Экономика сдерживания России

22.05.2015 0 By Chilli.Pepper

Когда дело доходит до перспектив войны в Европе, может быть, мы просто не задаем правильные вопросы. В течение многих месяцев теперь, российские обозреватели в пределах “Кольцевой дороги” и в европейских столицах были озабочены предвидением следующих шагов президента России Владимира Путина в конфликте года, имеющем место в Украине.

Соединенные Штаты и их союзники должны сделать это слишком дорогим для России – продолжать свою авантюру в Украине.

Но достижение удовлетворительного ответа на вопрос о том, что Россия может сделать оказалось раздражающе неуловимым. Это вызвано тем, что большая часть политики Москвы до настоящего времени имела конъюнктурный характер, обусловленный воспринимаемой слабостью Запада и подразделениями в НАТО, а не четко определенной до конца государством со стороны российского правительства. Учитывая такое положение дел, столицы западных государств должны уделять меньше внимания возможным действиям России и больше заботиться о том, чтобы ограничить свой потенциал для агрессии.

Соединенные Штаты и Европа уже начали это делать. Три формальных раунда санкций до настоящего времени — и последующие расширения существующих ограничений и Вашингтоном и Брюсселем — нацелились на очевидные цели возможностей в пределах режима Путина. Эти три аспекта: государственные предприятия (как газовый гигант Газпром и нефтяной аналог Роснефть), члены внутреннего круга Путина (в том числе влиятельные олигархи и политические брокеры Игорь Сечин и Геннадий Тимченко), и высокопоставленных государственных чиновников (например, вице-премьер Дмитрий Рогозин). Таким образом Западные страны начали завышать крайние затраты для российских лиц, принимающих решения для украинского несчастья.

Мировой рынок нефти, возможно, сделал намного больше. Активные и постоянные попытки Саудовской Аравии нажать на мировые цены на нефть за счет увеличения производства – реакции как к разворачивающемуся сближению между Соединенными Штатами и Ираном, а также разворачивающейся “революции гидроразрыва” – имеют явный сопутствующий эффект на энергетически тяжелую экономику России.

Тем не менее, такая линия тренда, как западные санкции сами по себе, воспринимается в Москве как мимолетная по природе и неустойчивая в долгосрочной перспективе. Именно поэтому сам Путин недавно утверждал, что экономика России в настоящее время выдержала худший из создавшегося экономического спада.

Это также объясняет, почему Россия по-видимому, готовится к широкомасштабной войне в Европе. По словам бывшего экономического советника Кремля Андрея Илларионова,  российские военные расходы — которые долго составляли в среднем между 2,5 и 3,2 процентами национального ВВП — сегодня повышаются до уровней, аналогичных периоду, непосредственно предшествующему вторжению прошлой весной в Украину. Сумма в настоящее время, потраченная Москвой, отмечает Илларионов, конкурирует с начальной мобилизацией, которая сопровождала начало военных действий в Украине (сверх 10 процентов ВВП), предполагая, что Россия готовится к эскалации в Украине и, возможно, даже за ее пределами.

В обработке своего ответа влиятельные политики в Соединенных Штатах и Европе могут извлечь уроки из финансовых рынков. В мире венчурного капитала, действующее число, используемое потенциальными инвесторами, чтобы вычислить платежеспособность и доходность компании, ее “скорость сгорания” — объем капитала, который она расходует ежемесячно на свои действия. Предприятие с нестабильной “скоростью сгорания” отмечено как неэффективное и плохой инвестиционной ставкой, и ее избегают потенциальные инвесторы. Сообщение к таким компаниям четкое: улучшитесь или погибните.

Этот урок применим и к России. По всем признакам, Кремля текущая “скорость горения” уже значительна. Согласно авторитетным оценкам, Россия сейчас тратит около $ 105 млн в месяц на оборудование и персонал, работающий на востоке Украины. Сопутствующая военная мобилизация, теперь имеющая место в пределах самой Российской Федерации, как полагают, значительно более дорогая. Эти расходы были усугублены добавленным сопротивлением на российскую экономику, введенной в прошлом году аннексией Крыма (около 4,5 миллиарда долларов или более в год), а также снижением государственного дохода от искусственно низких мировых цен на нефть.

Тем не менее, размер валютных резервов России (в настоящее время оценивается свыше $ 353 000 000 000) предполагает, что Москва может продолжать свою нынешнюю ставку расходов в течение еще некоторого времени. Но нет, если Запад завышает крайние затраты военной экономики Кремля.

Это требует ориентации не на громких общественных деятелей в Москве, но на винтиков Кремлевской военной машины: иностранные поставщики, внутренние фабрики и связанные отрасли промышленности, которые помогают обеспечить критические компоненты механизированной дивизии, артиллерии и аппаратных средств, которые Россия будет использовать, если и когда она снова пойдет на марше. Логика проста. Чем больше это стоит России, чтобы построить танк или подводную лодку, чтобы оборудовать бомбардировщик дальнего радиуса действия, или должным образом снарядить истребитель, тем быстрее она будет в конечном итоге истощать свои сбережения. И как только это произойдет, Москва найдет свой потенциал для агрессии глубоко ограниченым.

Таким образом, западные страны могут помочь изменить условия дебатов вокруг России, из анализа специфики политики Путина на самом деле ограничивая его способность к мобилизации. Это было бы хорошей инвестицией, действительно.

Илан Берман является вице-президентом Американского совета по внешней политике в Вашингтоне, округ Колумбия.

Источник: The Economics of Deterring Russia | The National Interest


Підтримати проект:

Підписатись на новини:




В тему: