничего не мог с этим поделать! Я злился на себя, ругал слабаком и лентяем, заставлял свое измученное ослабевшее тело подняться и двигаться дальше, а через какой-то километр опять вынужден был останавливаться и в изнеможении садится на землю или снег, и делать короткую передышку. А потом снова ругал себя, напрягал последние силы, вставал, и шел дальше. И этот цикл повторялся за день бесчисленное количество раз.

Герой

Если бы Саша был каким-нибудь религиозным деятелем, то он несомненно прославился бы как мученик, причем самомученик, или вернее, флагеллант. Он бы точно носил на себе тяжелые вериги или хлестал свою спину кнутиком. У Саши просто в крови был расплавлен риск, он не мог жить без опасной цели и трудностей, которые нужно преодолевать. И где-то в подсознании у него сидела мысль, что чем тяжелее эти трудности, тем больше ему воздастся. И в данном случае, если не райской жизнью на том свете, то хоть яркими необычными впечатлениями и адреналином вперемежку с гордостью, за пережитые и смело и бескомпромиссно пройденные испытания. Такой подход обычно не ведает меры, и предполагает жизнь на максимуме физических и моральных возможностей. А так как жизнь обычного человека в среднем размеренна и спокойна, то такому необычному и неспокойному человеку как Саша, такие возможности необходимо постоянно искать — отсюда и парашюты, и парапланы, и горы, и лыжи.

И если ты уже стал на такой путь и сформулировал смысл человеческой жизни для себя, ну заодно и для других, соответствующим образом, то тормозить уже не приходится. Если в небо, то выше всех, если в экспедицию, то по самому сложному маршруту, если на лыжи, то по самой черной из всех черных трасс.

И естественно, что для того, чтобы на таком жизненном пути продержаться достаточно долго и не отправиться раньше времени в мир иной, необходима абсолютная, граничащая с безумием, отвага, которая и является залогом постоянно сопутствующей удачи, а также полная готовность исчерпать сосуд своих физических и умственных сил до самого дна, до последней капельки ради достижения поставленной цели. Среднему обывателю это может показаться отчаянной глупостью, ведь такая странная цель, как бессмысленное парение в небесах или покорение некой вершины вряд ли имеет под собой рациональную основу и не приносит каких-либо материальных плодов, однако я глубоко убежден, что именно такие настырные маньяки как Саша во все времена получали от серой массы, мыслящего тростника гордое звание героя, и заставляли земной шар крутиться несколько быстрее. Ведь вопрос лишь в том, куда направлена эта неугасимая энергетическая струя: на покорение вершин, открытие новых земель, научный поиск или завоевание чужих территорий. Именно они, герои, пинают цепляющуюся изо всех сил за свое животное невежество цивилизацию в прогресс.

Однако это пинание имеет, конечно, и обратную сторону. Ведь человек привык в качестве жизненной меры использовать именно себя, как самое внутренне уважаемое из всех существующих на земле существ. Поэтому горе соратникам, окружающим героя! Если дадут слабину, на пощаду со стороны гордого флагелланта рассчитывать не приходится. При этом своей яркой личностью, и необычностью жизненных установок, герой как магнит притягивает к себе будущих жертв, с которыми ему суждено или победить, или погибнуть. Третьего не дано! Позор поражения вообще не рассматривается как вариант! При этом настоящий герой ради великой цели не задумываясь готов пожертвовать своими соратниками, особенно, если они превращаются в помеху. Достижение конечного результата затмевает и перекрывает все возможные отклонения от выбранного курса, которые могут возникнуть по их вине. А такие отклонения вполне могут возникнуть, ведь соратники, даже хорошо понимая и осознавая величие конечной цели остаются людьми, со своими собственными идеями, слабостями, возможностями, которые могут не вполне резонировать с целями, идеями и возможностями героя.

Когда я пошел с Сашей в экспедицию, зная его сумасшедший темперамент и надеясь все-таки повлиять, когда он решится на какое-нибудь очередное безумие, а это должно было произойти несомненно, мне было безумно интересно, что же в критический момент его душе перевесит, дружеские чувства, или героизм. На кон могло стать самое сокровенное — дружба! Но я вполне готов был рискнуть. Саша был инициатором и лидером экспедиции, с этим никто не спорил, однако просто необходимо было выяснить, насколько он готов рискнуть здоровьем, а может быть и жизнью друзей. А судя из сложности похода, такая ситуация вполне могла возникнуть, а может быть, и не одна.

Я лузер

Однако я никак не ожидал, что начну выпадать из общей канвы уже на второй день. Я любил длительные пешие переходы, много ходил пешком, а в Блумингтоне также ездил и на велосипеде, и никак не думал, что будет так тяжело адаптироваться.

Я чувствовал, что коллеги мной недовольны, и глядят на меня явно осуждающе. Эмоциональный Саша плохо умел скрывать свои чувства, поэтому на его лице легко читалось осуждение. Он явно считал, что я лентяй, выкладываюсь не полностью, и готов погубить его голубую мечту.

Да я и сам в душе ругал себя последними словами, однако поделать с собой ничего не мог. Шел из последних сил, чтобы только не сорвать экспедицию. Уверенно стартуя утром, очень скоро я оказывался далеко позади своих приятелей, благодаря частым остановкам, которые заставляли меня делать чертовы нетренированные сердце, легкие и укус неизвестной твари. Жестокая одышка терзала нещадно.

Самое плохое, что шли мы в разных режимах. Ребята днем останавливались на большой привал пообедать, вернее, перекусить всухомятку. И когда они заканчивали, я, задыхаясь, едва успевал их догнать. Они шли вперед, а я снова оставался наедине с собой.

Саша злился и думал, что бы такое мне в наказание предпринять. Больше всего я боялся, что он предложит забрать часть моего груза, ведь все свои пожитки мы равномерно распределили между тремя членами экспедиции. Я бы конечно отказался, но при этом очень сильно обиделся, если бы Саша таким образом намекнул, что я слабак.

Однако он был неглупым парнем, отлично знал мой характер, поэтому каждый нес выпавшую именно на его долю ношу до самого конца, тем более что они с Эриком тоже сильно уставали, и дополнительный груз не добавил бы энтузиазма. Хотя то, что палатку нес я, доставляло им явно немало неудобств. Вечером я приносил ее, когда ужин был уже давно готов, и под неодобрительные взгляды коллег мы начинали ее расставлять. Но палатку досталось нести мне, и свой крест я нес до самого конца. Еду мы также расходовали из каждого рюкзака по очереди, равномерно уменьшая день ото дня их вес.

Саша придумал мне другую казнь! Они с Эриком решили не сбавлять темп, постоянно поджидая меня. Решили, что то, что я отстаю моя проблема, и ждать меня они не обязаны. Выдали мне рацию, и пустили в свободное плавание. Поэтому практически со второго дня пешего похода, долгое время я шел один, сильно отставая от друзей. Наверное, они были правы, но мне было тяжело и, честно говоря, немного страшно, ведь на огромном расстоянии вокруг никого, кроме медведей и лосей не было. Местность была пересеченная, поэтому друзей целый день я практически не видел, они моментально скрывались из виду за естественные препятствия. И только несколько минут в обед составляли все наше общение.

Если первый день был ясным и солнечным, то во второй поднялся ветер, солнце скрылось в плотной серо-черной пелене, и полил сильный дождь. Стало холодно. Мы хоть и запаслись клеенчатыми плащами на такой случай, а на ноги одели и так влажные после форсирования многочисленных рек кроссовки, однако влага имеет уникальное свойство преодолевать любые, даже самые надежные препятствия. Так что когда я вечером доковылял до нашей второй самостоятельной стоянки, которую пришлось организовать в рыхлом снегу, большинство вещей оказались насквозь мокрыми. В дождь вообще оказалось идти тяжело, ведь ноги вязнут то в грязной жиже, то в рыхлом снегу, промокшая одежда противно липнет к телу и добавляет весу, холод медленно но верно проникает в организм, полные воды саночки, в которых лежит набравшие воды палатка и часть груза, гирей тянут в обратный путь.

Так что если первая самостоятельная ночевка состоялась практически идеально, на сухом месте на одном из многочисленных холмов, то вторая прошла под мерные безжалостные потоки сильного косого дождя, орошающего нас с небес. Больше всего пугала перспектива продолжения похода под дождем утром. Уж очень не хотелось надевать на себя мокрые вещи, собирать мокрую палатку и снова по холоду, под косыми потоками с неба, ищущими, куда бы тебя ужалить, топать дальше. Тем более что при дожде даже тренированные Эрик и Саша продвигались достаточно медленно, ведь часто дальнейшая дорога скрывалась в полосах тумана, или низко спустившихся облаков. Поэтому иногда необходимо было останавливаться, и сверять направление с компасом. А мне было легче, я как собака, четко следовал по следу снегоступов и саночек своих друзей.

