Критика и этика. Эксклюзив

Один из самых распространенных упреков, предъявляемых мне в ответ на критику Навального — как правило, теми, кому нечего возразить по существу — неэтично критиковать человека, находящегося в тюрьме.

Что я могу на это ответить или возразить?

Во-первых, а почему меня, гражданина Украины, должны сильно беспокоить этические нормы по отношению к человеку, нисколько этими нормами не заморачивающемуся в отношении других?

Этично ли Навальному рассуждать о невозможности вернуть украденное в то время, когда не только нагло, по-разбойничьи оттяпан Крым, но и оккупирована часть восточной Украины, когда, по меньшей мере, 15 тысяч людей убиты — и число убитых продолжает увеличиваться и сегодня?

Этично ли было во время грузинской кампании не только радоваться и одобрять бомбежки Грузии, но и глумиться над ее гражданами, которые гибли под этими обстрелами, называть президента, защищавшего свою страну, грузиногитлером, призывать к депортации грузин из России? Почему никто из нынешних защитников Навального не указал ему тогда на неэтичность подобных высказываний?

Но это лирика. — Главное. Можно было бы, наверное, и подождать, пока он находится под арестом, если бы из него не начали лепить имеющий мало общего с реальностью образ «политика западного толка». Причем, не только обыватели, но и журналисты-либералы, знающие о «грехах» Навального, но считающие, что сейчас о них надо забыть. И даже не брезгуют подтасовкой фактов в пользу Навального, то есть, занимаются положительной пропагандой, пропагандой наоборот.

Чтобы не быть голословным, пример.

Игорь Яковенко в своей статье, посвященной разоблачению наветов путинской пропаганды на Алексея Навального, пишет: «Мне лично не близки некоторые высказывания Навального, а некоторые вызывают прямое отторжение, особенно те, которые относятся к периоду российской агрессии против Грузии в 2008 году, которую Навальный поддержал. За некоторые свои тогдашние слова политик извинился, признав их ошибочными, другие оставил без комментариев.» Последнее предложение выделено мной.

В своей предыдущей статье я приводил цитату из Навального, из которой видно, за что он извинился, а что, по более чем оригинальному мнению Яковенко, «оставил без комментариев» (это его ответ 2013 года на вопрос Айдера Муждабаева «Действительно ли Вы называли грузинов „грызунами“ или это выражение вам приписано?»):

Да, назвал грузинов «грызунами» в посте о войне, о чем сожалею. Это некрасиво и на самом деле нивелировало весь пост.

Под всем остальным написанным тогда подписываюсь.

Как видим, он извинился не за некоторые свои слова, а за одно конкретное сравнение грузин с грызунами. «Другие» утверждения — а именно, одобрение бомбежек Грузии, призыв депортировать из России грузин, объявить блокаду Грузии, сбивать ВСЕ, надо полагать, и гражданские, самолеты, сравнение Саакашвили с Гитлером и т. д., он не «не оставил без комментариев», а полностью подтвердил.

«Приклеить Навальному ярлык „неонациста“ Кремль пытался еще 10 лет назад», — продолжает разоблачать путинских пропагандистов Яковенко. Немудрено, когда Навальный сам, своим участием в «Русских маршах» и высказываниями о грузинской войне 2008 года невероятно облегчил задачу путинским информационным войскам: у них появилась прекрасная возможность замесить свое пропагандистское тесто не только на лжи, но и на правде, что дает, несомненно, лучшие результаты, чем чистая ложь.

В этом случае Яковенко следовало бы зачислить в кремлевскую компанию и Валерию Новодворскую, тоже ровно 10 лет назад определившую действия и высказывания Навального следующим образом: «Это и есть нацизм, и ничто другое» (см. полностью ее текст ниже).

Что, участие в «Русских маршах» — это не нацизм? Что, призывы бомбить Грузию, провести в России этнические чистки грузин — это не нацизм?

