Пригибая мыслящий тростник. Очерк международных отношений. Ч. 18. Эксклюзив

Роман Сергея Войтовича

Предыдущая часть здесь

Абрамс

Вот так и происходила наша учеба в университете штата Индиана в первом семестре. Глупый Роберт учил навыкам академической дискуссии, Добрый Джерри Вертилла чудил на микроэкономике, медоточивый МакГрегор разливался соловьем на менеджменте в государственном секторе, пожилой мало-эмоциональный Джон Майксел нудно и монотонно вещал о бюджете, а еврейский байкер Абрамс учил статистическим премудростям, и иногда рассказывал разные интересные истории

Например, он знал самого среднего человека Соединенных Штатов! Как-то проводилось общенациональное исследование по выявлению самого среднего человека во всем американском обществе, и таким человеком была выбрана его знакомая, естественно, жительница среднего запада. Не знаю, почетно ли быть самым заурядным человеком из всей большой страны, но Абрамс очень гордился знакомством с таким человеком. И я почему-то совсем не удивился, что такой самый средний человек Америки живет именно в штате Индиана.

Как-то я заметил, что Абрамс неожиданно погрустнел, меньше историй стал рассказывать, осунулся, и даже начал худеть. Так продолжалось недели две, а нам он ничего не рассказывал — молчал, как партизан! Было интересно, что же могло так расстроить жизнелюбивого еврейского статистика? И вот наконец-то он не выдержал, и поведал свою историю, из которой мы и узнали, что он байкер.

Все парковки на территории университета были платными или по специальным разрешениям, и делились на три категории — «А», «В» и «С». Уровень «А» был как раз для профессоров и работников университета по специальным разрешениям. Парковки этого уровня находились в непосредственной близости к учебным корпусам, и на них не могли парковаться люди с низшим уровня доступа, или без оного. Места на парковках уровня «В» и «С» находились подальше. Их могли приобрести и студенты, но они все равно были непомерно дорогими, и на всех, ввиду сверхразвитости автомобильного транспорта в США, мест все равно не хватало. Места были раскуплены, но множество из них оставались пустыми. Однако, если ты припарковался без разрешения, то неминуемая расплата наступала незамедлительно! Моментально прибывала полиция и тебя штрафовала, а за ней следовал эвакуатор, который непременно увозил твоего металлического коня куковать на штрафплощадку. И такое удовольствие нахождения на штрафплощадке обходилось около двухсот долларов в сутки. Полиция не дежурила постоянно на парковках, чтобы тебя оштрафовать, но в этом и необходимости не было. Американское общество дрессировали определенным образом, чтобы обыватели постоянно проявляли излишний интерес к ближнему, и если что не так, моментально сообщали куда следует. Огромная страна, населенная Павликами Морозовыми! Я не раз видел, как местный народ замечал какое-нибудь нарушение правил дорожного движения, или что кто-то неправильно припарковался, и сразу звонил в полицию, сообщить о правонарушении. При этом, судя по довольному собой выражению лица, считали себя героями, помогающими сохранению правопорядка. Может это и правильно, но с такими защитниками правопорядка, которые постоянно проявляют излишнее любопытство к окружающим, общаться совсем не хотелось, чего я и избегал.

Поэтому, парковаться возле университета без заветного стикера «А» «В», или «С» было негде, и огромное количество студентов предпочитало автомобильному транспорту велосипеды. В городе их было огромное количество, а возле каждого здания предусмотрены специальные велосипедные парковки, к каждой из которых постоянно было приковано замками всевозможных конструкций множество красивых велосипедов.

Однако Абрамсу не о чем было беспокоиться, у него был профессорский стикер «А», который он наклеил на свою гордость — мотоцикл «Харлей». И каково же было его удивление, когда в один, ничем особенным не примечательный день, он вышел из университетского корпуса к стоянке, и не обнаружил там своего любимца.

— Меня чуть кондрашка не хватила! — эмоционально рассказывал профессор-байкер. — Вы не понимаете что такое для меня мотоцикл! Это же как любимое дитя! Хромированное чудо!

— Украли! Господи, вей-вей, ну за что мне такое наказание! — в отчаянии метался потерпевший. — Что же делать? Нужно срочно вызывать полицию!

Но уже набирая номер, Абрамс начал успокаиваться. К нему вернулся здравый смысл, проснулся статистический профессионализм. Гораздо более вероятной представлялась банальная история, что полицейский не заметил заветный стикер «А», наклеенный на бак мотоцикла, и вызвал эвакуатор. Под лобовым стеклом автомобиля стикер сразу видно, а на мотоцикле можно и не заметить.

Из разговора с полицией выяснилось, что все так и произошло, статистика, как и положено, не дала сбой. Харлей пылился на штрафплощадке. Казалось бы можно успокоиться, ситуация выяснилась, конфликт исчерпан. Но это оказалось лишь началом истории.

Полиция позвонила на штрафплощадку, стикер обнаружился, охранник правопорядка извинился, штраф аннулировали, но вот проблема оказалась в том, что мотоцикл был на штрафплощадке за городом!

— Спасибо за извинения, но мой мотоцикл незаконно забрали со стоянки возле университета, ведь так? — спросил полицейского Абрамс.

— Ну да, недоразумение вышло! Еще раз прошу прощения! — отвечал доблестный служитель закона. — Вы можете поехать на штрафплощадку и его забрать. За услуги эвакуации платить не нужно.

— Спасибо конечно! Это очень мило с вашей стороны! — продолжал качать права Абрамс. — Но вы же забрали мой мотоцикл с парковки. Так не находите ли вы, что правильным было бы его на парковку и вернуть? Почему я должен ехать за своим мотоциклом за город, да еще и просить кого-то меня туда отвезти, чтобы забрать мой Харлей?

Вот тут затык и произошел! Полицейский все продолжал извиняться, сорри мол и сорри, но вопрос возврата мотоцикла на то же самое место, откуда его взяли решить никак не мог. Хваленая американская система, как обычно, дала сбой. В США все поставлено на коммерческие рельсы. Эвакуацией автомобилей занимаются частные компании, в соответствии с полученной лицензией на такой вид деятельности. По вызову полиции приезжают и забирают автомобили неудачников, а потом получают от них кругленькие суммы за услуги эвакуации. Услуги! Ну не по-иезуитски ли это звучит?!

Абрамс оказался упорным малым! Вместо того чтобы признать поражение от системы и поехать забрать свой мотоцикл, который, как он утверждал, был для него как ребенок, он решил оставить мотоцикл на штрафплощадке, и сражаться за бесплатную доставку мотоцикла назад, на стоянку. Были адвокаты, требование морального ущерба, суд, несколько недель тяжб. Но частная компания все сделала правильно. Ее вызвала полиция, и они эвакуировали мотоцикл. Все в рамках лицензии. Назад они ничего доставлять не обязаны!

А полиция тоже не виновата. Вот у нас все хотят снять с депутатов Верховного Совета неприкосновенность, а в Америке такая неприкосновенность у всех государственных служащих. Если при исполнении своих служебных обязанностей ты хоть десять человек убил, тебе за это ничего не будет. Ну, например, догонял инспектор на машине преступника, и переехал при этом колонну школьников. Ничего не случится, пожурят немного, может, переведут на время на другую должность. Это сделано для того, чтобы государственный служащий никогда не боялся за последствия верного, на его взгляд, исполнение своих служебных обязанностей.

Так что пришлось Абрамсу после нескольких недель бессмысленной борьбы и трат на адвокатов, которые значительно превысили траты на любую эвакуацию мотоцикла, все-таки самому ехать за мотоциклом. Справедливость, как обычно это и бывает с Божьего попустительства, не восторжествовала. Но Абрамс со временем воспрял, забыл этот казус и снова стал веселым и упитанным, ездил на своем мотоцикле с ветерком, и искренне радовался американской, самой справедливой в мире жизни среднестатистического обывателя.

Быт

А тем временем мы потихоньку обживались. Купили старенький ламповый телевизор у китайской семьи за 25 долларов, на свалке так и не смогли найти подходящий, зато нашли видеомагнитофон и купили новый видеоплеер для дисков за двадцатку. Теперь кроме книжек, огромный выбор которых имелся в библиотеке, можно было смотреть видеофильмы, громадная коллекция которых хранилась также в библиотеке, ведь в университете был и кинематографический факультет. Видеотека занимала практически целый подвальный этаж. Там хранились все фильмы, которые заняли когда-либо призовое место на одном из престижных кинофестивалей.