Снова солнце

Однако и в этот раз природа была к нам милостива! На третий день, утром, снова сияло солнце, обещая долгий плодотворный день. Пока завтракали и готовились к выходу, всю палатку и растяжки обвешали мокрыми носками, футболками, штанами. Однако высохнуть полностью они все равно не успели. И тогда, натянув на себя влажную одежду, я совершил открытие, что в надетом состоянии они сохнут значительно быстрее. Самое смешное было то, что сушил на палатке Эрик. Это были денежные купюры. Как и когда он их успел промочить, осталось загадкой.

— Ну ты богач, Эрик! — прокомментировал этот факт Саша.

— Это все мои деньги в этом мире! Сколько здесь? — и Эрик начал считать, тыкая поочередно указательным пальцем в купюры. — О! Целых двести шестьдесят один доллар! Если пропадут, то на обратную дорогу не хватит. Придется остаться и заработать на Аляске.

— Да, беру свои слова обратно! — сказал Саша. — Хотя, в Бостоне ты на такую сумму жил бы более пяти лет!

— Ну, где-то так! — улыбнулся Эрик.

В этот день мы рассчитывали выйти к началу ледника «Каникула» и там заночевать, а потом, пройдя по этому леднику до конца, должны были выйти к нашей цели, большому, падающему прямо с Мак-Кинли широкому леднику «Калхитна», на котором и стоит базовый лагерь альпинистов.

Для попадания непосредственно на ледник, необходимо было спуститься в глубокую низину, по которой текла бурная широкая река, которая и должна была вывести нас к прямо к леднику. Оставалось лишь подняться вдоль нее, пока не начнется лед.

Как только начали спускаться в направлении реки, снег остался позади, а мы переместились в зону сначала скал, а потом болот. Тут я в первый раз под руководством Саши спускался с отвесной скалы по веревке, своеобразно пропущенной вокруг ноги. Самым интересным, и с непривычки ужасным, было то, что спускаться со скалы приходилось спиной, то есть абсолютно не видя, куда ты спускаешься, отталкиваясь ногами от скалы.

А ниже, на болотах почва была мягкой, всюду мох, болотная растительность и вода. Редкие, подгнившие деревья, дамбы, сооруженные трудолюбивыми бобрами, омуты и заводи. Некоторые озера были настолько красивыми, особенно когда в них отражались вершины близлежащих гор, что мы просто вынуждены были остановиться и запечатлеть это для потомков на пленку. Шли осторожно, медленно, внимательно глядя под ноги. Только в болоте нам еще извозиться и не хватало! Несколько раз пришлось обходить довольно большие озера и трясины, что также отняло много времени.

Когда выбрались наконец-то на твердую, покрытую лесом поверхность, я был абсолютно измотан. Ребята уже успели поесть, когда я их нагнал, и через несколько минут двинулись дальше, оставив меня снова одного. Правда, подбодрили, что до реки осталось километров пять, а потом вдоль реки до ледника еще десять. А там и следующая стоянка.

Я также передохнул, перекусил, и двинулся догонять друзей. Во время этого обеда заметил за собой странную особенность — я начал вслух разговаривать сам с собой. Однако удивился не очень сильно, ведь целый день поговорить было не с кем.

Я спускался вниз, как вдруг путь неожиданно преградил очень бурный неширокий ручей. Вброд переходить не хотелось, долго, к тому же в пределах видимости через ручей было перекинуто несколько нерукотворных мостиков, древних рухнувших стволов. По одному из таких стволов я и стал переходить. И как только ступил на самую середину, старая кора, подточенная влагой поехала подо мной, оголив белый блестящий ствол, и мы вместе с ней кубарем полетели в воду. Представляю, какие были брызги и шум от моего падения в воду! Наверное, я всех медведей в округе распугал! Благо рюкзак я успел выкинуть на другой берег заранее, когда стоял еще на надежном месте, чтобы в случае падения в ручей не пойти на дно вместе с ним. Боль в ступне затмила даже яростный холод, который тут же насквозь меня пронизал. Однако холод тут же придал дополнительный стимул, и возбудил жизненные силы. Я пулей выскочил на противоположный берег!

Стуча зубами, быстро снял всю одежду дрожащими руками, а потом начал усиленно растираться и слегка пританцовывать, насколько позволяла боль в ступне. Когда наконец высох, одел одежду и слегка просох, осмотрел подвернутую ногу. На ней была приличная посторонняя шишечка с наружной стороны стопы пониже щиколотки, но все было вполне терпимо — перелома и разрыва связок вроде как не произошло. Хотя и болело изрядно!

— Ну почему я оказался слабым звеном? Почему все неприятности сыплются именно на мою голову? Чем заслужил я такое внимание стихий? — снова и снова спрашивал и злился я на себя.

Однако нужно было двигаться дальше, ведь мои друзья оторвались от меня за время восстановления после падения довольно далеко. Я понятия не имел в какую сторону идти, а рация хоть и действовала на пять километров, но была выключена, с целью экономии батареек. Я несколько раз вызывал Сашу и Эрика, чтобы сообщить о случившемся, однако безрезультатно. Они все еще были уверены, что я лузер, и просто как всегда отстал, поэтому со спокойной душой ломились где-то впереди. Компаса у меня не было, определенного времени выхода на связь мы также не оговаривали, поэтому приходилось рассчитывать исключительно на свои силы и интуицию, ведь я не мог точно определить, куда они направились. Ледяные щупальца страха начали потихоньку обволакивать душу, но я быстро справился с собой и отсек любые поползновения паники. Ведь даже если мы и потерялись, то река внизу должна будет нас объединить. Я выбрал направление, и двинулся, как мне казалось, к реке.

Джунгли

Направление, как показали дальнейшие события, я интуитивно выбрал абсолютно правильно, а вот дорога вела в самый натуральный ад. Вернее, никакой дороги не было! Я некоторое время шел в сосновом лесу, который потом сменился смешанным, потом деревья начали мельчать, пока не выродились в абсолютно непролазные джунгли.

Со всех сторон меня окружали деревца непонятного происхождения, высотой не более трех-четырех метров. Острые ветви и стволы торчали в разные стороны по всей высоте. Так как рубить эту дрянь было нечем, приходилось буквально протискиваться между плотным частоколом причудливо сплетенных ветвей. Для этого необходимо было сгибаться и извиваться в абсолютно нехарактерных для разумного человека позах. Рюкзак и саночки, привязанные к нему сверху и создающие дополнительную парусность, отнюдь не добавляли подвижности.

Одно радовало, по словам Саши, до реки было не более пяти километров. Однако через километр я начал сильно сомневаться, что смогу дойти, ведь лес был таким плотным, что не было просто никакой возможности присесть отдохнуть. Когда силы покидали, я просто зависал где-то посреди хитросплетения коварных ветвей. Продираться в таких джунглях было безумно тяжело. Еще через километр я громко разговаривал с собой, клял Сашу, что он меня завел в такую глушь и бросил посреди джунглей одного. Пот лился градом, конца страданиям не предвиделось, частокол казался бесконечным. Ориентироваться было невозможно. Со всех сторон вплотную ко мне тянулись стволы. И вдруг в одном месте я встретил дикобраза, мирно отдыхающего в ветвях. И сразу пришло на ум, что спятил я окончательно! На тот момент я почему-то был уверен, что дикобразы обитают исключительно далеко на юге. Под конец я уже не обращал внимания на многочисленные царапины на лице, оставленные мелкими ветками, хорошо что глаза были под защитой верных солнцезащитных очков, ни на то, что во многих местах моей красивой, желто-голубой куртки, клочьями торчал пух из рваных ран на ее поверхности, и даже не заметил, что лес забрал у меня левый «крампон» (кошку). Из-за острых зубцов, кошки было не очень удобно нести внутри рюкзака, и я прикрепил их снаружи, что оказалось ошибкой, проявившейся в плотном лесу. Видимо одна из них зацепилась за какую-то ветку, а имя веткам было легион, и оторвалась от рюкзака. О том, чтобы вернуться за ней назад и речи быть не могло. Я не имел ни малейшего представления, как добрался до этого места. Потеря была особенно обидной, ведь без кошек на обоих ногах практически невозможно эффективно идти по льду, и факт потери одной из них мог поставить под сомнение продолжение всего маршрута. Хотя оставался хороший шанс купить пару кошек у какого-нибудь возвращающегося самолетом домой альпиниста в базовом лагере.

Однако в тот момент я и не думал ни о каких кошках. Все силы были сосредоточены на том, чтобы наконец-то прорваться! И Бог услышал мои молитвы! Через десять часов борьбы, я оказался на широком галечном пляже, на левом берегу такой долгожданной реки. И что самое удивительное, мои друзья готовили ужин всего в пятидесяти метрах от того места, куда я вышел. Чудо было в том, что с обеих сторон, и выше и ниже от пляжа по течению, частокол вредных деревьев и кустов подступал вплотную к воде. Приключение завершилось превосходно — я выбрался в правильном, сухом месте, да еще и друзья рядом оказались. Однако в душе что-то слегка надломилось. Было почему-то очень обидно, что они меня бросили во время такого тяжелого испытания.

— Вы зачем рацию выключили? — был мой первый вопрос.

— Я же тебе говорил, рации будем выключать, чтобы батарейки на горе не сдали. Эта мелочь может там жизнь спасти! — ответил Саша.

— Хорошенькое дело! Вы меня бросили одного, я в это время грохнулся с бревна в бурный поток, подвернул ногу, еле выкарабкался, а вас рядом нет, и рация не работает!

— Так выкарабкался же! Тогда в чем проблема? Отставать просто не нужно! И почему все неприятности случаются только с тобой, а мы с Эриком вполне спокойно перешли этот поток по бревну, возможно по тому же самому?

Для меня также было неразрешимой загадкой, почему все неприятности случаются именно со мной, и ответа на этот вопрос у меня не было.

— Если бы я мог, то с удовольствием бы не отставал от вас. А если уж я отстаю, то рацию хотя бы не выключай? У нее радиус действия всего пять километров. А если бы я при падении ногу сломал, а вы ушли дальше чем на пять километров, что бы тогда было?

— Так не сломал же! Все обошлось! Не занудствуй! — отмахнулся по привычке рукой от меня Саша.

— Ну ладно! Так, значит так! — ответил я недовольно. А потом примирительно. — Пойдемте ужинать!

Была уже поздняя ночь, хотя небо, как всегда, лишь слегка посерело. Ребята тоже смертельно устали, очень намучившись в джунглях. Поэтому о продолжении пути в этот же день и речи быть не могло. Ночевали прямо на пляже.

Водный путь

Так как деревья подступали к самой воде на протяжении всей видимой части реки вверх по течению, и так вполне вероятно могло продолжаться до самого ледника, на котором уже по определению ничего расти не может, возникал серьезный вопрос: какой путь выбрать? Ведь еще десять километров через джунгли займут три дня, за которые лес может отобрать у нас еще какое-нибудь полезное оборудование, вроде моей кошки.

Оставался единственный возможный вариант, идти по просто ледяной реке, истекающей из подтаивающего ледника, вверх по течению. От одного взгляда на изредка проплывающие по ней льдины, по коже пробирал мороз! Однако другого выхода не было. Чтобы вложиться в срок, решили отдаться на милость реки. Хотя реку, с температурой воды ненамного выше нуля, вряд ли можно назвать милой.

Утро снова приветствовало нас хорошей погодой.

— Одеваем шорты, кроссовки, и перемещаемся по реке от островка к островку. Я иду первый, палкой прощупываю дно, чтобы не было слишком глубоко, а вы следом за мной. Только след в след! Рельеф дна может резко меняться! — кратко изложил план Саша.

-— И так десять километров вверх против бурного течения по ледяной воде? — поинтересовался я.

— Другого выхода нет! — отрезал Саша. — Не бойся, я уже раз в Узбекистане так ходил. Тяжело конечно, но как видишь, выжил.

— Выжил-то конечно выжил, однако явно не поумнел! — пошутил я. — А глубоко там, как ты думаешь?

— Да нет, должно быть максимум по пояс, а в основном, по колено. Течение сильное, если все-таки снесет и упадете в воду, старайтесь выбраться на ближайший островок, и не потерять рюкзак.

— Понятно! Ну, раз других вариантов нет, давайте собираться.

Мы тщательно упаковали все вещи, спальные мешки, запасную обувь в полиэтиленовые пакеты, чтобы минимизировать возможное промокание при падении в воду, перекрестились, и двинулись к леднику.

Сказать, что этот переход был сложным, это ничего не сказать! Если в первый день мы пересекли шесть рек, то теперь буквально плыли по этим рекам, перебираясь от одного из многочисленных островков к другому. Добравшись до ближайшего острова, несколько минут переводили дух и ждали, пока в ноги вернется если не жизнь, то чувствительность, в виде миллионов одновременно вонзенных в окоченевшее место иголок, собирались с силами, и перемещались к следующему острову. Вода была, конечно, обжигающе-ледяная, ведь она всего в нескольких километрах вытапливалась из ледника. Создавалось впечатление, что это какая-то сауна для ног, только наоборот. Бесчисленное количество раз за этот день мы отмораживали ноги в ледяной воде, а потом растирали их на островках и активно топали. Со стороны наверное это могло показаться танцами какого-то древнего племени, однако к танцам наши действия имели весьма отдаленное отношение.

Гризли

Где-то на середине пути решили пообедать и сделать большой привал. Скудная трапеза была в разгаре, когда появились они!

Метрах в пятистах от нас, на том месте, где мы были всего полчаса назад, появились четыре медведя гризли. Огромная мама привела на реку купаться троих малышей, каждый из которых, при этом, был явно больше любого из нас. Медведи пока нас не заметили и не учуяли, несмотря на свой острый нюх. Видимо запах на воде не задерживается, а ветер сносил его в сторону.

Это был конечно плюс, а минусом было то, что медведи явно двигались по направлению к нам, вверх по течению.

— Блин! Принесла их нелегкая! Может рюкзаки на плечи и в путь, пока не заметили? — предложил Эрик.

— Да нет! Не видишь, как быстро по воде идут. Не оторвемся! — возразил Саша.

— Да, учит медвежат лосось лапой глушить. Ударит по воде громадной лапой с когтями, и готовая рыбка всплывает. Видите, идут вверх по течению, и в воде рыбу высматривают. Поэтому и нас не заметили. Рыбалкой увлечены. Я тоже когда на рыбалке, никого кругом не замечаю! — вставил и я свои пять копеек.

— Так что, ты думаешь мимо пройдут? — пошутил Саша. — Шутки шутками, однако они приближаются к нам гораздо быстрее, чем нам бы того хотелось.

— Так а что делать-то будем? — спросил Эрик, нервно развязывая рюкзак и доставая перцовый баллончик.

— Ты думаешь, поможет? — с улыбкой спросил Эрика Саша и обратился ко мне с предложением. — Серега, пой! У тебя голос громкий!

Я оглядывался то на медведей, которые приближались с какой-то просто удивительной скоростью, то на друзей, и с ужасом осознавал, что не помню ни одной песни! Медведи были все ближе, сосредоточенно изучая дно, а я все судорожно вспоминал подходящие к случаю куплеты.

— Ну, чего не поешь? — нетерпеливо спросил Саша. — Скоро мамаша нас заметит, и если неправильно истолкует ситуацию и решит, что мы представляем угрозу медвежатам, то нам конец! Ты же слышал от местных, бежать бессмысленно. Так что пой! Давай!

И когда ситуация стала почти критической, до медведей оставалось метров сто, из меня вырвались первые сокровенные слова.

— Союз нерушимый, республик свободных, сплотила навеки великая Русь!

— Да здравствует созданный волей народа, великий могучий Советский Союз!

На этом месте медведица осознала, кто перед ней стоит, удивилась, чертыхнулась по-медвежьи, и уже через секунду мы увидели четыре смешных косолапых зада, один большой, и три маленьких, улепетывающие в джунгли.

— Ой! Ой! Не могу! Ты что, песен других не знаешь? — Саша катался спиной по берегу и держался за живот обеими руками, громко выражая свое веселье.

— Если ты знаешь какие-то другие песни, то и петь нужно было! — отбрыкивался я, также со смехом. — А мне почему-то ничего другого на ум не пришло.

Не знаю, слышал ли Эрик когда-нибудь гимн Советского Союза и понимал ли причину нашего веселья, однако и он тоже заливисто хохотал. Дальнейший переход до ледника был не менее тяжелым чем его первая, утренняя часть, однако прошел без особых приключений. Медведи, отогнанные великой песней, больше не появлялись, видимо боялись, в воду никто не упал, хотя в нескольких местах и пришлось бродить по пояс в ледяной воде, сильно опасаясь за состояние своих детопроизводительных органов, и к вечеру, полностью в соответствии с нашими планами, добрались до ледника «Каникула».

Первый день на леднике

Долго сушились, грелись, готовили сытный ужин и чай. Лагерь разбили у самого ледника. Ледник начинался обрывом, срез которого отливал красивым изумрудным цветом. Нижней частью ледник упирался в озеро, самим же им и созданное. А из озера вытекала злополучная река, по которой мы совсем недавно поднимались.

Сверху ледник не производил особо приятного впечатления, потому что был полностью завален валунами, камнями и грязью с гор, слева и справа бесконечными стенами сдавивших ледник. Если бы не изумрудный срез над озером, то можно было подумать, что ты все еще вышагиваешь не по льду, а по надежной матушке земле.

Утро снова встретило нас сильным ветром, дождем и мокрым снегом. Если прошлый день мы провели по пояс в реке, то сегодня вода хлестала нас сверху. Развели примус под дождем, быстро перекусили сытной овсянкой, запили чаем, максимально быстро собрались и двинулись по леднику вверх.

Если большие валуны можно было легко обойти, то более мелкие глыбы не всегда. Они были повсюду. Да и небольшие камни, по которым приходилось скакать, как горный козел, перепрыгивая с одного на другой, надеясь ступить на самый надежный, который не вывернется из-под ноги, усеяли поверхность «Каникулы».

Я когда-то видел фильм о планетах Солнечной системы, и меня сильно поразило, насколько все они разные. Практически никакого сходства, ни внешнего, ни внутреннего, хотя все вроде как крутятся вокруг единого центра. И вот, за несколько дней похода, каждое утро приносило нам абсолютно разный ландшафт и ставило перед нами новые препятствия, невиданные нами до сих пор. И мне казалось, что каждый день мы начинаем путь по новой планете, от более дальней к ближней, каждый день приближаясь к центру своей маленькой вселенной, заветной вершине.

Этот день дался мне ненамного легче, чем предыдущие. Я побаивался еще раз подвернуть левую ногу, которая все еще давала себя знать после падения в ручей, о постоянно неприятно ходящие под ногами камни. Шел осторожно, но к середине дня снова выдохся. Таким образом, мы из обыкновенных джунглей переместились в водные, а потом в каменные.

Утром Саша вышел первым, за ним собирался Эрик, а я замыкал процессию. Как только Саша вышел, Эрик намеренно замешкался, поджидая меня.

— Меня ждешь? — спросил я. — Что нужно?

— Отдай мне мешок с едой! — с вызовом потребовал Эрик.

Имелся в виду запас сухпайков, предусмотренных на обеденные перекусы. Свой с Сашей небольшой запас они съели, а остальную, большую часть нес я.

— Вы что, все что у вас оставалось, съели?

— Да, все съели! — ответил, почему-то потупившись, Эрик. — Саша сказал взять еды на обед.

— И что, всю забираешь?

— Да, всю! — нахально ответил Эрик и зло посмотрел мне прямо в глаза.

— Странно! А я что буду в обед есть?

— Догонишь нас, вместе пообедаем!

— Хм! Ну, держи! — И я отдал ему без лишних комментариев все снеки, предусмотренные для обеда. При этом меня мучили жестокие сомнения, замешан ли в заговоре Саша. Американец-то ладно, что с них с юродивых возьмешь, без скудного обеда я вполне обойдусь, а вот если Саша в этом замешан, тогда совсем худо.

Хотя за ним таких порывов кого-то поучить раньше не замечалось, и это была скорее всего личная инициатива гниленького американца, это они считают себя вправе всех и вся учить, однако вина Саши присутствовала в любом случае — это он позвал Эрика в экспедицию, и должен был его контролировать. Если он решил не притормаживать, и бросить меня на самостоятельную борьбу с трудностями, это я еще как-то могу понять, хотя и было очень обидно! Однако я понимал, что достижение конечной цели для него важнее, чем какие-то там частности. А инквизитор Эрик решил усовершенствовать систему давления, решил еще и пищи меня лишить. Чисто американская логика, не можешь догнать нас в обед, обедать не будешь. И все это было бы правильно, если бы сухпайки нельзя было разделить. А так просто сатанизм какой-то получается!

Чем выше мы поднимались, тем шире становился ледник, а горы вокруг становились выше и выше. Растительность на леднике отсутствовала, да и живность, видимая глазу, тоже. Что поражало, так это абсолютная тишина, ни один звук не нарушал величественного покоя гор. Только по нескольку раз в час слышался вдалеке звук спадающей лавины. Весной и летом небольшие лавины, это обычное явление. Поэтому старались идти по центру ледника, держась подальше от гор.

Как я говорил, идти по крупным камням, постоянно лавируя между большими валунами, было трудно. К тому же на камнях весь груз несли в рюкзаке, там саночки не очень хорошо едут. Шел я, как уже повелось, один. Но на этот раз даже в обед только воды попил из-за чертового американца. Дождь не переставал, а к вечеру он перешел в снег, что гораздо лучше, не так промокаешь, однако поднялся сильный порывистый ветер. Уже давно пора было по плану остановиться на ночлег, однако мы все шли и шли. Эта пытка казалась бесконечной! Я все ждал от Саши сигнала по рации, что они нашли подходящее место. Однако я понимал, что пока не закончатся каменные джунгли, пока мы не выйдем на снег, такое место вряд ли найдется. На таких камнях палатку не установишь.

И только около полуночи, когда я, мокрый как хлющ, продрогший до костей, еле переставляя ноги с камня на камень и, уже по обыкновению, громко разговаривая с самим собой, убеждал вслух свое ленивое уставшее тело двигаться дальше, раздался вызов по рации:

— Прием! Ты меня слышишь? — услышал я родную русскую речь.

— Слышу-слышу! Что, место нашли? — спросил я с надеждой. Да и окружающий ландшафт предрасполагал. Уже около часа пути как рельеф стал смешанным, камни вперемежку со снегом.

— Да, нашли снежную полянку. Тебя ждем! Ты где?

— Не знаю точно, наверное, в паре километров, если рация добивает.

— Тяжело идти?

