Ночь в холодном Мавзолее

19.06.2019 0 By Chilli.Pepper
петров

Кузьма Сергеевич Петров-Водкин. Ленин в гробу. Масло, холст, 1924 г.

 

— *бать-копать, реально трупак лежит!

— Путеслав, ну, как бы да…

— «Как бы». *уяк бы!

Свет, пропущенный сквозь теплофильтры, казался бледным и потусторонним, будто офицеры ФСО находились не в объекте имперского значения, а в новомодном купеческом доме с привидениями. Хрустальный гроб искрился холодными и колкими лучиками. Ленин… Ленин, кажется, в самом деле был настоящим. Мёртвым, но настоящим.

То есть, почти живым.

Завтра Мавзолей откроется после реконструкции. Пожалуют высокие гости. Сегодня — последняя проверка систем сигнализации, вентиляции, камер, микрофонов, освещения. Поэтому они здесь, а не на нижних этажах Мавзолея, где отдыхает вторая и третья смена Хранителей Ленина.

Ленин смирно лежал в хрустальном гробу, похожий на спящую Белоснежку. Нежный, с аккуратно сложенными ручками. Вождь неслучившейся мировой революции будто ждал поцелуя принца, чтобы открыть глаза и проснуться. Аркадий задумался: чем пахнет дыхание Ленина? Самогоном? Гнилыми зубами? Каков на ощупь его язык? Тоже шершавый и сухой? Дедушка Аркадия был советским министром. Ленина не застал, но летал высоко, дружил с Хрущёвым… В общем, Аркадий хорошо разбирался в коммунистах, может даже и слишком.

— Аркашка, я камеры проверил. Что с микрофонами?

— Нормально. Хоть рэп-баттлы проводи!

Путеслав поморщился.

— Мля, доложи нормально… пожалуйста.

С начала службы Путеслав поставил себя в коллективе как почти боевого офицера, которому гражданские приколы пофигу. Смешная позиция, когда бы не это самое «почти», которое сам Путеслав и подчёркивал, поскольку в Сирии дальше Тартуса не бывал, протянув лямку в охране. И за это «почти» Аркадий уважал этого простого, крепко сбитого мужика. Путеслав был цельным, целиком отлитый из чугуна. Крепкий, но в каком-то смысле ещё и мягкий. В общем, они неплохо ладили.

— Микрофоны в порядке. Мёртвых зон нет, даже шёпот слышно.

— За*бись! Братан, очень вниз хочу. Утром дежурство… Да и тут жесть. Реальный трупак лежит, а люди приходят посмотреть, как в зоопарк.

Аркадий пожал плечами. Ленин и Ленин. Когда поднимаешься так высоко, один хрен уже больше не человек, а что-то большее. Как символ… Нет, даже ещё больше. Как комендант снежной крепости, что ведает не только друзьями, но и врагами, всей маленькой ойкуменой на четыре дома и футбольное поле.

Ильич лежал на роскошном бархатном ложе. В полумраке казалось, что вождь улыбается. Будто и в самом деле это дедушка. От такой мысли в животе Аркадия похолодело, но и что-то такое ещё поднялось из памяти… Офицер постарался заглушить эти мысли.

— Путеслав?

— Ну?

— Труп ещё ладно. Но вообще… Вот просто — в целом. Ты не считаешь, что всё происходящее, — Аркадий задумался, выбирая слово, понятное напарнику, — дичь? СССР давно развалился, потом демократия, то-сё… Коронацию справили, империя началась…

— И чо? — Путеслав пожал плечами. Он скучал, замёрз и хотел поскорее развести с пацанами спирт. Холод, впрочем, пробирал и Аркашку.

— Через плечо! А Ленин как лежал, так и лежит. Один. Уже и страны нет, которую придумал, и друганов всех закопали, а он остался. Лежит. А мы смотрим и делаем вид, что это почти нормально.

— Ну… Царь Владимир помрёт, тоже сюда положат. Места хватит. Вон какой траходром ему забахали, гы-гы.

Путеслав успокоился и даже как-то пообвыкся. Мертвец больше не смущал его, скорее раздражал, как и всякий иной барьер между человеком и спиртом. Ленин иронично улыбался сквозь прочное стекло. Аркадий вспомнил, что вроде бы кого-то уже подселяли к этому озорному мёртвому старичку, да только выбросили потом на мороз в два счёта. И царя, если и случится такое, тоже потом того-сь? Улыбка мертвеца стала чуть шире.

— Жуть какая!

— Ну или отдельную кровать поставят. Слушай, чо ты паришься? Всё проверили? Заканчиваем, и пошли вниз.

— Погоди-погоди…

Путеслав вздохнул. Изо рта вырвались клубы пара. Покойничку вредно тепло, поэтому зимой в Мавзолее стоял настоящий дубак.

— Аркаш, тебя вот прёт тут, да? Меня вообще не вставляет. Хочешь, заканчивай сам, а я пока спирта с пацанами бахну. А во вторник с меня вахта, лады?

Аркадий согласился. Не только потому, что не любил спирт, да и ночь вторника он с огромным удовольствием проведёт где угодно, только не на вахте. Его действительно вставляло. Не совсем понятно, что, как или почему. Но было что-то такое в одиночном карауле у мумии первого советского фараона, от чего нельзя было отказаться. Ленин умер. СССР умер. Однако порядок, заложенный Ленином, живёт, и Мавзолей стоит. Люди в очередь выстраиваются, мертвец лыбится. Кто знает, может у него и шишечка шевелится при виде симпатичных девочек? А если мальчиков? Старые коммунисты были теми ещё шалунами.

