Гаага признала, России плевать. Почему не бывает «хороших русских»

Расчеловечивание врага — важный фактор расширения и сплочения Антирашистской коалиции. Выводя Россию за рамки правового поля развитых стран, Кремль ускоряет этот процесс

Международный суд ООН в Гааге, МС ООН (не путать с МУС ООН, Международным уголовным судом, который также находится в Гааге) постановил, что Россия должна прекратить военные действия в Украине, начавшиеся 24 февраля, свернуть военную помощь ЛДНР, и гарантировать, что «любые военные или регулярные соединения, которые могут ею управляться или поддерживаться, а также любые организации или лица, которые могут косвенно ею контролироваться, не будут в дальнейшем участвовать в этих операциях». Решение принято 13 судьями против двух, из России и Китая.

Бессилие, прикрытое мифами

Решение суда МС ООН не влияет на ход боевых действий в Украине, существуя в параллельном нашему миру пространстве. Россия проигнорировала судебные слушания, не став участвовать в прениях и сославшись на принцип «согласия сторон». Здесь Москва передернула — суд ООН рассматривает споры не только с обоюдного согласия, но и на основании международных договоров, а Россия ратифицировала и устав ООН, и Конвенцию по геноциду, на основании которых Киев обратился в МС ООН, и еще не вышла из них.

Тогда Кремль, уходя от обвинений в геноциде, разыграл нехитрую двухходовку. Отказавшись от участия в состязательном процессе, где его аргументы были бы разбиты, он, «из уважения к суду» изложил свою позицию в письме, обосновав свои действия самообороной и правом наций «ЛНР» и «ДНР» на самоопределение. В то же время, по утверждению Москвы, обвинения в адрес Украины в геноциде не стали первопричиной «спецоперации», в связи с чем ее нельзя назвать нарушением Конвенции по геноциду, и дать им оценку в МС ООН. Словом, все свелось к обычной российской эквилибристике: произвольному толкованию законов, перманентной смене показаний и непрерывной лжи. Россия уже давно не стремится к исполнению законов, а лишь манипулирует их толкованиями для прикрытия своих преступных действий.

Тем не менее, Россия все еще остается юридической стороной процессов в международных судах. На подходе второе дело в МС ООН, по иску Украины о нарушении международного права на Донбассе и в Крыму, а также дело против России в МУС, возбужденное по иску 39 стран, с невероятной оперативностью. Уже 28 февраля прокурор МУС Карим Хан заявил о начале расследования, 2 марта процесс запустили официально, и сейчас МУС собирает доказательства военных преступлений, преступлений против человечества и геноцида, «совершенных любым лицом» на территории Украины начиная с 21 ноября 2013 года, с первого дня Евромайдана. Желающие сообщить информацию о таких преступлениях — правда, только о тех, что были совершены начиная с 24.02.22, могут сделать это на специальном сайте.

Но, вопреки мифам о действенности международных законов, эти дела не имеют сколь-нибудь реальных перспектив. В отличие от экономических споров, разрешаемых более или менее успешно, по причине глобальности финансово-денежной системы, история международных уголовных процессов, начавшаяся после Второй Мировой войны, состоит, большей частью, из провалов. Споры о подсудности длятся десятилетиями, судебные решения игнорируются, а виновные успешно уходят от наказания. Словом, уголовно-гражданская международная юстиция, реализованная победителями во Второй Мировой войне на базе ООН, оказалась неработоспособна.

История провала

Очевидно, что общее правовое поле возможно только на общем социально-экономическом пространстве. Экономические дела решаются в международных судах лишь в той мере, в какой мировая экономика объединена привязкой к доллару и фондовым рынкам. Попытка же создать общую гражданско-правовую базу на основе ООН окончательно провалилась уже к середине 60-х. Социально-экономический отрыв развитых стран в сочетании с демографическим весом слаборазвитых породил сопротивление архаичного большинства.

Возможно, с этой проблемой и удалось бы справиться, но создатели ООН совершили вторую фатальную ошибку, пригласив в число учредителей ООН с особыми правами Советский Союз. СССР же был не просто архаичной страной — он, как и наследовавшая ему РФ, пребывал в глухом социальном тупике, будучи априори неспособен к развитию без полного демонтажа с разрывом правовой и исторической преемственности, что и показали дальнейшие события. Как следствие, СССР/РФ стали ядром анти-ООН, неформального объединения внутри ООН стран, отрицающих правовые ценности, на которых та была построена. И не просто отрицающих, но и активно разрушающих эти ценности с трибуны самой ООН.

Сегодня эти процессы дошли до логического завершения. При этом, единственный хранитель принципов ООН, Запад, морально ослаблен, и не способен адекватно реагировать на эту ситуацию.

Из Гааги — назад, в Нюрнберг

Здесь пора вспомнить о том, что практика международных судов началась хотя и с частичного, но все-таки успеха: с Нюрнбергского процесса. Конечно, Нюрнберг изначально был ущербным: верхушка СССР, пособничавшая Третьему Рейху, и совершавшая столь же отвратительные преступления, не попала на скамью подсудимых. Напротив, советские представители вошли в состав обвинителей. У Запада не хватило ни духу, ни политического чутья, чтобы провести процесс без участия СССР, выдвинув обвинения, пусть и заочные, также и в адрес Москвы. Тем не менее, часть самых одиозных фигур Третьего рейха все же была повешена, а часть — приговорена к различным тюремным срокам.

Нюрнбергский процесс закрепил юридически военную победу, отбросив правовую логику побежденных. Победив Третий Рейх, страны Антигитлеровской коалиции директивным порядком отменили его социал-феодальную правовую систему, основанную на культе вождя и полном отказе от прав личности. В противном случае, действия подсудимых пришлось бы признать законными, каковыми они, с точки зрения законов Третьего Рейха, и были.

Сегодня, в отсутствие единообразной социально-экономической среды, международное правосудие также может опереться только на вооруженное насилие. Международные законы не работают, и не будут работать за пределами либерально-капиталистического общества, вне его социальной, экономической и правовой среды, пока в них не пропишут право на военное вмешательство ради торжества правосудия. Между тем, постановка вопроса о военном принуждении к исполнению международных законов любых стран и стран и организаций, в том числе и не признающих международного законодательства, сегодня считается неполиткорректной.

Такой отрыв от реальности возник вследствие разложения международно-правовой системы со стороны СССР/ РФ, получившей в ней статус субъекта права, а не априори преступного режима. Между тем, в основе устройства СССР/РФ и Третьего Рейха лежит одна и та же социал-феодальная идеология, с незначительными вариациями. В результате, СССР и РФ восемь десятилетий вели борьбу против ценностей западного мира внутри структур, созданных для того, чтобы распространять защищать эти ценности.

Сейчас мы видим старт нового этапа развития глобального социал-феодализма. Москва оправилась от краха 90-х, вышла из тени, и пытается уже в открытую возродить мировую социал-феодальную систему, противостоящую либерально-капиталистической, поставив себя в ее центр. Это выражается как в выходе России из структур, построенных на западной правовой базе — Совета Европы, конвенции по правам человека и ряда других конвенций, так и в попытках создания альтернативного международного права, и альтернативной «дедолларизированной» экономики. К слову, из МУС ООН Россия вышла еще в 2016 году, после того, как он признал оккупацией аннексию Крыма.

Ответы же Запада по-прежнему слабы. Так Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) приостановил принятие жалоб, поданных против России, в связи с ее намерением выйти из СЕ. Но это капитуляция! Куда логичнее было бы вынести решение о том, что Россия будет привлекаться к ответственности за преступления, совершенные ей, по меньшей мере, за ее официальными границами, в том числе и на оккупированных территориях, вне зависимости от признания ей юрисдикции ЕСПЧ. Оставался бы, конечно, вопрос о механизме привлечения Москвы к такой ответственности. Логичным было бы прописать его через ООН. Конечно, ООН, разлагаемая Россией изнутри, и парализованная российским правом вето, доведена сегодня до невменяемого состояния — но это, в свою очередь, означает назревшую необходимость ее оздоровления. Оно должно начаться с исключения России — кстати, РФ никогда в ООН и не вступала. Либо, если деградация ООН необратима, с ее роспуска и создания новой организации.

В самой России понимают, что время компромиссов прошло. Российские комментаторы прямо пишут о том, что РФ необходимо создавать свою международно-правовую систему, и дожимать Украину, не останавливаясь ни перед чем. В противном случае «следующим шагом нас выпрут из ООН, на нас повесят репарации за все разрушения и смерти на Украине за время спецоперации и про все иностранные активы РФ можно забыть».

Плохие народы? Да, они бывают.

В прагматичном российском подходе нет и тени раскаяния в совершенных преступлениях, которые, повторю, одобряет большинство россиян, а есть лишь желание порешать вопрос в свою пользу. Ровно такой же прагматичный подход следует усвоить и нам, на заморачиваясь попытками понять, простить или «взглянуть под другим углом». Угол нашего зрения должен быть раз и навсегда определен углом падения русских ракет и снарядов, а наша позиция транслироваться с непреклонностью их разлетающихся осколков. Нам нужно добиваться юридического закрепления тезиса о преступной сущности современной российской нации, внеся его, для начала, в наше законодательство. Сегодня Запад простит нам это, а мы должны прагматично использовать ситуацию, начав затем борьбу за признание им такого подхода. Система социальных рейтингов на основе BigData и возможность оперировать массивами таких рейтингов создают основу для этого.

Основным нашим аргументом будет при этом цивилизационная и ценностная несовместимость России и Запада, построенных на двух принципиально разных ценностных системах.

Тезис о принципиальной несовместимости России и Запада, культурной и ментальной, и о народном характере российского нацизма позволяет обосновать неразрешимость конфликта без капитуляции и полного демонтажа России. Как следствие, невозможность компромисса, а также невозможность принуждения России к капитуляции одними только экономическими методами, исключающими ее из западного экономического пространства, без военного вмешательства Запада. Нам нужно всеми силами транслировать этот тезис на западное общественное мнение, создавая тем самым принципиально иную правовую ситуацию. В плане же военном нам нужно продержаться до тех пор, пока Запад не придет к пониманию неизбежности военного вмешательства, обусловленной не нашим спасением, а его собственными интересами.

Сегодня в войне с Москвой выковывается украинская нация, цементируясь ненавистью к русским. Эту ненависть следует поощрять на государственном уровне и внутри Украины: пресекать разговоры о «другой России» и «хороших русских», и не стесняться обвинять всех, кто выступает с таких позиций, в пособничестве Кремлю. В том числе и тогда, и тогда, когда в их числе обнаруживается действующий немецкий канцлер. Это важно еще и потому, что такие версии все настойчивее транслируют и промосковские структуры, залегендированные под «российскую либеральную общественность», которые после войны кинутся к нам на шею в очередном приступе «мышебратства».

Украинская точка зрения должна сводиться к тому, что никаких «хороших русских» нет и не может быть. И дело тут не в Путине, а в разном цивилизационном устройстве. «Хорошими», то есть, носителями наших ценностей, могут быть русскоязычные украинцы, а также представители других народов, по историческим причинам предпочитающие русский язык для общения. Такое — да, возможно, но они все не русские, даже если кого-то их них по ошибке записали «русскими» в документах.

Более того, возможность исправить такие ошибки должна быть закреплена в украинских законах, с прямой заявкой на то, что в послевоенной Украине русским делать вообще нечего. Сам же тезис о том, что «нет плохих народов» на примере русских должен быть осмеян и отброшен.

Для этого есть все основания. Ведь если народ — социальный конструкт, передающий ценностные нормы и нарративы из поколения в поколение, то как может быть «хорошим» народ, несущий ответственность за развязывание двух мировых войн, более 70% которого и сегодня поддерживают агрессию и геноцид украинцев?

Многое указывает и на то, что русские вообще не народ, лишь его имитация: группа населения из представителей разных покоренных народов, подвергнутых денационализации. Этот подход можно принять — но он лишь дополнительно обосновывает отсутствие «хороших русских», а также дает возможность внести дерашизацию и расчленение России в список первоочередных стратегических целей Украины.

Для всех стран, разделяющих либерально-капиталистические ценности, а не для одной только Украины, такой подход к России является единственно возможным. Преступное, с точки зрения наших ценностей государство, воздвигнутое на плечах столь же преступного общества должно быть демонтировано. И выход России из международных юрисдикций нужно использовать в числе одного из аргументов, обосновывающий неизбежность такого финала. Мирное существование уже невозможно — Россия вошла в фазу агрессии и расширения. Любой компромисс с ней означает в итоге гибель для Украины, а следом за ней — и других стран, которые станет втягивать в себя московская социал-феодальная воронка.

Эксклюзив

Сергей Ильченко, для Newssky