Олег Костюк: о мирной-немирной жизни

13.06.2024 0 By Writer.NS

Эксклюзив. Олег Костюк – писатель, участник российско-украинской войны, автор книг «Прифронтовая» и «Скорбь и безумие» (Финальный список «Книга года ВВС-2023») выпустил третью книгу: роман «Стачколомы». Книга вышла на украинском и русском языках.

В отличие от первых двух книг, посвященных военной тематике, новый роман Костюка рассказывает о довоенной, но тоже не вполне мирной жизни: о борьбе украинских активистов независимых профсоюзов за свои трудовые права. Это интересно, и необычно.

Костюк, бывший до войны активистом независимых профсоюзов, знает тему профсоюзной борьбы в постсоветской Украине детально и изнутри.В то же время профсоюзная тематика на постсоветском пространстве крайне непопулярна.

Профсоюзное движение было скомпрометировано ещё в СССР, притом, с первых его лет. Тоталитаристы-ленинцы, захватив власть, в самую первую очередь уничтожили именно настоящие, независимые профсоюзы, сложившиеся в царской России, и возмутившиеся против большевистского произвола. Их лидеров убили или вынудили эмигрировать, заменив покорными приспособленцами, исполнявшими любой приказ партийного начальства.

Разгром профсоюзов начался сразу после октябрьского путча, ещё при Ленине, поскольку и доедаемый сифилисом вождь, и его полууголовное окружение, симулируя «власть рабочих и крестьян» до одури боялись и тех, и других, и манипулировали ими, сочетая террор и прямой обман, а в независимых профсоюзах видели опасных конкурентов.

На месте уничтоженных профсоюзов были немедленно созданы имитации, плотно занявшие их нишу. До последних своих дней советская власть жестко пресекала любые попытки наёмных работников самостоятельно встать на защиту своих прав. Лидеров рабочего сопротивления уничтожали, сначала расстреливая, затем бросая в психушки и тюрьмы. Если же им удавалось повести за собой рабочих, бунтовщиков расстреливали поголовно, как это случилось в Новочеркасске, в первых числах июня 1962 года. Тогда на расстреле восставших на страх другим, без попыток решить конфликт миром, настоял лично Хрущёв. Выходец из рабочей среды он хорошо понимал, какую опасность несут для советских рабовладельцев любые попытки рабочего объединения.

Случаи рабочего сопротивления тщательно замалчивались, а в тех случаях, когда их нельзя было скрыть, восставших обливали грязью, приписывая им связи с криминалом. Эта тенденция сохранилась и в постсоветской России – так, в фильме «Однажды в Ростове», восставшим рабочим из Новочеркасска в рамках поступившего сверху госзаказа, были приписаны связи с бандитской группировкой.

Даже словосочетание «независимый профсоюз» было в СССР под строгим запретом. В то же время фальшивое «профсоюзное движение» было важнейшей частью советской пропаганды.

Исчезновение прямого запрета на независимую профсоюзную деятельность после распада СССР оставило после себя правовой вакуум. Процесс создания независимых профсоюзов сначала вообще никак не регулировался, а последующие законы были направлены исключительно на его ограничение.

В постсоветских государствах так и не сложились по-настоящему рабочие партии, способные лоббировать законодательство в поддержку независимых профсоюзов, видя в них свой низовой ресурс на местах. Верхушка ВЦСПС, разделившись по новым государствам, повсеместно захватила профсоюзную собственность. Опираясь на неё она долго удерживала под контролем значительную часть наемных работников, состоявших в бывших советских «профсоюзах» в силу устоявшейся многолетней привычки, и легко сдавала своих подопечных, идя на сговор с новыми хозяевами.

Таким образом нишу, в которой могла бы быть востребована профсоюзная работа, по-прежнему плотно заполняли советские функционеры, а новые хозяева предприятий, зачастую связанные с криминалом, душили малейшие ростки независимого профсоюзного движения. Что же касается тех, чьи права независимые профсоюзы должны были защищать, то они, зачастую, совершенно искренне не понимали, зачем независимые профсоюзы нужны, и они работает. «У нас уже есть профсоюз, от него никакого толку», — было стандартным ответом.

В целом, возрождения просоюзного движения на всём пространстве бывшего СССР не случилось – в отличие от многих стран, переживших тоталитарное правление. Впрочем, ни Гитлер, ни Муссолини не зачистили ряды рабочих активистов так тщательно, как это сделали Ленин и его последлователи, до Горбачёва включительно.

Вместе с тем, попытки объединить рабочих, подняв их на совместную борьбу за свои права, всё-таки предпринимались немногочисленными активистами, отчасти романтиками, отчасти святыми. Без ясного понимания места профсоюзов в формировании нового, либерального общества на месте давшего трещину, но не исчезнувшего советского тоталитаризма, изрядно отравленные ностальгической неосоветской демагогией об утраченном «государстве социальной справедливости» эти попытки были обречены изначально,но они породили своих героев и мучеников.

О периоде возрождения в Украине независимого профсоюзного движения, и его провале, и рассказывает роман Костюка.

Провал был предрешён: отмотать время на век назад и оживить то, что было убито, подменено и оболгано, оказалось невозможным. Роман вышел грустным, и, пожалуй, чрезмерно переполненным инфернальным бытом его героев, живущих, по сути, на безнадежных руинах ушедшего прошлого. Прошлое было так себе, и не вызывает сожаления, но и попытки выстроить на этих руинах приемлемое настоящее тоже рушатся, снова, и снова и снова.

Стоит ли читать о безнадежной борьбе и неудачах? Здесь, вероятно, каждый должен найти свой ответ. Возможно, стоит, хотя бы для того, чтобы всмотреться в причины неудач, и попытаться если не понять, то интуитивно почувствовать, чего же не хватило для победы? Возможна ли солидарность наемных работников в наши дни, и если да, то какой она может быть? Если эти вопросы не оставляют вас равнодушным, то прочтение романа Костюка имеет для вас смысл.

«Ильченко»Сергей Ильченко, заместитель главного редактора


Підтримати проект:

Підписатись на новини:




В тему: