Правые и левые: классы и классовая борьба

Начало здесь

Но вернемся к социальным процессам. Чтобы понять, откуда берутся «левые» и «правые», и насколько адекватно такое описание политических сил, нам придется разобраться, что такое классы, и сколько их бывает в реальном обществе одномоментно.

Классы — вовсе не группы людей, а социально-экономические роли, свойственные данному типу экономических отношений, на которые могут претендовать конкретные люди. В любой формации есть первый класс, возникающий в процессе ее появления, как новая ниша ролей, вокруг которой она и создается. Эта новая ниша возникает в ответ на изменение экономических условий, которое может вызвать множество причин: технический прогресс, или регресс, стихийные бедствия, и даже мода на новые социальные идеи. Конечно, в основе перемен лежит, как правило, экономика, но за счет обратной связи социальные процессы могут выходить и на первый план, существенно корректируя направления экономического развития.

Переход от одного типа общества к другому, неважно, от какого к какому, всегда влечет за собой пересдачу социально-ролевой колоды. Если не всем, то, по меньшей мере, очень и очень многим приходится искать новое место в новом раскладе сил и ресурсов.

Так, СССР и «Соцлагерь», при всей их архаичности, были довольно сложным и многоуровневым обществом со множеством специфических социальных ролей. Его отдельные части образовывали взаимосвязанную систему, которая, пусть и не очень эффективно, но худо-бедно работала. В момент распада этой системы отдельные ее части оказались никому не нужны, и связанные с ними социальные роли просто исчезли.

Быстро выяснилось, что даже технические и естественнонаучные профессии в огромной степени социализированы, и между инженером (врачем, ученым, квалифицированным рабочим) из СССР и его западным коллегой лежит пропасть, усугубленная к тому же технической и научной отсталостью Советского Союза, и языковым барьером, стоящими на пути включения в систему глобальных экономических отношений. Преодолеть эту пропасть мгновенно было невозможно. Большинству «советских людей», в одночасье ставших «бывшими людьми» пришлось выстраивать социализацию в новом обществе заново, иногда — с нуля и в совершенно другой области.

При переходе от феодализма к капитализму формирующаяся буржуазия, естественно, лидирует, как первый класс нового общества, который мы далее будем называть 1Н. При этом, марксово понимание буржуазии, как класса, было неоправданно узким, за счет привязки, во-первых, к крайне спорной идее «присвоения прибавочной стоимости», а, во-вторых, из-за прямолинейно-экономического понимания «классовой принадлежности» без учета социально-психологической составляющей. И то и другое привело марксизм к системным ошибкам, и, в итоге, к низкой эффективности в роли инструмента социальной прогностики за пределами социокультурного Запада, притом, в течение довольно ограниченного временного периода.

В действительности, классовая принадлежность конкретного физического лица определяется тогда, когда это лицо только начинает претендовать на занятие социальной ниши определенного типа. Это тот случай, когда социальная психология превалирует над экономикой.

При таком подходе, к политическому 1Н относятся все самозанятые лица, которые, собственно, и составляют его большинство, образуя также и основную массу гражданского общества. Недаром ведь пресловутая «мелкая буржуазия» всегда вызывала особо яростную ненависть у «социалистических» реставраторов неофеодализма.

Первый класс старого общества, 1С, имея, в среднем, лучший старт за счет активов, нажитых в уходящую эпоху, относительно легко приспосабливается к жизни в новых условиях. Поскольку процессы перехода из старых социальных ниш в новые идут довольно медленно, верхи 1С и 1Н отчасти сливаются друг другом, нередко через деловой брак, или общий бизнес. Конечно, далеко не все представители 1С при переходе к капитализму резко богатеют, но, в абсолютном большинстве своем, они и не падают в социальный низ, пополняя со временем ряды 1Н.

Ниша второго класса, 2Н, с ролями, также необходимыми для полноценного укрепления новой формации, но уже принципиально другими, возникает позднее по времени, как продукт деятельности 1Н. Это соотношение первого и второго классов свойственно всем, без исключения, формациям. Иными словами, второй класс, относительно первого, во всех формациях вторичен во всем — в экономической роли, в культуре, в способности сплачиваться для защиты своих интересов, и просто в самом факте своего существования. Но, в первую очередь, он вторичен в степени своей социальной активности, притом, как на личном, так и на коллективном уровне.

Люди из старых классов, занимающие места в новых нишах 1Н и 2Н, мотивированы по-разному.

В 1Н прорываются в поисках социального лифта, стремясь использовать новый шанс. А в 2Н идут по нужде, в связи с уменьшением числа актуальных старых ролей. Ведь, по мере расширения деятельности 1Н, все старые ниши сжимаются в размерах, и уже не могут вместить всех своих прежних обитателей.

Таким образом, 1Н, и, в особенности, его первая генерация — самая энергичная и гибкая часть нового социума. Из нее обязательно выделятся группы политиков и гражданских активистов, способных отстаивать общие интересы этого класса. 2Н, как устойчивый класс, складывается заметно позднее, имеет меньшие по размеру, и более распыленнные ресурсы, и, в целом, худшее качество человеческого материала. Группы, защищающие интересы вторых классов также складываются позднее, причем, с единственной целью: для давления на свой первый класс с целью расширения прав второго в рамках данной формации — и только. Причина такой ограниченности очевидна: вне рамок правовых отношений, установленных и поддерживаемых первым классом, вторые классы не существуют вообще. С началом же кризиса формации, предшествующего переходу в следующую, второй класс разлагается быстрее первого, утрачивая способность даже к минимальной самоорганизации.

Таким образом, к началу конфликта между 1Н и1С, связанного со сменой формаций, группа, непосредственно защищающая интересы 2Н не успевает возникнуть, а группа, защищающая интересы 2С, если и существовала в прошлом, то уже сильно ослаблена. Реальный конфликт интересов в переходном обществе возможен только по линии 1Н-1С, а всякие разговоры о «пролетарских/крестьянских революциях» — всего лишь мифы.

Но, помимо 1Н и 1С, в игре классов на переломе формаций есть еще два игрока.

Как уже было сказано, классы — не группы людей, а ниши социальных ролей, более или менее привлекательных и востребованных, и, в силу этого, завоевываемых людьми, в большей или меньшей конкурентной борьбе. Как следствие, значительное число людей какое-то время существует в двух социальных ролях, одна из которых постепенно утрачивает значимость, а вторая значимость набирает. Таких людей одномоментно может быть так много, что появляется смысл говорить о переходных классах *Н-С.

К примеру, научный сотрудник в одном из институтов Академии Наук мог в начале 80-х быть одновременно и нелегальным, в то время, предпринимателем-цеховиком, мало-помалу переползая из 2С в 1Н. Автор этих строк проделал в то время именно такой путь, который, впрочем, тоже не был прямым, а являл собой длинную череду взлетов и неудач, растянутую на полтора десятилетия.

Но, как мы помним, одно только твердое намерение завоевать социальную роль в рамках данного класса уже делает человека его частью, по меньшей мере, социально-психологически и политически. А, поскольку, вторые классы всегда социально пассивны, единственным переходным классом, способным к политической борьбе оказывается 1НС, который который временами может разрастаться до столь значительной численности, что способен формировать из своих рядов собственные политические силы. Поведение таких сил на практике оказывается весьма непоследовательно и ситуативно: они могут союзничать то с 1Н, то с 1С, а иногда и противостоять им обоим одновременно.

Далее, многие представители 2С (а, по факту, большинство из них) и некоторая часть 1С переживают этап люмпенизации, выходя за пределы всех классовых ниш в безролевую нишу 0НС.

Их социально-психологическая и политическая люмпенизация может быть очень продолжительна, значительно превышая по времени период люмпенизации экономической. Массы 0НС в переходной период способны достигать огромной численности и воспроизводить себя в течение даже нескольких поколений. Их формируют люди, частью оказавшиеся на маргинесе, за пределами экономических отношений — пенсионеры и хронические безработные, а также низкооплачиваемые слои 2Н: низший слой бюджетников и низкооплачиваемый прекариат, в рядах которого могут оказываться даже квалифицированные в прошлом специалисты, ставшие невостребованными в новых условиях. Все эти люди, внутренне не смиряясь со своей участью, но лишенные достаточной мотивации, воли и ресурсов, чтобы изменять свою личную судьбу, находят утешение в иллюзии «общей борьбы за свои права».

В действительности, люмпены из 0НС, прозябающие на социальной периферии, не способны выступить в роли самостоятельной силы. Зато они оказываются удобным резервуаром, из которого активно-консервативный 1С, путем нехитрых манипуляций, черпает ресурс для протестного влияния в своих интересах. Используя этот ресурс как таран в затяжном межформационном конфликте с 1Н,1С одновременно загоняет людей, застрявших в 0НС, в безнадежный тупик.

Именно 0НС и составляют «боевое мясо» всех пророссийских и одновременно ностальгически-просоветских движений, против Майдана, «за единство с Россией», «в защиту нашей общей истории» и «великой победы». Именно они составили и костяк «ополченцев» ОРДЛО. Именно они были и «боевым мясом» всех без исключения «пролетарских» и «социалистических» «революций», реальное содержание которых составляло восстание против новой формации, приходящей на смену старой эволюционно. Ни в одном из перечисленных случаев 0НС не защищали своих реальных интересов. Всякий раз их обманывали и использовали как расходный материал.

Что касается реальных интересов 0НС, то они сводятся к социализации в новых условиях, хотя бы на минимально приемлемом уровне — то есть, к переходу, в первую очередь, социально-психологическому, в ряды 2Н, с принятием этого факта, и твердым осознанием себя частью второго класса нового общества.

Положение же 2Н, и даже его низов, совсем не безнадежно. Представители этого класса, осознающие себя таковыми, уже могут вести совместную борьбу за свои реальные права, объединяясь, к примеру, в независимые профсоюзы. Эта наиболее очевидная и естественная форма защиты общих интересов 2Н в условиях формирующегося капитализма, в том числе — и в современной Украине. В дальнейшем, при удачном для 2Н ходе событий, созданные ими профсоюзы могут проводить своих активистов в выборные органы власти разного уровня. Этим путем шли представители 2Н во многих капиталистических странах — и, при достаточной настойчивости и сплоченности, достигали на нем реальных успехов. По крайней мере в те периоды, когда 2Н еще успевал не превратиться в архаичный и разлагающийся 2С в условиях следующего межформационного перехода.

Эксклюзив

Продолжение следует

Сергей Ильченко, для Newssky