Интервью с историком: уникальные места Луганщины, неприязнь «луганских» и «донецких», лихие 90-е

Первая часть интервью с луганским историком и писателем Валерием Снегиревым собрала тысячи просмотров и реакций. Наша редакция и по сей день получает отзывы от заинтересованных читателей. Сегодня общественно-политический обозреватель «Трибун» выпускает продолжение. Во второй части вместе с Валерием Васильевичем мы обсудили противостояние между «луганскими» и «донецкими», исторические места Луганщины и его новую книгу.

Автор: Алексей Артюх для tribun.com.ua.

— О неприязни «луганских» и «донецких» слагают легенды. Откуда все это пошло и когда появилось?

— Есть такое красивое французское слово «парвеню» ( parvenu «добившийся успеха, разбогатевший; выскочка»). Если посмотреть на инфографику с важнейшими городами Российской Империи в 1897 году, мы не увидим в ней ни Донецка (тогда Юзовка), ни Луганска. Из городов Донбасса там есть только Бахмут и то в самом низу.

Немного лирики. Донецк сам себя короновал столицей Донбасса. Все началось задолго до Второй мировой войны, когда Юзовке присвоили название Сталино в честь Иосифа Виссарионовича. Сейчас многие по обе стороны линии разграничения проталкивают легенду, что название связано не со Сталиным, а со сталью, но это не так. Даже во время первой волны переименований Ворошиловград вернул себе историческое название, а кварталы Жданова и Щербакова стали кварталом Луганским. В Донецке же и по сей день есть Ворошиловский район. Когда подали в суд, один из идеологов «ДНР» Корнилов, находящийся сейчас в Москве, будучи работником Ворошиловского райкома, отстоял точку зрения, что район назван в честь ведущего передачи «Что? Где? Когда?». Все прекрасно понимали, что он «прислонил горбатого к стенке», но с такими доводами формально согласились.

Так вот, после переименования Юзовки в Сталино, городу начали выделять серьезные средства и уделять больше внимания. Это привело к тому, что к середине 30-х годов сталинская парторганизация разрослась и стала трудноуправляемой. Тогда было принято решение разделить Донецкую область, искусственно выделив из нее Ворошиловградскую. На тот момент Клим Ворошилов был третьим человеком в СССР. Значит, переименовали Луганск, и вышло все, как в партийной иерархии: Сталин идет впереди, а Ворошилов где-то рядом. В 30-е годы Донецк сделал мощный рывок, а в 60-х вышел на новый уровень. Луганск же, даже имея потенциал, реализовать его не сумел. Это оставило свой отпечаток на взаимоотношениях соседей.

Второй момент. Четко прослеживается, что дончане с годами становились все ушлее, их сплоченность и профессиональная хватка прямо отражались на жизни региона.

Вы знаете, например, что одно из немногих министерств уже независимой Украины, которое находилось за пределами Киева — Минуглепром в Донецке? Понятно, что донецкое землячество при дележе бюджета тянуло одеяло на себя, что вызывало определенные негативные чувства у луганчан.

Даже в 2014 году, во время самопровозглашения т.н. «республик», их так и не объединили воедино. Вероятно, это не позволили сделать какие-то ментальные, экономические и другие факторы. Кстати, даже здесь дончане оказались впереди, ведь первой возникла «ДНР», а уже потом «ЛНР».

Хотелось бы отметить, что в 90-е годы в Луганске рычаги руководства перехватила партийно-хозяйственная номенклатура. Это так называемые красные директора и крепкие хозяйственники. В Донецке же всем заправлял криминалитет.

Говорить об этой теме можно долго, анализируя и приводя конкретные примеры. Думаю, тех причин, которые я озвучил, будет достаточно.

— Вы затронули тему лихих 90-х. Где было опаснее?

— Я начинал работать в органах внутренних дел в 1989 году, застал этот период и знаю о нем не понаслышке. Доводилось проводить для гостей пешие экскурсии по местам криминальной славы Луганска. Здесь в кого-то стреляли, там что-то взрывали. Когда дончане из тогдашнего ОМОНа ехали в Луганск, они говорили: «Ребята, мы к вам едем и касками запасаемся на всякий случай». То, что творилось у нас в районе Краснодона, им даже не снилось.Поэтому в чем-то мы отставали, в чем-то превосходили. Другое дело, что масштабы несопоставимы. Донецк — город-миллионник, Луганск же был вдвое меньше.

— Назовите три личности (не обязательно положительные, и не обязательно современников), которые сыграли наибольшую роль в становлении Луганской области, какой мы ее знаем сейчас.

— Как говорил Хрущев: «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны и химизация народного хозяйства». В свое время Никита Сергеевич бывал и в Северодонецке, и в Лисичанске. Нужно сказать ему спасибо, ведь химическая промышленность Украины — его заслуга. После поездки за рубеж, в т.ч. в США, он понял, что на уровне чугуна и стали мы уже не вытягиваем. В 60-е годы был даже проект объединения Лисичанска, Северодонецка и Рубежного в город химиков Менделеев.

— Почему же не объединили?

— Когда посчитали количество коммунистов и количество населения, выяснилось, что Менделеев будет больше Ворошиловграда. Этот проект похоронили чисто по идеологическим причинам. Хотя все прекрасно понимают, что кулак может ударить гораздо сильнее, чем три пальца, торчащие в разные стороны.

Мы снова возвращаемся к тому, что Луганщина — это край потерянных возможностей.

— Итак, первый человек — это Никита Хрущев. Кто еще?

— Систему крепких хозяйственников, о которой я говорил, на Луганщине выстроил бывший вице-премьер Украины Виктор Николаевич Тихонов. Именно он не дал пропасть всей этой номенклатуре горкома, райкомов, обкома и т.д. Он их переформировал в коммерческие структуры и предприятия вроде Стахановского вагоноремонтного завода и «Глория Джинс».

Луганщина, как я часто говорю, является какой-то экспериментальной площадкой для оттачивания подковерных вариантов вроде смещения мэров. У нас ведь до Кравченко практически ни один городской голова не добыл до конца срока. Всех их смещала сессия горсовета. Это и Ягоферов, и Данилов. Таких примеров немало. Сперва все оттачивалось у нас, а потом уже расходилось по всей Украине. Идеологом всех этих процессов был как раз Виктор Тихонов.

Ну и раз мы заговорили о нем, нельзя не сказать и об Александре Сергеевиче Ефремове, при котором произошла смена поколений. Все прочие губернаторы, председатели облсовета были его креатурами.

— Возвращаясь к теме стереотипов. Бытует мнение, что в Луганской области туристам нечего посмотреть. Мол «здесь одни шахты и заводы». Могли бы вы назвать какие-нибудь уникальные исторические места или же сооружения, которые находятся в нашем регионе?

— Еще где-то на закате перестройки я был одним из учредителей луганского «Мемориала». В 1990 году мы провели живую цепь со свечами в память невинно убиенных земляков от дома Васнева (самый старый небоскреб Донбасса, построенный в начале 20 века. Там располагалось здание НКВД, в подвалах которого пытали и расстреливали людей) и до памятника Ворошилову, который был одним из организаторов сталинского террора. Тогда в Украине не делалось ничего подобного, даже во Львове. Спасибо луганчанам, что тогда выбрали народным депутатом московского журналиста, редактора «Литературной газеты», Юрия Петровича Щекочихина. В то время Луганск мог себе позволить то, что не позволено было Донецку и даже Киеву: ведь еще был СССР и ссориться с центром на местах не решались. Никогда не забуду, как начальник луганского КГБ в моем присутствии показывал Юрию Петровичу на карте места, где расстреливали наших земляков. Была у нас идея сделать дорогу скорби. Тем более в Луганске есть такое место, как Сучья балка (Лесопосадка недалеко от авторынка. В 1990 году на этом месте решили построить гаражный кооператив, и при рытье фундамента обнаружили братскую могилу 30-40-х годов. По самым скромным оценкам, с 1938 по 1942 год в Сучьей балке палачами НКВД было убито от 5 до 10 тысяч людей, — ред.)

Кстати, насчет уникальности. Первый в мире памятник Холокосту был поставлен в 1943 году в Луганске. Еще гремела война, а луганчане по горячим следам после освобождения города и работы государственной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, почтили память расстрелянных евреев. Памятник назывался «Не забудем, не простим» и судьба его трагическая. Четыре раза он исчезал и возрождался. Последний раз ему «досталось» в 2014 году.

Между Старобельском и Сватово есть село Мостки. В основном все останавливаются возле животворящего источника, но есть место интереснее. Покойный Просин ( Владимир Просин — бывший заместитель главы Луганской ОГА, экс-глава Сватовской РГА, — ред.) воссоздал последний укрепрайон, или как я, смеясь, называл «Линия Мажино Луганской области». Доты, траншеи и т.п. Когда укрепрайон построили в 1941 — 1942 гг., немцы его не штурмовали, а просто обошли. Таким образом, в отличие от других подобных объектов на Луганщине, этот остался в сохранности. Но кто об этом знает?

У нас всегда говорят о конезаводах, церквях и т.д., впихивают их во все каталоги. Этим сейчас уже никого не удивишь.

— Как привлечь туристов на Луганщину?

— Легко, но этим нужно заниматься. Тот же «Музей истории горного дела» в Лисичанске при должном подходе и фантазии можно сделать настоящей визитной карточкой региона. Аналогов ему в Украине нет. Чуть-чуть измените контекст, чтобы народ понимал, что такое уголь. Покажите наглядно с помощью интерактивных технологий, как он образуется, — и получите совершенно другой эффект.

Примеров немало. Вы знаете, например, про остров Пасхи?

— Разумеется! У меня даже есть книга Тура Хейердала.

— Значит вы поймете, о чем идет речь. Каменные истуканы острова Пасхи — это те же наши Половецкие каменные бабы, но большего размера и в большем количестве. Только про остров Пасхи знают все, он распиарен.

В свое время Константин Красильников натаскал в Луганский парк-музей антропоморфных стел, и половецких каменных изваяний, и христианские кресты, и жернова, и античные надгробия. В общем, смешал все в кучу.

В 2012 году у нас с двумя профессорами была идея вокруг искусственного пруда с насыпными курганами, которые изображали бы Крымско-Кавказские горы, организовать локацию, расширив музей каменных монументальных скульптур, и выстроить тематическую композицию. К сожалению, нашим планам не удалось осуществиться.

Я не устану повторять, что Луганщина — большая, богатая и разнообразная. При должном подходе здесь можно реализовать немало интересных идей.

— В 2020 году вы издали книгу «Старобельское эхо Катынской трагедии: Свидетели и документы рассказывают». Что вас подтолкнуло к ее написанию?

— Данной темой я заинтересовался еще в 1988 году.

О чем, собственно, речь. В самом центре Старобельска, а именно в бывшем женском монастыре, был концентрационный лагерь НКВД, где находились порядка 4 тысяч поляков. Настоящая элита страны, где помимо офицеров удерживали профессоров, журналистов, адвокатов. Из Старобельска их вывезли в 1940 году под Харьков в район Пятихаток, где расстреляли выстрелами в затылок. Самое интересное, что в это же время гестаповцы провели аналогичную операцию в отношении тех офицеров, которые попали к ним в руки во время кампании 1939-1940 гг.

2004 год был Годом Польши в Украине. Ко мне обратились в Луганской облгосадминистрации с предложением дать материалы — я их предоставил. Директор областного архива отвез их в Польшу, получил грант, издал даже книжечку. Технику передали поляки в областной госархив. В последствии оборудование так и осталась в Луганске. Мне же даже спасибо никто не сказал, хотя черновик и материалы с того времени у четырех губернаторов побывали. Все они говорили, что тема интересная, но дальше разговоров дело не зашло.

В 2020 году на странице в Facebook я бросил клич своим студентам и курсантам: «Ребята, две чашки кофе — и книжка с автографом ваша». Но получилось как получилось… Один из моих луганских знакомых говорил: «Тебе не надоело за свой счет рассказывать Луганску его историю и за это еще получать головную боль?». Получается, что не надоело.

Тема эта бесконечная. Начинаешь копать один хвостик, а вылазит совсем не то, что ожидал. Казалось бы, что общего между пятнадцатитысячным Старобельском, расстрелянными в 40-ом поляками (среди которых, кстати, отец известного кинорежиссера, обладателя «Оскара», Анджея Вайды — Якуб и восемь генералов) и русской поэтессой Анной Ахматовой. Оказывается, один из чудом выживших узников старобельского концлагеря Юзеф Чапский оставил воспоминания об этом месте. В 1942 году у него был очень бурный и красивый роман с Анной Ахматовой, и два стихотворения, ему посвященных, считаются вкладом в лирику Серебряного века русской литературы. Вопрос, знают ли об этом в Старобельске?

— Ну и напоследок, какие книги по новейшей истории Луганской области вы посоветовали бы нашим читателям?

— Чтобы Луганщина знала свою новейшую историю, в первую очередь, я рекомендую книги Александра Михайловича Еременко «Луганская Вандея» и журналиста газеты «День» Валентина Торбы «Я Свідок». Эти книги презентовали в Европе, но в библиотеках Луганщины, к сожалению, вы их вряд ли найдете. Впрочем, как и мои.

Читать первую часть.