Это как раз тот случай, когда поломанные часы показали верное время: никому из кремлевских пропагандонов уже не было никакой надобности что-то приклеивать Навальному — поскольку ярлык неонациста он сам на себя наклеил.

Помимо моральной стороны такой «пропаганды наоборот», возникает вопрос: принесут ли такого рода интерпретации цитат Навального практическую пользу ему самому? — Я считаю, только вред. Поскольку искажение его образа в положительную сторону, «пропаганда наоборот», поставит под сомнения и справедливые разоблачения фейков путинской пропаганды. Потому что, когда вы разоблачаете неточности и подтасовки других, нужно самому быть очень точным в доказательствах своих опровержений. Любая неточность по конкретному факту, допущенная вами, не говоря уж о явной подтасовке (оценить «полностью подписываюсь» как «оставил без комментариев»), позволит подвергнуть сомнениям ваши разоблачения по тем фактам, где вы, безусловно, правы.

Такая «пропаганда наоборот», вольная или невольная, пусть из лучших побуждений, объективно подыгрывает, облегчает задачу путинским пропагандонам по дискредитации Навального.

Не вижу причин, по которым надо откладывать противопоставление формирующейся на наших глазах легенде — правды. Если уж не обыватель-фанат Навального, а свой брат-либерал, журналист подтасовывает факты в его пользу, о чем говорить? Потом, когда образ либерала-западника, к тому же мученика и борца с режимом забронзовеет, сделать это будет гораздо труднее.

Виктор Шендерович сравнил тех, кто после прочтения «Архипелага ГУЛАГ» все равно продолжал любить Сталина — с теми, кто сидящему в тюрьме Навальному вспоминает «диктаторские замашки, национализм, эгоцентризм, сомнительную позицию по Крыму…»

Вообще-то, позиция по Крыму вовсе не сомнительная, а вполне однозначная, как и его высказывания по грузинской кампании.

Но главное — аналогия совершенно неправомочная.

Я так понимаю, досаду Шендеровича в первую очередь вызывает не позиция безымянных ботов, что он сам признает, и не представителей темной народной массы — а своих собратьев по разуму и по перу, соратников-либералов, с которыми он дружит, общается или которых уважает. Так вот, среди этого круга, уверен, нет ни одного почитателя Сталина. А вот тех, кто, несмотря на арест Навального, вспоминает ему его «грехи» — такие наверняка есть. И именно это вызывает удивление и досаду Виктора Шендеровича.

Эти люди, как правило, так же, как и Виктор Анатольевич, считают арест Навального очередным произволом, преступлением Путина и не спорят с тем, что Навальный должен быть немедленно освобожден (так считаю и я). Но они полагают, что нельзя, даже когда Навальный в тюрьме, замалчивать его политическую суть.

Призову себе в помощь тяжелую артиллерию. Валерия Ильинична Новодворская в 2011 году сказала по этому поводу как раз о Навальном, который в это время отбывал 15 суток: «Арест не является политической индульгенцией». Считаю очень полезным для некоторого хотя бы остужения любви фанатов к новоиспеченному кумиру привести здесь полностью ее текст о Навальном:

Мне Алексей Навальный внушает панический ужас как будущий лидер обезумевших толп. Да ещё и с нацистским уклоном. Мне даже не надо было дожидаться, пока он пойдёт на Русский марш, воспитывать там малолетних нацистов, которые из-за своих зигов, наверняка, не услышали бы не только Навального, но даже Вольтера, Канта, Гегеля, если бы они туда пришли. На митингах не воспитывают, на митингах зажигают. Я слишком долго сама вела митинги, и очень большие митинги. И знаю, чего ждет на митингах народ. Никто не приходит на митинги задумываться. Тем более, задумываться о том, что участники митинга не правы, это полный абсурд. Поэтому, такого рода объяснения Алексея Навального или безграмотны, или нечестны с самого начала. Борьба с коррупцией без либеральных убеждений может привести к тому, к чему она уже привела в Белоруссии. Лукашенко прельстил народ тем, что с утра до вечера говорил о борьбе с коррупцией. И легко купил легковерных белорусов. А недомыслящая интеллигенция его поддержала, решив, что сможет им вертеть, как хочет. Ну, и мы видим сегодня белорусский пейзаж. Да, Алексей Навальный учился за границей, да, он не из колхоза. Но Гитлер, в принципе, тоже был не из колхоза.

Я, конечно, выражаю свое сочувствие Алексею Навальному, получившему 15 суток, его не за что было сажать, это был абсолютно незаконный арест, даже по нашему административному кодексу. Но аресты не являются политической индульгенцией. Большевики тоже сидели на каторге, и Дзержинский 10 лет сидел в тюрьме. Гитлера тоже посадили. Жаль, что не на 15 лет. Может быть, не было бы Второй мировой войны. Навальный пытался объяснить, что нужно защищать интересы русских. А это абсолютное табу. Человек, который говорит о защите интересов русских или такой абсолютно бесчестный популист, как Жириновский, у которого вообще нет никаких убеждений, и, кроме кошелька, он ничего в перспективе не видит, наполненного хрустящими купюрами — или это опасный, очень опасный человек.

Если в России, где русские составляют 80, по меньшей мере, процентов, русских нужно защищать, то, в таком случае, видимо, этим русским и жить на земле не следует, если их в собственной стране, при таком подавляющем большинстве, защищать надо. Тот, кто говорит о защите русских в России, уподобляется тем, кто говорил о защите немцев в Германии. Это абсолютное табу для приличного политика, и вообще, для приличного человека.

Это и есть нацизм, и ничто другое. Защита русских, на территории России, от наглых нацменьшинств, которые то ли сюда понаехали, то ли не имеют права здесь поселиться. Там хватит кормить Кавказ. Если толпы пойдут за Навальным, страну в будущем ожидает фашизм. И меня очень пугает эта волна, которая сейчас поднимается. Потому что она поднимается отнюдь не только против Путина. Она поднимается за недемократическое будущее России. Она поднимается за прошедший коммунизм или за будущий фашизм. И Навальный — один из потенциальных лидеров этой новой погибели.

Мудрая женщина — она еще 10 лет назад все о Навальном поняла. И не надо мне рассказывать, что этому тексту уже 10 лет, что сегодня она изменила бы свое мнение. Контекст ситуации с тех пор нисколько не изменился, изменились только масштабы. Навальный выступал против Путина уже 10 лет назад, разоблачал коррупцию уже 10 лет назад, его арестовывали уже 10 лет назад, и знаменитое «партия жуликов и воров» уже тогда было озвучено. Так что с чего бы Валерии Ильиничне сегодня кардинально изменить свое мнение о Навальном. А то, что его аресты незаконны — она говорила уже тогда. Но — «аресты не являются политической индульгенцией».

Виктор Шендерович посыпáл голову пеплом по поводу того, что в свое время российские либералы, в том числе и он, зачарованные демократом Ельциным, закрывали глаза на его отрицательные и тревожные качества. Теперь он предлагает нам не видеть, что собой в реальности представляет Навальный.

Я по натуре человек сострадательный и чисто по-человечески я сочувствую Навальному, желаю ему скорейшего освобождения. Но мне непонятно, почему от меня чуть ли не в директивном порядке требуют потерять аппетит и ночи не спать, будучи снедаемым сочувствием к человеку, который не нашел ни слова сочувствия ни к жертвам грузинской кампании (наоборот, радовался и одобрял и даже глумился), ни к жертвам украинской (только словоблудствует про бутерброд).

Почему я обязан проявлять солидарность с человеком, не проявившим солидарности с десятками тысяч жертв его замечательной родины?

И в заключение приведу еще отрывки из очень показательных воспоминаний о Навальном Энгелины Тареевой, бывшей его соратницы по партии «Яблоко», из которой он в 2007 году был исключен как раз за национализм. Я уже ссылался на эти воспоминания в прошлой статье и на ее резюме — «Я считаю Алексея Навального самым опасным человеком в России» — но, думаю, нелишним будет дать хотя бы самые характерные выдержки из воспоминаний человека, лично знавшего и наблюдавшего нашего героя на протяжении ряда лет. Они, вкупе с деяниями и высказываниями самого Навального и характеристики, данной ему Валерией Новодворской, делают законченным портрет политика Алексея Навального:

…В «Яблоке» не принято проявлять национализм, и Навальный, я думаю, старался сдерживаться. Но иногда срывался. В пылу спора сказал яблочнице-азербайджанке: «А ты, черножопая, вообще молчи, твое место на рынке». Женщина выбежала в слезах, пожаловалась, поведение Навального обсуждалось, он оправдывался, ему поверили. Таких эпизодов было несколько.

…Отношения Навального к тому или иному человеку во многом определялось национальной принадлежностью этого человека. Я этого не могла понять. Мне казалось, какие бы ты ни исповедовал националистические убеждения, когда перед тобой стоит конкретный человек, ты видишь в нем все-таки личность, а не представителя нации, но здесь было не так. Навальный не любил и презирал яблочника-грузина только за то, что он грузин. Называл его всегда с презрением в голосе «старый грузин», хотя он не был старым и был красивым. Я его любила. Я написала о нем пост «Мой грузинский друг». Мы с ним работали в Комиссии по партстроительству и организовали дискуссионный клуб «Вольнодумец». Но для Навального все это ничего не значило. Главным было то, что перед ним грузин. Когда я произносила слова «грузинская поэзия», он смеялся своим вышеуказанным смехом. Его смешило само словосочетание «грузинская поэзия». Если я говорила, что грузины приняли христианство на несколько столетий раньше, чем русские, и что у них появился великий эпос мирового значения письменный памятник «Витязь в тигровой шкуре», когда в России были только «Поучения Владимира Мономаха», он пропускал это мимо ушей. Сдвинуть Навального с его националистических позиций было невозможно. Особенно презирал он страны и народы Юга и Юга-Востока.

…Я считаю Алексея Навального самым опасным человеком в России. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что самое страшное, что может случиться с нашей страной — это приход к власти националистов. Память о нацистской Германии еще жива. Даже столь нелюбимый мною Прохоров понимает, что национализм это дорога в ад. Поражение в Холодной войне и падение империи — лучшая питательная среда для национализма. Но пока националисты — это ДПНИ, РНЕ, бритоголовые зиговцы — приход националистов к власти нам не грозит. Совсем другое дело Навальный.

…Он боролся как лев за то, чтобы остаться в нашей партии, похоже, что исключение воспринималось где-то как провал, иначе зачем бы ему эта партия. Оказавшись вне ее, Навальный в 2007 году стал соучредителем национал-демократического движения «Народ». С Навальным ушли еще три человека из аппарата Яблока, получавшие в партии зарплату, один Илюша в 101 комнате остался. Ушедшие сняли офис вблизи офиса Яблока. В самом центре города аренда дорогая, не знаю, кто их финансировал. Всех ушедших я любила, скучала по ним, не могла войти в опустевшую комнату, звонила им, все собиралась их навестить, радовалась, когда встречала на улице, «и тех, кого я полюбил, я разлюбить уже не в силах». Но в июне 2008 года на конференции «Новый политический национализм» движение «Народ» подписало соглашение о сотрудничестве с ДПНИ. И здесь слабость, которую я питала к Навальному, испарилась в одно мгновение.

…сразу стало ясно, что название ДПНИ (Движение против нелегальной иммиграции) не отражает сущности движения. Это просто способ легитимизировать движение, представить его как борца за законность. На самом деле незаконная миграция их интересовала меньше всего, она даже была им полезна, что ясно из вышесказанного. На встрече с нами они о незаконной миграции и не упоминали. На первый взгляд могло бы показаться, что ничего страшного они не говорили. Но Елена Николаевна не выдержала и десяти минут и с криком выбежала из зала. Я потом читала запись об этой встрече в ЖЖ одного из националистов: «Какая-то тетка, вероятно, вспомнив кишиневский погром, с криком выбежала из зала». Елена Николаевна — чистокровная казачка по матери и по отцу. Так что кишиневский погром не имел к ней никого отношения, но ДПНИвцы не могли себе этого представить. Мне тоже было сильно не по себе. У меня было ощущение, что меня поместили в темное холодное безвоздушное пространство, и я замерзаю и задыхаюсь. Наши явно терпели поражение в так называемой дискуссии, и это неудивительно. Я тоже не знала бы, что возразить, но я и не стала бы возражать. Дискуссия здесь невозможна. Это как разговор ягнёнка с волком в басне Крылова: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Тон был агрессивный. Тон бескомпромиссного презрения и неприязни ко всем нерусским. Мы и они. И ничего общего быть не может. ДПНИвцы говорили, что русские самая обиженная нация в России, у них нет даже своей государственности. У ненцев, у чукчей, у якутов есть свои автономии, а у русских нет. То, что Россия и есть русское государство, и что автономии выделены для малых народов, чтобы они чувствовали себя равными, для ДПНИвцев ничего не значило. Непонятно было, в каких границах они представляют себе и требуют русское государство. Еще они говорили, что ненцам или бурятам легко пойти в гости к своим единоплеменникам, а русским трудно. Русскому, чтобы повидать другого русского, иногда надо пересечь всю страну. Ну, например, от Москвы до Владивостока. А это очень дорого. И русский не может себе позволить навестить другого русского. Словом, они так всем заморочили голову своей русской обездоленностью, национальными меньшинствами, что А. Бабушкин почти согласился, что русским нужно предоставить бесплатные билеты для проезда и пролета по стране.

…Но повторяю: к ДПНИвцам, к РНЕ, к бритоголовым с железными прутьями в руках порядочные люди не примкнут. Другое дело Навальный. Ему в голову пришла идея столь же бредовая, сколь гениальная. Я имею в виду национал-демократию. Это сочетание слов — оксюморон. Они не сочетаемы. Демократ не может быть националистом, а националист демократом. Возможны национал-социализм и национал-большевизм. А национал-демократом быть нельзя. При демократии людей не делят ни по национальному, ни по классовому признаку. Однако, это словосочетание и причастность к нему Навального, который не щадя сил и средств борется с коррупцией и другими отрицательными явлениями нашей жизни, легитимизируют дикую ксенофобию и этнический национализм, уровень которых сейчас в России беспрецедентный. Националисты любого пошиба, благодаря Навальному, смогли почувствовать себя респектабельными людьми. Ведь движение Навального заключило с ними договор о сотрудничестве. Демократы с националистической червоточинкой, которые боролись с этим в себе, скрывали это от других и от самих себя, теперь могут этого не стыдиться. Это допустимо и чуть ли не престижно.

В свое время Валерия Новодворская и Марина Салье, как Вещие Кассандры, «без умолку безумные девицы» криком кричали, что нельзя бывшего гэбиста выбирать в президенты. Но общество, очарованное «молодым и непьющим», напуганное взрывами домов, им же организованными, воодушевленное предстоящим мочиловом террористов в сортире, не услышало их.

Теперь об опасности намечающегося претендента на престол уже 10 лет как общество предупредили Энгелина Тареева и та же Валерия Новодворская.

Но общество, как представляется, намерено наступить на те же грабли.

История учит тому, что ничему не учит. Но, чтобы не было потом, в очередной раз, мучительно больно, неплохо бы не забывать уточняющие слова русского историка Василия Ключевского: «История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков».

Вадим Зайдман
Нюрнберг