Времени на развлечения конечно не хватало, учиться, особенно в первом семестре, было с непривычки крайне трудно. Но когда-то нужно было и расслабляться — мы делали перерывы в процессе подготовки домашних заданий и смотрели какой-нибудь интересный фильм.

Отношения с нашими русскоязычными соучениками также укреплялись. Мы жили недалеко от университета, и ребята часто к нам заходили на чай. Первый раз в жизни у меня было достаточно средств чтобы проявить радушие и гостеприимство! Дома у нас всегда был наготове чай, пиво, вино, еда. Саша был выходцем из восточной страны, и традиционное восточное гостеприимство было у него в крови. Так как у нас был отдельный дом с лужайкой, то практически все вечеринки происходили в нашей берлоге. Они происходили бурно и весело. Саша готовил узбекский плов, мы много пили, общались, танцевали.

Из всех русскоязычных сильно выделялся Теймур, потому что был глубоко верующим мусульманином, молился на коврике пять раз в день, и естественно, не пил ни глотка. Но заходить к нам очень любил. Он помогал строить мечеть, которая находилась неподалеку от нас, и по дороге на строительство заходил к нам чуть ли не каждый день. По всему было видать, что до приезда в США жизнь у него была бурная, хотя рассказывал он о ней лишь отрывочно. Было понятно, что в свое время он занимался контрабандой черной икры и оружия, потом у него был в Москве ресторан, а потом что-то случилось, и он перебрался в США, честно зарабатывал на хлеб строительством и ремонтами, а также стал крайне религиозным человеком. Он был взрослее, Сашин задор и эмоциональность напоминали ему бурные молодые годы. Он все качал головой, слушая рассказы о наших приключениях, а их случалось немало, улыбался, и в ответ рассказывал какие-то свои занятные истории. Теймур все пытался заманить нас на религиозные посиделки в мечеть, которые там происходили раз в неделю, но мы с Сашей не были готовы к такому повороту событий. Теймур искренне осуждал наши алкогольные возлияния, но особо не напирал. Он был тихим религиозным фанатом и слишком разумным, чтобы склоняться к экстремальным религиозным проявлением. Его мать была из Одессы, а отец красивым статным азербайджанцем. Семья матери жила в типичном одесском дворике, где все друг о друге знают все, и постоянно наблюдают за соседями. Внешне Теймур явно пошел в отца. Он был смуглым, с карими глазами, овальными мягкими азербайджанскими чертами лица. Говорил по-русски с сильным бакинским акцентом. А сестра его матери вышла замуж за латыша, и его двоюродный брат, такого же возраста, был практически альбиносом. Летом обе родственные семьи съезжались в Одессе. И если первым прибывала домой к бабушке семья Теймура, то тетки на балконах дворика перекрикивались, что черненькие уже приехали, значит, скоро и беленькие появятся. Они со своим белобрысым братом были страшными хулиганами, и веселые истории их похождений не раз звучали в стенах нашего дома.

Часто вечером к нам заходил Гоша, он любил пофилософствовать под рюмочку, чем мы часто занимались долгими осенними и зимними вечерами. Также он приносил нам все последние новости, включая перипетии жизни русской диаспоры в небольшом американском городке. Так что мы были в самом центре маленькой вселенной.

Глава русской общины

Вся русская диаспора собиралась раз в неделю на просмотре русских фильмов, о котором договорился Гоша, в одной из университетских аудиторий. Не знаю где Гоша доставал эти фильмы, но именно на этих сеансах я впервые увидел такие новые на тот момент шедевры российского кинематографа как «Бригада» и «Бумер». Гоша очень цепкий парень, умел все достать и организовать самым удобным образом. Он даже как-то связался по электронной почте с передачей «Городок», рассказал о нашем русском студенческом клубе, еженедельном просмотре фильмов и попросил выслать материалы программы. «Городок» откликнулся, и мы бесплатно получили видео всех программ, которые благополучно просмотрели в нашем импровизированном кинозале.

Но действительно не только очень приятным, но и крайне выгодным гостем Гоша стал, когда завел себе семнадцатилетнюю девчонку Наташу, сумасшедшую малолетку, первокурсницу с биологического факультета. Так как Гоша был намного старше своей новой пассии, то просто вынужден был держать себя в хорошей физической форме, и решил фатально похудеть. Тут явно не обошлось без влияния Наташи, потому что сама она была худая, как глиста.

Потенциал у Гоши был. Пять лет назад он приехал в США худющим студентом-ботаном, сутулым и в очках со страшными диоптриями, какие носят многие выпускники математического факультета МГУ. Но в США совсем и не замечаешь, как набираешь вес. Это происходит быстро и совсем незаметно. Вроде бы питаешься так же, как обычно, а за два месяца набираешь десять килограмм. Со мной тоже такое произошло. И я приобрел свою десятку! Редко кому удавалось избегнуть такой участи. А вот Гоше совсем не повезло. За пять лет он набрал пятьдесят килограмм, и теперь весил сто двадцать вместо семидесяти, щеки округлились, обозначился второй подбородок, а на шее сзади появилась серьезная деловая складка.

Для ликвидации лишних пятидесяти килограмм необходимы были серьезные меры. После длительного обсуждения за бутылкой водки, мы нашли чисто математическое решение проблемы. Постановили, что лучше всего просто ограничить количество калорий определенной цифрой, и при этом активно заниматься спортом.

Но кто же мог подумать, что Гоша так серьезно к этому отнесется. В душе он был экстремалом, и решил к проблеме подойти радикально. Ограничил свой рацион до 1000 калорий в день! Этого даже женщине мало, но если ты окончил математический факультет МГУ, то силы воли не занимать. Все свое природное занудство Гоша посвятил диете! Он приходил к нам в гости, и плова уже не ел. Пил чай, ел овощи, которые сам и приносил, закусывал печеньем. При чем всегда изучал пачку, чтобы не дай Бог не переборщить с лишними калориями.

Одновременно он ходил в спортзал, бегал, прыгал, подтягивался, отжимался. И результат не заставил себя ждать. Гоша худел, мы вынуждены были пойти поискать по свалкам и найти весы, чтобы он мог взвешиваться прямо у нас, а мы могли после наглядной демонстрации, выпить с Сашей за его успешную диету. Вряд ли еще было когда либо в истории время, чтобы люди пили столько тостов за вес, чем в тот период, когда Гоша худел.

Но вместе с потерей веса, под глазами Гоши начали четко вырисовываться круги и мешки, пространство лица вокруг глаз порезали морщины. Выглядеть он стал откровенно хуже, чем раньше. Вид приобрел довольно болезненный. Мы не раз смеялись, подшучивали и намекали Гоше, что не думает ли он что слишком круто взялся за дело, но упорный математик-аскет упрямился, говорил что изменит диету, только когда сбросит сорок килограмм, и его вес станет меньше восьмидесяти килограммов.

Первые двадцать кило сошли легко, а дальше дело пошло все медленнее и медленнее. Заветный вес никак не давался! В конце концов, месяца через четыре такой жестокой диеты, Гоша вынужден был сдаться и увеличить рацион до полутора тысяч калорий. Оказалось, что он начал замечать, что теряет сознание прямо во время лекций, ввиду голодных обмороков. Поэтому и решил несколько разнообразить диету.

Через некоторое время он решил сесть на яблочную диету. Это вообще было забавно! Гоша приходил к нам со своим килограммом яблок, запекал их, варил или жарил, в зависимости от настроения, и кушал весь вечер. Завтракал и обедал он аналогичным образом. Выдержал целый месяц! После такой диеты я больше ни разу не видел, чтобы Гоша даже надкусил яблоко. Думаю, что они ему в страшных кошмарах снятся до сих пор.

Так что диета дело тонкое. Но любовь, как говорится, зла. Еще и не такое сделаешь ради любимой семнадцатилетней пассии.

Сережа Черный

В самом начале первого семестра, Госдепартамент организовал для нас трехдневную конференцию в столице империи — удивительном городе Вашингтон. В Индианаполис из Блумингтона ехали по тихой двуполоске штатовского подчинения около часа. По обочинам в зелени тонули ординарные беленькие домишки, имя которым легион. Вдоль трассы стояли рекламные щиты и высокие красивые деревья. Автобус с мягкой подвеской начал наш путь в самое сердце страны.

Из Идианаполиса до Вашингтона летели небольшим самолетом. При посадке, а также в полете произошел небольшой казус. И все потому, что с непривычки было тяжело разобрать льющуюся потоком американскую быструю речь с характерным акцентом.

Наш пессимист-меломан Сережа Черный был одет, как обычно, во все черное, включая черную бандану и дорожную сумку. Он подошел к стойке регистрации, и завязался, казалось бы, вполне обычный диалог со служащей авиакомпании.

— Здравствуйте, как дела? — с маской-улыбкой приветствовала Сережу Черного девушка в форме.

— Хорошо! Спасибо! А у вас как дела? — уже хорошо усвоенной скороговоркой ответил Сергей.

— Спасибо, хорошо! Поставьте, пожалуйста, вашу сумку на весы? — выдала обычную при регистрации на посадку просьбу девушка-робот.

— Разумеется! — ответил Сергей, и вместе с сумкой встал, как ни в чем не бывало на весы.

Девушка-робот моментально сломалась от интеллектуальной перегрузки. Она, да и все ее коллеги рядом, стояли с открытыми ртами и смотрели на невозмутимого человека во всем черном, мирно стоящего на весах, и свысока своего положения, оглядывающего окружающих.

Немая сцена продолжалась и продолжалась, и только через пару минут рот девушки захлопнулся, она пробормотала «Минуточку!», и нырнула за дверь. Прошло еще несколько минут, а ситуация никак не менялась. Сергей молча стоял на постаменте весов, все за ним с любопытством наблюдали, но никто ничего не говорил и не делал. Кто его знает, может оно так и нужно, взвешиваться перед полетом?!

Наконец-то появилась девушка, но уже не одна. Как обычно, с целью перекладывания ответственности, обратилась за помощью к старшему по званию. Ситуация для американцев была явно нестандартная. Они снова стояли, испуганно смотрели, шептались между собой, но ничего не предпринимали. Не знаю, о чем в эти минуты думал Сергей, но с весов он упорно не слезал, и, по всей видимости, не собирался. Стоял на весах, как Ленин на постаменте, взвешивался, и смотрел по сторонам. А сумку поставил рядом с собой, рука видимо устала.

Я тоже с интересом наблюдал за происходящим и не вмешивался. Очень было интересно, чем разрешится ситуация. Я думал, что начальница таки решится подойти и все разъяснится, но они все шептались, и не решались на какой-либо конкретный шаг. Наконец опять струсили, и снова скрылись за дверью — снова совещаться. Это граничило с полным безумием, вокруг собралось уже немало зевак, но человека, который бы разъяснил Сергею, что он не совсем правильно понял инструкции сотрудницы, так и не находилось. Не знаю, какие рассуждения заняли у персонала авиакомпании столько времени, наверное, они долго обсуждали отправлять Сергея багажом или нет, но ситуация разрешилась только еще через несколько минут, когда пришел на место происшествия самый главный менеджер.

Он все подробно и доходчиво разъяснил Сергею, и конфликт моментально был исчерпан, практически не начавшись. Сергей слез с весов, роботы вздохнули с облегчением, и приступили к обычной аэропортовской конвейерной рутине. Взвесили сумку, выдали посадочный талон, и с тошнотворными улыбками-масками отправили возмутителя спокойствия дальше, по этапу. Но в черный список Сережу Черного все-таки внесли, что и логично — к черным мыслям и одежде он просто не мог не прибавить еще и черный список.

Когда подошла моя очередь, и через несколько минут я зарегистрировался на рейс и прошел дальше на контроль безопасности, то застал там все такого же невозмутимого стоика Сергея Черного, но уже без одежды. Только в черных трусах и бандане. Остальные его вещи и сумку в это время внимательно изучали сотрудники безопасности.

После этого происшествия, Сережу Черного неизменно тщательно обыскивали при посадке в любой американский самолет. Черный список есть черный список! Хорошо хоть урологическое исследование при этом не проводили. Со временем он к этому уже так привык, что только подходил на контроль безопасности, сразу же начинал раздеваться для досмотра, без лишних предупреждений сотрудников безопасности.

Эльчин

Второй казус произошел уже в самолете. Так как учиться мы приехали на следующий год после атаки на башни-близнецы, то в результате местной истерии и шпиономании наблюдались серьезные перегибы в плане безопасности.

Я еще могу понять, что с собой в самолет нельзя брать острых предметов и жидкостей, но запрет пассажирам покидать свои места за сорок минут при подлете к Вашингтону, это, по-моему, явный перебор.

Миловидная стюардесса объявила о том, что запрещается покидать свои места до конца полета, и при этом пригрозила, что в случае, если кто-то встанет, экипаж должен будет немедленно об этом доложить, поднимутся истребители, которые должны будут нас немедленно посадить, а в крайнем случае — сбить! Жуткая страшилка!

Не прошло и минуты после этого грозного предупреждения, как азербайджанский Дон Жуан Эльчин, со своим круглым смуглым восточным лицом с черными сдвинутыми грозными бровями террориста, как ни в чем не бывало встал со своего места и полез в багажное отделение, размещающееся над его местом. Американские, перекошенные ужасом лица, говорили о том, что они уже себя похоронили, и с минуты на минуту ждут истребителей, которые будут нас сбивать. Ну а мы громко смеялись! При этом Эльчин, с очень озабоченным лицом оглядывался по сторонам, и искренне не понимал, чем вызвал такой фурор в салоне.

Однако до истребителей дело конечно не дошло. Молнией подлетела старшая стюардесса, как Александр Матросов накрыла своим сисястым телом Эльчина, буквально утопив его в кресле с отчаянным криком:

— Сидеть! — видимо тоже верила в истребители, запуганная на предполетном инструктаже.

Как потом оказалось, Эльчин громко слушал плеер, и совершенно не слышал пламенной речи стюардессы с угрозами. А так как он вечно мучился с животом, а в самолете тем более, то, как ни в чем не бывало, полез в багаж за лекарствами. А тут такое!

Но Эльчина, в отличие от Сергея, никто в черный список не внес. О происшествии видимо не сообщили. В дальнейшем он летал совершенно спокойно, без излишней придирчивости органов безопасности. Наверное потому, что черного не носил. Не программировал неприятности.

В дороге приключений больше не было. Приземлились и до отеля добрались вполне спокойно. Поселили нас в Мариотте, красивом сетевом отеле в центре города.

Вашингтон

Вашингтон мне очень понравился, и сразу же стал моим любимым городом в Соединенных Штатах. Наверное потому, что Вашингтон очень зеленый город, и этим очень напоминает мой родной Киев, только негров много. Здесь их около пятидесяти процентов населения, а если выйти на улицу за полночь, то и все сто. Наконец-то появились знакомые по столичной жизни в Украине армии бюрократов в дорогих деловых костюмах и галстуках. Единственное отличие от наших бюрократов, перемещающихся по центру города в часы пик, так это то, что большинство американских чиновников ходят по улицам в костюмах и спортивных кроссовках, причем костюмы часто темных оттенков, а кроссовки белые. Это сильно режет глаз, зато туфли американских бюрократов сохраняются в неприкосновенности и не пылятся. Пришел на работу в министерство, скинул кроссовки, одел дорогие туфли на тонкой кожаной подошве, и полный порядок.

Нудная конференция мало кого интересовала. Было конечно интересно пообщаться с ребятами, с которыми познакомились еще в Киеве, во время подготовительных мероприятий, узнать, кто как устроился и обжился в первые недели, услышать множество смешных историй о первых днях и обустройстве на новом месте.

Однако очень тянуло в город. Замечательно спланированный центр города, белые невысокие здания, монумент Вашингтона, Линкольна, Белый Дом, Капитолий, огромные зеленые парки, скверы, комплексы, посвященные победе во Второй мировой войне и войне во Вьетнаме. Все было интересно, даже богатый обитателями зоопарк, в котором животные чувствуют себя намного вольготней, чем в наших тесных киевских вольерах. Особенно радовал бесплатный вход в большинство столичных музеев, наполненных уникальными экспонатами и шедеврами искусства, работами моих любимых импрессионистов. Также очень порадовал небольшой, но очень красивый ботанический сад. Я сразу влюбился в этот город, и в дальнейшем использовал малейшую возможность попасть в эту практически идеально спланированную, очень аккуратную столицу.

Запомнился также музей космоса. В этом музее есть даже скафандр Юрия Гагарина! Видимо музей купил какой-то из его запасных скафандров, который экспонируется рядом с первыми американскими скафандрами. Но особенно радовали баллистические ракеты средней дальности, установленные прямо при входе в музей. Небольшой американский «томагавк» кажется карликом рядом с нашим советским гигантом, увенчанным тремя разделяющимися боеголовками. Мы с Сашей фотографировались рядом с ракетами, смеялись и громко обменивались мнениями по-русски, мол, рожденный ползать, летать не может. Американцы с открытыми ртами проходили мимо, прислушивались к нашим бурным комментариям, и хоть по-русски не понимали, но смотрели зло, видимо шестым чувством догадывались, о чем идет речь.

Этот экспонат выглядел тем более удивительным в центре американской столицы потому, что американцы бредят своей избранностью и исключительной национальной миссией вселенского масштаба, поэтому очень не любят, когда у кого-то что-то лучше, чем у них. А тут такой дисбаланс в размерах и технических характеристиках ракет, указанных на табличке перед грозным экспонатом. Видимо, в период холодной войны нагнетали этим экспонатом страх на наивных американских посетителей, оправдывая тем самым непомерно раздутые военные бюджеты мирового полицейского.

Город просто замечательный, но как и все американские города, поделен на кварталы. Тут же, неподалеку от центра, престижный квартал голубых. Там днем можно встретить весьма характерные личности, прогуливающиеся со своими пудельками под ручку. В США их не меньше чем в Канаде, они такие же активные в своих устремлениях, идут многотысячными маршами с шариками и транспарантами, как во времена СССР народ ходил на первомайские демонстрации. Так что в штатах никогда нельзя расслаблять булки, за каждым углом может прятаться опасный содомит. А в большом городе вообще небезопасно, особенно вечером.

Мы с Сашей и ребятами конечно не смогли сдержаться, пошли вечером в паб, а потом продолжили висеть в ночном клубе. И когда далеко за полночь собрались домой, то хоть система улиц Вашингтона такая же плоско-параллельная как и во всех других американских городах, однако ввиду влитого внутрь количества алкоголя, мы таки заблудились. Помнили только, что чтобы добраться до нашего Мариотта, нужно было перейти по мосту через реку. Спросить было некого, вокруг шныряли одни негры, и постоянно к нам цеплялись с какими-то дурацкими предложениями. Потом понимали, что мы русские, и шли своей дорогой. Вообще, местные негры считают себя серьезно обиженными предками белого населения, которые держали в рабстве их бабушек и дедушек, поэтому спуску не дают, ведут себя с белыми трусливыми американцами нагло и вызывающе. Тоже видимо хотят их в рабстве подержать. Поэтому ночью на улице, в центре Вашингтона белых не встретишь. Только яркие проститутки разных национальностей в трусах, лифчиках, на каблуках стоят у края тротуара. Ну и негры!

Но как только негры понимают, что белые, то есть мы, опрометчиво вышедшие прогуляться ночью по центру Вашингтона русские, то сразу теряют интерес. Русские негров в рабстве не держали, а о самой жестокой в Америке русской мафии все наслышаны, поэтому обычно сразу оставляют в покое.

Я это взял на вооружение, и когда ходил ночью по американским городам один, а навстречу мне попадались негры, которые непременно цепляют любого белого, то я сразу отвечал знаменитой фразой из фильма «Брат 2» — «Не понимаю я по вашему ни хера!». И оппоненты моментально теряли ко мне интерес. Обычно с русскими не связываются — боятся, да и делить-то особо нечего.

Но в отель как-то попасть было необходимо, на такси ехать не хотелось, было тепло, видимо недалеко, да и экономили сильно, поэтому решили попытать счастья и спросить у одинокой уличной синюшной негритянки, как нам пройти в отель.

— Простите, не подскажете, как нам найти отель «Мариотт»? — вежливо спросил Саша негритянку.

— Хотите, я дам вам дельный совет? — ответила вопросом на наш вопрос пьяная негритянка, и мы сразу заподозрили какие-то еврейские корни в ее генеалогическом древе, но отступать уже было поздно.

— Конечно, хотим1 Да и домой тоже добраться бы хотелось. — продолжал наводить мосты Саша.

— Не ходите ночью по Вашингтону! Вот вам мой совет! — констатировала безумная.

— Большое спасибо за полезный совет! — ответил Саша и развернулся, чтобы уйти восвояси.

— А ну-ка постойте! Куда это вы?! — моментально забеспокоилась негритянка.

— Пойдем дальше отель искать. — со вздохом ответил Саша.

— А за совет кто платить будет? Он ведь не бесплатный. С вас три доллара! — тут же проявила себя чернокожая алчность Вашингтонских отбросов.

— Да иди ты! — сказали мы, и дружно показали ей две дули одновременно.

Незнакомый для чернокожей красавицы жест вызвал минутное оцепенение, коим мы и воспользовались. Развернулись и пошли вдоль бульвара. А негритянка все продолжала орать нам вслед что-то нечленораздельное.

Вторую попытку мы совершили, когда приблизились к какой-то гостинице, возле которой стоял белый портье в голубой униформе и высокой фуражке. Тут нам, после длительных мытарств, просто неминуемо должно было повезти. И только Саша начал расспрашивать человека в голубой форме о нашем маршруте, как на перпендикулярной улице, метрах в пятидесяти от нас, раздались выстрелы. Портье метнулся было ко входу в отель, но мы в отчаянии перекрыли ему дорогу. Тогда он обернулся в сторону выстрелов и внимательно наблюдал, как один негр бежал по улице, перпендикулярной нашей, и отстреливался из пистолета, а за ним бежали три таких же бойца, и по очереди выпускали вперед пули уже из свои пистолетов.

Портье все жался ко входу и с ужасом смотрел на пробегающих и палящих друг в друга гангстеров, а мы дергали его за рукав, и просили не отвлекаться и объяснять нам дальше, как пройти к заветной цели.

Через какую-то минуту гангстеры пробежали мимо, звуки выстрелов начали удаляться, а потом затихли вдали.

— Crazy Russians! (сумасшедшие русские — прим. авт.) — пробурчал портье, и наконец-то соизволил подробно нам объяснить, как пройти к Мариотту.

— Искренне благодарим! — ответили мы, пожали портье руку, и уже через десять минут были в своем номере.

На следующий день снова сбежали с конференции, гуляли и наслаждались замечательными видами города.

Что бросалось в глаза, так это огромное количество самых разнообразных толстушек, и просто самых откровенных свиноматок в женском обличье. При этом они все абсолютно без комплексов, носят нахальные облегающие джинсы и лосины, только подчеркивающие излишне пышные формы. Едят американцы конечно много, но вполне сопоставимо с украинцами, а с нашими женщинами такого не происходит, едят многие не в себя, а не пухнут, как на дрожжах. Вредная все-таки в Америке пища, что бы там ни говорили.

Во время прогулки наткнулись на большой памятник Т.Г.Шевченко. Было очень приятно, что и здесь оставили украинцы свой след. А под памятником расположился под цветастым зонтиком бомж. Устроился, так сказать, в тени великого украинского гения, в прямом смысле слова.

Когда проходили мимо памятника, один прохожий неожиданно остановил нас, и просто накинулся на Сашу.

— Где вы купили такие туфли?

— А что не так с моими туфлями? — искренне удивился Саша и внимательно осмотрел. Оригинальные, модные квадратные носки черных туфель, лаком отливали в солнечных лучах.

— Да нет, все в порядке! Просто мне очень фасон понравился, хочу себе тоже такие. — ответил прохожий.

Так что Саша даже смог стать законодателем Вашингтонской моды.

Потом забрели в негритянский квартал. В американских городах это совсем несложно. Обычно гетто находятся в непосредственной близости от центра города, и Вашингтон не стал исключением. Мы быстро оценили убогую обстановку и закрытые на замок мусорники возле невысоких двухэтажных обветшалых домов, видимо чтобы в них не испражнялись бомжи и не выворачивали содержимое на улицу, и быстро ретировались, от греха подальше. А то и русский язык может не помочь в гетто!

Своей первой поездкой в Вашингтон я был очень доволен. Назад в Блумингтон вез уйму впечатлений и возвращался с замечательным настроением, снова был готов углубиться в изучение американских наук.

Продолжение следует здесь