— Та да, устал как собака!

— Сейчас Эрик к тебе пойдет, палатку заберет, чтоб быстрее расположиться и согреться. Мы тоже сильно замерзли! А я ужин готовить буду.

— Ну хорошо, дай Эрику рацию, чтобы мы с ним нашлись.

— Ок. Отбой!

Минут через пятнадцать пришел Эрик, забрал палатку, и пошел в лагерь. На мои расспросы, где точно находится лагерь, промычал что-то неопределенное. А вопрос был немаловажный. Ледник был в этом месте широкий, большие валуны лежали на каждом шагу, и понять, за каким из них прячется палатка, совсем не просто.

Прошел я минут двадцать, и решил набрать коллег по рации. Набрал, а в ответ тишина. Они опять ее выключили в целях экономии энергии.

— Хорошенькое дело! — говорил я сам себе. — Бросили меня одного, потом еду отобрали, а теперь еще и крыши над головой лишают! Вот подлецы!

Прошел еще минут пять, снова набрал, результат тот же. Тишина! Смысла дальше идти не было. Я вполне мог пройти мимо лагеря.

— Э-Ээй! А-у! — кричал я. — Вы меня слышите?

Ответ все тот же. Молчок! Да я и не удивился. Уже была возможность убедится, что звук в такой местности не очень далеко распространяется в мокрую дождливую погоду.

Искать без каких-либо конкретных ориентиров было также бессмысленно. Я мог обойти их как слева, так и справа. Компаса у меня не было, так что азимуты в направлении лагеря было не на чем откладывать, а направление, которое Эрик показал рукой, когда возвращался за палаткой, я потерял практически сразу, лавируя между валунами.

Стоять промокшим под снегом и ждать, когда они включат рацию, также представлялось бесперспективным. Я дрожал от холода как осиновый лист, у меня зуб на зуб не попадал, и поэтому боялся простудиться. Если палатки у меня не было, то на спальном мешке, в отличие от рюкзака, я не экономил. Он был теплый и надежный. Поэтому я быстро нашел валун подходящей формы, с нишей, в которой можно было укрыться от непогоды, по крайней мере, спрятаться от снега, достал каримат, разложил на нем спальный мешок, разделся, и наконец-то нырнул в мешок и превратился в запеленатого карапуза. Правда, я не улыбался, как обычно делают карапузы, а тихонечко дрожал, постепенно все-таки отогреваясь.

Друзья вспомнили обо мне минут через сорок.

— Прием! Ты где пропал? — услышал я недовольный Сашин голос. — Эрик уже давно вернулся.

— Ты зачем снова рацию выключил? Мы же договорились, что ты ее не будешь выключать, когда мы не в поле видимости друг друга?

— Да, да! Хорошо! А что опять случилось? Куда ты на этот раз провалился?

— Никуда я не провалился! Я просто заблудился! Я вас вызывал, звал, никакого результата! Уже решил тут под камнем ночевать.

— Не нужно под камнем. Мы палатку уже поставили. Причем, без тебя!

Затем мы нашли общие ориентиры, и минут через пятнадцать я, очень злой, вломился в лагерь.

— Ты зачем выключаешь рацию, еще раз тебя спрашиваю? Ты же обещал! Видишь, второй раз из-за этого проблемы!

— Я же сказал, больше не буду отключать! А если бы ты не отставал, то и проблем бы не возникло!

— А, и поэтому, в наказание, вы решили идти быстро, и бросать меня одного?

— Да никто тебя не бросает! Просто ты идешь слишком медленно!

— Я бы с радостью шел быстрее, но не получается! А вы свиньи! Это ты Эрику сказал забрать у меня всю еду?

— Как всю? У нас закончилась, я сказал ему взять у тебя еду для обедов. Ты же ее несешь?

— Он забрал ее всю, мне ничего не оставил! Решили меня наказать за то, что я отстаю? Нехорошо это!

— Это правда? — Саша метнул злой взгляд в сторону американца.

— Да, я забрал у него еду! —с вызовом ответил америкашка.

— Зачем? — искренне удивился Саша, и я с радостью снова узнал своего друга. Он не понимал американцев, и такое поведение было явно выше его понимания.

— А чего он отстает? Пускай идет как следует, тогда и обедать будет вместе с нами! — пояснял свою сатанинскую логику Эрик.

— Глупости это, Эрик! Сейчас же отдай еду! — зло ответил Саша, отвернулся и пошел что-то делать.

Видимо, ему стало стыдно за подопечного, а лишних словоизлияний он не любил. Эрик же молча развязал свой рюкзак и отдал мне мою часть еды.

Продолжение здесь.