В центре каждой галактики есть сверхмассивная чёрная дыра. Центром галактики Аркадия был Владимир Ильич Ленин, улыбающийся сквозь смерть. Красная гравитация ощущалась в каждом камне Мавзолея, в каждом холодном блике на хрустале. Галактика Ленина медленно вращалась вокруг центра, миллиарды тонн материи летели сквозь вечную ночь.

Аркадий проверил системы охраны. Боевые квадрокоптеры не пинговались, что доставило несколько неприятных минут. Аркадий представил, как докладывает начальству о том, что Мавзолей не готов к открытию, и нужно срочно звонить в Кремль, отменять приезд Царя. К счастью, всё решилось перезапуском док-станции.

Закончив, Аркадий встал перед хрустальным гробом. Сквозь пар от его дыхания картинка размывалась, делалась нечёткой и таинственной. Х-холодно! Не к месту вспомнилось детство, кислое и сладкое, непростое, непонятное. Полное героических приключений, Тимура, его команды, посиделок в заброшенном блиндаже. На душе потеплело.

Ленин скалился во все свои немногочисленные жёлтые зубы. Все старые большевики любили детей. Кстати, а какая разница между большевиком и коммунистом? Аркадий не помнил, а вот дедушка бы точно объяснил.

Холод становился всё нестерпимей, и даже пошлый спирт в подвале Мавзолея казался чем-то извинительным и даже допустимым. Однако Аркадий нашёл рецепт получше.

Крышка хрустального гроба легко откинулась на смазанных петлях — запереть её должны сами Хранители в конце проверки. Путеслав не солгал: места в гробу Ильича действительно хватало, щуплый Владимир Первый поместился бы без труда. Однако сегодня вместо Царя улёгся сам Аркадий, прижавшись к лёгкому и неожиданно тёплому вождю революции.

Сначала Аркадий лёг рядом на спину, изучая скрытый в полумраке потолок и немногочисленные светильники. В этом была такая интимная романтика, какой никогда не будет с девушкой, по крайней мере, с живой. Аркадий прижимался к Ильичу плечом, и чувствовал, как красная гравитация притягивает его всё сильнее.

Затем Аркадий закинул ногу на покойничка. Полежал немного. Освоился и подпустил газку. Ильич хитро улыбался в мёртвые усы. Камеры бесстрастно писали всё, но смотреть было некому — остальные офицеры уже проиграли в схватке со спиртом.

Когда нога затекла, Аркадий перевернулся на бочок, совсем как в детстве и так же по-детски отклячил жопу. Ленин, что было уже совсем неудивительно, тоже перевернулся на бок, и по-хозяйски ущипнул Аркадия за сосок. Офицер ФСО почувствовал, как позади что-то твёрдое упирается в брюки. Что и говорить, старые большевики очень любили детей.

Кадры из детства мелькали перед глазами. Запахи самогонки, гнилых зубов, спермы. Цепкие пальцы на нежном соске. Любимые книжки, солнечные дворы, испачканные брюки, которые нельзя стирать в горячей воде. Военная тайна, которую он носил в себе так долго, что сам стал тайной.

Во взрослом возрасте это оказалось совсем не больно. Просто очень тепло, тесно и горячо.

Офицерские брюки разошлись точно по шву. Исподнее тоже продержалось недолго, обнажив бритую офицерскую задницу. Аркадий улыбнулся: будто всю жизнь готовился к этой ночи, собирая по крупицам предчувствия, травматический опыт и запретное желание. Даже жопу выбрил накануне, вот прямо как чувствовал!

Ленин вторгался в него с силой сотен стахановцев. Пламя коммунизма переливалось из старых бальзамированных мехов в молодые и полнокровные. Это было прекрасно и гармонично. Правильно.

Когда Владимир Ильич хлопнул офицера по изношенной жопе и благосклонно откинулся на спину, Аркадий осознал, что его жизнь отныне навсегда раздвоилась. Пока один Аркадий душил пьяного Путеслава, второй оставался внутри дедушки Ленина.

Владимир Ильич аккуратно затворил за убежавшим Аркадием гробик и уютно потянулся на смертном ложе. Утром его посетит Царь. Подойдёт рассмотреть, окажется на расстоянии для броска…

Покончив с остальными Хранителями Ленина, Аркадий вышел из советской пирамиды в кромешную тьму. На Площади Революции он расстрелял из табельного оружия патруль ГИБДД. Кварталом ниже трахнул бродячую собаку. Его вела революция и кураж.

Владимир Ильич пустил шептуна, совсем как Аркадий до этого.

Аркадий с боями прорывался к МКАД. К его красному отряду присоединились повар из киоска с шаурмой, дворник, пьяный сотрудник прокуратуры и воспитательница детского сада, по ночам работающая закладчицей. Вместе они были непобедимы, и если бы не вертолёт, то…

Владимир Ильич Ленин принял правдоподобно мёртвую позу. Царей он не боялся, особенно ряженых. Он знал, что с ними делать, и тихо лежал в засаде, как богомол замирает в ожидании добычи. По венам Ленина тёк горячий коммунизм и невероятный обжигающий нутро Аркадий.

Это было хорошо и правильно.

Очень хорошо.

Потому, что больше ни*уя в этой жизни нормальному человеку и не нужно.

По крайней мере, в галактике Владимира Ильича Ленина.

Д.Скорбилин


Підтримати проект:

Підписатись на новини:




В тему: