Интервью с историком: в Луганске более проукраинские настроения, чем в Северодонецке

Историк и писатель из Луганска, краевед, преподаватель кафедры социальных гуманитарных дисциплин, полковник МВД в запасе Валерий Снегирев в интервью «Трибуну» поделился мнением о событиях из прошлого и настоящего нашего региона, а также развеял несколько устоявшихся мифов о Донбассе.

Автор: Алексей Артюх для tribun.com.ua

Вашему вниманию первая часть интервью.

— Валерий Васильевич, до войны Вы жили и работали в Луганске, преподавали в Луганской академии внутренних дел. В 2014 году Вы , как и многие, покинули город. Возвращались ли вы туда после начала войны?

В конце июля 2014 я вышел из Луганска. Тогда, как из города, так и в город ничего не ходило. С тех пор туда не возвращался.

Даже если все будет нормально и Украина вернет себе Луганск, заменит флаги и проведет все мероприятия, того города, который был до 2014 года, уже не будет. Объясню почему. Из банального: луганчане уже не слышат звон трамваев и мне сложно представить город без них. Особенно 3-й километр, где провел детство. Кстати, первая запись в моей трудовой книжке «Завод имени Октябрьской революции». Это как раз прямой трамвайный маршрут на работу и назад.

Но самое важное, что город — это не только здания и учреждения, а, прежде всего, люди. Кто-то уже выехал с 14-го, кто-то ушел в мир иной, другие же поменяли идеологию и такими, как прежде, уже не станут.

— Каким вам запомнился Луганск?

Немного аллегории. Если сравнивать города с людьми, то для меня Луганск — человек, который постоянно отталкивает протянутую руку. При этом, рядом открыты ворота возможностей, а он головой бьется о замурованную стену.

О возможностях. Вы знаете, например, что Луганск по количеству иностранных студенов занимал второе место в Украине?

— После Харькова?

— После Киева. Не хочу никого обидеть, но насчет Харькова очень часто и много преувеличивают. Такой парадокс: Луганск в свое время оказался между двумя мегаполисами Харьковом и Донецком, и мы все время находились либо в тени одного, либо другого. Такая тупиковая ветка железнодорожного сообщения в Украине, а сейчас и этого сообщения нет.

— Пропаганда часто использует слоган: «Луганск — русский город». В 2014 году группировка «ЛНР» даже организовала одноименное молодежное движение. Почему данное утверждение ложно? И кто на самом деле основал Луганск?

— 2014 год вообще прошел под лозунгом «в объятья матушки России». Тогда у всех перед глазами маячил Крым с идеей «возвращения в родную гавань», которую активно продвигали. Донбасс же, в свою очередь, никогда не ощущал себя частью Украины, педалируя свою обособленность. Об этом мало сейчас вспоминают, но спустя две недели после «референдума, 11 мая «о провозглашении ЛНР и ДНР» должен был состояться еще один «о вхождении в состав России», как это было в Крыму. Но что-то пошло не по плану.

Миф о том, что город на Лугани был основан Екатериной II начали раскручивать в 80-е годы прошлого столетия. До этого все как-то скромно умалчивалось.

В 1981 году по инициативе горкома партии отмечался первый день города. Тогда решили дату к чему-то привязать и привязали к основанию Луганского литейного завода. В те времена уже стало модным вести родословную не от рабочих крестьян, а от хотя бы каких-то царских указов.

Тоже очень интересная ситуация. Ни в Украине, ни в т .н. «ЛНР» никогда полностью не публиковался этот указ. Упоминают только первый из 14 пунктов — «Об устроении литейного завода в Донецком уезде при речке Лугани и об учреждении ломки найденного в той стране каменного угля». Дальше же по ложке, по копейке расписываются расходы, нужды и т.д. Это был чисто бюрократический документ. Но, почему-то, все опираются именно на него.

Как город, Луганск возник уже при Александре III, когда был указ от 3 сентября 1882 года «О слиянии селений Каменный Брод и поселка Луганский литейный завод».

Есть такая занимательная методика (смеется). Как вообще город определяет момент, когда он родился? Например, город Париж считает себя Римской Лютецией, основанной до н.э. лишь потому что там при раскопках нашлась монета. А была ли она завезена или обронена — это уже неважно. Постановили, что на острове посреди реки Сена возник Париж и все тут.

Официально считается, что Луганск был основан в 1795 году. Я всегда говорю местным краеведам и историкам «спуститесь в Камброд и посмотрите на Петропавловскую церковь, которая официально освящена за 20 лет до этого». То есть, она уже была и принадлежала Харьковской епархии. Раз была церковь, то, как минимум, было поселение. Я уже молчу о Вергунке Большой и Малой и всех прочих прилегающих районах.

— Какие популярные мифы и стереотипы о Луганске и нашем крае вы могли бы развеять?

— Ну, например, что здесь всегда было «Дикое поле».

— Археологи утверждают, что находки, сделанные в регионе, свидетельствуют об обратном.

— Даже без археологии. Если верить мифу, то до Екатерины II здесь было голое поле, бегали волки и т.д. У меня встречный вопрос: как это возможно в нашей зоне умеренного климата? Если верить тому, что нам рассказывают, — пришли проклятые татары, а потом с 13 века все обрывается…600 лет народ здесь просто мимо проходил. Даже эскимосы, чукчи обжились у себя при температурах от −20 до — 50. Разве им некуда было оттуда податься? В само понятие Дикое поле заложен не тот смысл, который мы воспринимаем. У нас это пустота, степь, выжженное. Наши же предки, которые писали это обозначение на географических картах, вкладывали совершенно другой смысл. Дикое — никому не подчиняющееся.

Начиная еще с Киевской Руси в судебнике Ярослава Мудрого «Русская правда» есть понятие «Вира» — штраф, где четко ограничено, кому и сколько платить в случае какого-то ущерба, и есть понятие «Дикая вира», где размер штрафа устанавливается на усмотрение князя, его дружинника или потерпевшего. То есть, неограничено. Так вот, и поляки, и московиты и запорожские казаки понимали Дикое поле, как свободную территорию, где не действуют никакие законы. Это такой своеобразный прообраз махновский республики, которую в двадцатых годах прошлого столетия на севере нашей области пытался организовать Нестор Иванович.

Мифов, на самом деле, много, но не все готовы к их развенчанию. Понимаете, в само значение слова «миф» мы часто вкладываем что-то отрицательное. На самом деле миф — это зерно какого-то реального события, обросшего домыслами, толкованиями и всем, чем угодно. Развенчание мифов — это не негатив, а поиск того самого зерна, с которого все начиналось. Это реальное событие или человек.

В качестве примера приведу Алексея Стаханова. Был такой парень, его знаменитый рекорд готовился — четверо работали, но прописали всю выработку одному. Подхватили, раскрутили или, как сейчас бы сказали, распиарили. Что мы в итоге видим? Сломанная судьба самого этого простого парня, который приехал на Донбасс на лошадь насобирать. Закончил свою жизнь в психиатрической больнице, куда попал на почве хронического алкоголизма. Умер Стаханов, брошенный в одиночестве. И это несмотря на всю славу, названное в его честь движение и прочее. Об этом, конечно, по понятным причинам, говорить не хотят.

— На референдуме 1 декабря 1991-го Акт провозглашения независимости Украины поддержали 84% жителей Донецкой и столько же — Луганской области. Почему же сейчас так много наших земляков хотят обратно в СССР?

— Цифры абсолютно верны, но есть один момент. Вы сказали, что 84%, но не уточнили, что от числа пришедших. Объясняю. Все забывают, что перед референдумом 1 декабря 1991 года был другой референдум — 17 марта за сохранение Советского Союза. Тогда вообще свыше 92% жителей Луганской и Донецкой областей высказались за сохранение СССР. Референдум 1 декабря — вообще отдельная тема. Тогда очень грамотно сыграли на том, что независимая Украина — самая экономически развитая республика СССР. Среди историков есть такая шутка: «Когда Львов голосовал за идею, Донбасс голосовал за колбасу». По большему счету, референдум 1 декабря сыграл на руку старой элите, которая независимость провозглашала не для Украины, а для УССР. Это разные вещи. Так, например, прибалты сразу же после выхода из СССР заявили об оккупации и о том, что возвращаются к 1939 году. В Украине, почему-то, никто не сказал, что мы вернемся в 1918 г., когда была провозглашена УНР, или к 1917 г., когда были провозглашены Универсалы. Советские порядки здесь консервировали. У нас, конечно, в меньшей мере это осталось, в Беларуси — в большей. В сознании людей государство либо патриархальное с отцом, что покарает либо накормит, или большой колхоз, в котором «бери — не хочу, а попался — виноват сам».

Еще отмечу, что с момента проведения референдума прошло 30 лет. Принимать участие в нем можно было с 18-ти. Получается, что самым младшим участникам сейчас 48. Людей старшего поколения, которое застало СССР на пике уже не так много осталось. И вот тут пошли легенды, что при Союзе была колбаса по 2.20, хлеб по 16 копеек и самый вкусный пломбир по 20 копеек. При том, что сейчас пломбир стоит 15 грн. И вот скажите, в чью пользу играет разница?

Только никто не говорит, что зарплата инженера была 70-95 рублей. Донбасс же здесь выигрывал еще по одной причине. Как у нас говорили: в семье шахтера женщина работать не должна. Мол, это позор для мужчины. Зарплаты шахтеров превышали зарплаты профессоров и ставили регион совершенно в иное положение. Правда, опять все забывают, что таких светочей, ударников стахановского движения, была одна бригада на шахту и попасть в нее было тяжелее, чем полететь в космос.

У человека в природе так заложено, что мозг помнит только хорошее, а негативные эмоции он отсекает и забывает.

— Как вы считаете, то, что произошло в Крыму и на востоке страны, было неизбежным? Можно ли было это как-то предотвратить?

— Вы хотите услышать мою точку зрения личную? Если так, то про Крым я рассказывать не буду. Меня там не было, не видел. Что касается нас, то все было разыграно по сценарию, но, как я часто говорю после 14-го года: «никто из нас не знает, что будет завтра». При написании сценариев авторы не учли массу объективных и субъективных факторов. Хотели одно, а получили другое, или же, как у нас говорят: «что-то пошло не так».

Можно было предотвратить, и, как человек, который в последних числах выходил из Луганска, скажу, что тогда это своего рода «поддавки», когда цель — не бить чужие шашки, а отдавать свои. У меня до сих пор впечатление, что украинская власть играла, поэтапно и постепенно сдавая свои выигрышные позиции и наработки.

— Какую роль в происходящем сыграли местные элиты?

— В данном случае слово «элиты» следует брать в кавычки по одной простой причине: они себя таковыми считают, но на деле не являются. Это либо госслужащие, которые за деньги сдали Украину, либо неформальные лидеры, или, как иногда политологи называют, контрэлиты, которые работали на северного соседа, и делали это в прямом смысле слова. Примечательно, что вторые сами оказались в проигрыше. Их кураторы между собой не договорились в тот момент, когда что-то пошло не по плану. Видимо, слишком жирный кусок оказался, пошли внутривидовые разборки и стенания. Вся эта так называемая луганская «элита», за очень редким исключением типа Клинчаева или псевдокоммунистов, на север в РФ подались. В общем, «элита» себя не позиционировала, не отождествляла с Украиной.

— То есть, людьми двигали чисто шкурные интересы?

— Совершенно верно. Они искали во всем личную выгоду. Самое парадоксальное, что на Донбассе, а в частности на Луганщине, процентов 70% старшего поколения т.н. «элит» имели абсолютное безразличие к вопросам государственности. Как они сами говорили: «нам все равно, под каким флагом идти, лишь бы идти в ногу». Интересный факт: если вам попадется телефонный справочник Луганской ОГА, сравните его со справочником еще Ворошиловградского облисполкома или обкома партии. Вы увидите там одни и те же фамилии. При чем, должности и места по наследству передаются даже не то чтобы от отца к сыну или от матери к дочери, а от дедушки к внуку. Это один из ответов на вопрос, почему у нас не приживаются губернаторы, назначенные из центра и несумевшие договориться со всеми этими разноплановыми кланами. Закрытая клановая система сложилась не только у нас, это проблема всей Украины.

О роли Луганской «элиты» в событиях 2014 года. Было такое понятие как «странная война». Это когда Франция и Великобритания в 1939 году объявили войну Германии, но, при этом, не вели никаких активных военных действий. Так вот, позицию украинских госчиновников и луганской «элиты» я бы со своей стороны охарактеризовал как очень-очень странную войну за освобождение Луганщины.

— Как вы считаете, почему в постсоветский период, да и в нулевых, в принципе, должное внимание процессам, которые происходили в регионе, не уделялось? Саботаж?

— Саботаж. Но саботаж не сознательный. Как мы уже сказали, каждый из кланов боролся за место под солнцем и материальную выгоду. Раз. Материальная выгода заключалась в том, чтобы не лезть на территорию друг-друга. Такой статус-кво. Более того, всем известно, что Донбасс был брошен на откуп этим местным, как вы говорите, «элитам». Возьмем Оранжевую революцию и Революцию Достоинства — здесь все натыкается на противодействие на местах. В 2004-2005 гг. Ющенко просто умыл руки и отдал Донбасс местным кланам. Это, вероятно, и было той точкой невозврата, когда они поняли, что за ними реальная сила. В 2013-2014 гг. эту силу продемонстрировали. Вот только проблема — в процессе не учли внешний фактор, коим является Российская Федерация. Владимир Владимирович в 2005-ом — это не Владимир Владимирович в 2014-ом.

События, которые произошли у нас в регионе — не спонтанная ситуация, а тщательно проработанная. Сценарий «откатали» и в Приднестровье в 1992 году, и в Грузии в 2008-ом.

Об «элитах» мы поговорили. Но я бы хотел также уделить немного внимания вопросу местной оппозиции. Красивая картинка в СМИ и на телевидении только создавала видимость протеста и полное непонимание того, чем это нам грозит. В отличии от других регионов, где кланы противоборствуют, в Луганске была монополия. Оппозиция управлялась и полностью контролировалась. Наша с вами беда, что не было ни конкуренции мысли, ни конкуренции идей. Об экономической конкуренции говорить не приходится вообще.

— Можно ли сказать, что информационная политика Украины провальна?

— Полностью провальна. Парадоксально, что в самом Луганске сейчас более проукраинские настроения, чем во временном областном центре Северодонецке. По одной простой причине — люди там через себя все это ежедневно пропускают, видят, едят, щупают и прекрасно понимают, куда попали.

И если в Луганске пропаганда рассказывает о том, что все прекрасно, птички поют, тишь, гладь и благодать, то здесь, помимо чисто объективной конкуренции телеканалов, с голубых экранов мы получаем негатив, политические качели между кланами т. д. В то же время, для противодействия российской пропаганде, по моему личному мнению, не делалось ничего. Есть куча министерств, куча программ и организаций, которые все это время только создавали видимость работы.

Конец первой части.

Читать продолжение.