“Дерашизация” как стратегия лечения постимперского синдрома

Сергей ФЕДУНЯК, д-р политических наук 

Россия относится к тем величинам, которые никогда и никого не оставляют равнодушными. В период ее возвышений и упадка с разной интонацией и наполнением звучит вопрос «что делать с Россией?».

Сейчас наступило время, когда он опять стал актуальным. Пытаясь противостоять собственному цивилизационному упадку, российский социум и государственность  путем аннексии Крыма и последующей вооруженной агрессии на Донбассе нанесли удар по устоям миропорядка, возникшего после завершения «холодной войны».

Возникла ситуация когда Россия превратилась в серьезную проблему, требующую радикальных решений, поскольку постимперский синдром реально угрожает опрокинуть международную систему в состояние хаоса с последующей войной как средства восстановления баланса.

До недавнего времени ведущие игроки избегали радикальных действий, опасаясь развала России.

Эти страхи имеют под собой несколько пластов.

Во-первых, дезинтеграция огромной территории инициирует тектонические сдвиги в сопредельных регионах, и они придут в движение с непредсказуемыми последствиями. Здесь ощущается влияния Х.Маккиндера с его Северно-Восточной Евразией (Россией) как геополитическим центром мира, который в случае обрушения поломает всю глобальную конструкцию.

В частности, под угрозу может попасть довольно хрупкий «европейский проект», не выдерживающий ударов с востока.

Непонятно, что будет с Южным Кавказом и каковым будет «эффект домино» в регионах Западной Азии и Ближнего Востока. К тому же, прежде всего США опасаются активизации Китая по заполнении геополитических пустот в виде аннексии больших территорий Дальнего Востока и Сибири.

Во-вторых, потребуются громадные материальные и человеческие ресурсы для поддержания мало-мальского контроля над отдельными фрагментами бывшей империи.

Это семнадцать миллионов квадратных километров суши, две трети из которых мало приспособлены для постоянного проживания, не говоря уже о ведении эффективной хозяйственной деятельности, с фактически отсутствующей транспортной инфраструктурой.

Европейскому Союзу, США и Китаю придется договариваться о распределении сфер контроля и что здесь возникнет, абсолютно непонятно, поскольку резко нарушится глобальный силовой баланс, чего, на самом деле боятся все. Никто не хочет взваливать на себя громадные риски в обмен на иллюзорное ощущение приращения ресурсной базы.

В-третьих, существуют традиционные страхи по поводу потери контроля над российским ядерным оружием, точнее, возможностью его бесконтрольного расползания с последующим попаданием в руки террористов и/или государств-изгоев, использующих террористические методы в своей политике.

До сих пор не возникала потребность (и соответственно, не существовало опыта) передачи ядерных арсеналов из рук в руки – контролированная и частичная денуклеаризация 1992-1994 годов бывшего СССР в данном случае не является показательной.

Означенные обстоятельства привели к избранию стратегии медленного экономического удушения России. Ставка определенно делается на дворцовый переворот, причем речь не идет о физическом устранении: Запад даже готов дать гарантии В.Путину и его окружению в обмен на добровольный уход и соответственно возвращение статус-кво на момент до крымской авантюры. Следующим шагом должен стать окончательный отказ России от любых имперских притязаний и «проектов», возвращение в лоно мировой экономики и политики в качестве влиятельного игрока.

Реализации этой прекрасной идеи препятствует одно важное обстоятельство, которое всегда так старательно пытались игнорировать западные политики и эксперты: дело ведь не в российских руководителях, а в том социуме, который их произвел и выдвинул.

Даже после отстранения Путина от власти, существовавшая при нем модель, берущая начало едва ли не с ордынских времен, будет неумолимо воспроизводиться вновь и вновь.  Для изменения этой исторической кармы потребуется мощная, чем-то сравнимая с проводимой западными союзниками денацификацией в Западной Германии, политика «дерашизации», растянутая, по крайней мере на одно-два поколения.

Сам термин «рашизм» уже становится вполне употребляемым в публицистической и даже научной литературе. Суть явления состоит в уродливом переплетении мании величия и глубокого комплекса неполноценности в сознании разлагающегося пост-имперского социума.

Институциональным воплощением «рашизма» становится жестко авторитарное государство с элементами тоталитаризма. Здесь потребуется длительное и довольно болезненное лечение, чтобы вернуть пациента к нормальной жизни. Мощнейший оздоровительный эффект будет получен  вследствие  поражения в последней имперской войне в восточной Украине.

В этом нет ничего нового: только после ощутимого поражения империи начинали преодолевать соответствующие комплексы и постепенно превращались в обычные «нормальные» нации.

Примером может быть фактическое признание Францией своего поражения и уход из Алжира в начале 60-х гг. Но эта страна имела великого де Голля, а в России подобная фигура и близко не просматривается. Харизматичные «как-бы либералы» типа Ходорковского или Навального продолжают играться в «крымнаш» и вряд ли станут в случае прихода к власти источником глубинных изменений модели социальной самоорганизации.

Но иных вариантов, кроме жесткой «дерашизации», способной реально сломать отрицательную русскую историческую карму, не существует.

Иначе все будет неумолимо воспроизводиться вплоть до окончательного распада своеобразной российской «цивилизации».

И тут ключевую роль должны сыграть страны Запада и Китай. Да-да, Китай тоже, поскольку исходя из его стратегических долговременных интересов, иметь под боком либо под прямым контролем подобный сырьевой придаток не так и выгодно, как кажется.

Ведь лучше иметь предсказуемого и относительно сильного, чем слабого соседа, с которым можно вести выгодную долговременную политику.

А для Запада успешная «дерашизация» означала бы окончательное вхождение России в систему западной христианской цивилизации.