Битва патриотов с либералами и нанайские девочки Путина

15.05.2020 0 By nikolaiilcenco

Что скрывается за вялыми скандалами российского политического полусвета

По мере ухудшения ситуации в России, а она всё более явно идет вразнос, – Кремль пытается обновить список зрелищ и ввести в игру новых «оппозиционеров». Насколько успешно?

С самого начала налицо было стремление сделать всё пристойно, «как у людей», то есть, как в Европе. Чтобы там были и левые, и правые, а также либералы и государственники. Чтобы дискуссии шли относительно прилично, без немедленного перехода в мордобой и таскание друг друга за волосы, но вместе с тем, и живо, с широтой взглядов, и чтобы модная борьба феминизмас харрасментом также имела бы в них место. Допускались в теории даже отдельные элементы сладкой жизни в виде ЛГБТ, но, конечно, строго в меру, и в рамках управляемой демократии. То есть, так, чтобы, с одной стороны можно было предъявить Западу вполне системных и несомненных телепид…сов, а, с другой, все было бы патриотично и православно. В общем, чтобы имел место быть полный спектр взглядов и суждений, в котором каждый россиянин мог бы выбрать себе объект для ненависти, не зацикливаясь на одном только Путине.

В принципе, предыдущее издание российского бомонда, в версии 1.0 из ушедшей эпохи перестройки и гласности начала 90-х: профессиональные депутаты, светские манекены, попса и мастера культуры, в диапазоне от Зюганова до Миронова через Жириновского, и от Проханова до Михалкова через Киркорова, тоже справлялось с этой задачей. Но, за четверть века старые куклы сильно истрепались и надоели зрителям. К тому же они несколько раздались по швам, увеличившись в размерах, и оттого зазнались, начав забывать о своей кукольной роли. Это стало порождать хотя и смешные, но нежелательные ситуации, вроде вынужденного снятия с эфира одного из последних выпусков михалковского «Бесогона», где верный слуга режима вздумал крошить батон на карантин.

А вот переходная генерация версии 1.1: телетройка Киселев-Скабеева-Соловьев, женское трио Мизулина-Яровая-Матвиенко, усиленное Терешковой, прочие милоновы-митрофановы-клишасы, чеченская сотня им. Р.  Кадырова и даже перманентный узник режима Навальный вышли значительно хуже. Какими-то очень уж мерзко-бесцветными, в том плане, что их мерзость приелась гораздо быстрее, чем мерзость первой российской генерации, отчего они, гораздо быстрее, чем их предшественники, утратили способность оттягивать на себя ненависть толпы российских голодных и рабов.

Это, в свою очередь, не давало Путину разыгрывать вечную пьесу о хорошем царе и плохих боярах. Словом, декорации определенно нужно было менять.

К тому же подросло и новое поколение, тоже желавшее реализоваться в российских условиях: 35-40 летние дети правильных родителей. Оставлять их амбиции нереализованными было бы опасно, да и ненужно. Словом, все прекрасно сошлось. – и настало время российской политики в версии 2.0.

Поначалу процесс развивался плавно, и по этой причине почти незаметно, но пандемия и обрушение цен на нефть ускорили его – и тем засветили. Что, конечно, было не очень желательно – но вариантов у Кремля не оставалось. В помощь телевизору, терпящему поражение в битве с холодильником, нужно было подтянуть свежие резервы. Однако, засветка выявила череду провалов, при почти полном отсутствии успехов.

Итак, что же происходит? Молодняк, как могут, подтягивают к выступлениям на публике, притравливая им всякое малоценное старье. Но молодняк, увы, оказался удручающе бездарен, а зритель – равнодушен.

В числе попавших на притравочную станцию оказался и матерый, но уже сильно потрепанный «оппозиционер» Венедиктов. Намеченный поначалу в сексуальные маньяки, он был обвинен в харрасменте. Не исключено, что его выбору на эту роль способствовало созвучие фамилий «Венедиктов» и «Вайнштейн».

Но русский Харви Вайнштейн из Венедиктова вышел неубедительный. Столь же неубедительно в роли записной защитницы жертв харрасмента по-русски смотрелась и Мария Захарова. Прокол был в том, что такая защитница должна, хотя бы до некоторой степени, нести в себе и черты жертвы, точнее, бывшей жертвы, восприявшей духом, и нашедшей в себе силы дать отпор негодяям.  Однако, представить себе маньяка, настолько извращенного или нетрезвого, чтобы подвергнуть харрасменту Машу Захарову, пусть даже непосредственно после её визита в баню, а затем в салон красоты, большинство российских телезрителей оказалось не в состоянии.

Идея заглохла, а Венедиктова отдали на притравку Ксении Собчак – но тоже без особого успеха. Веник в очередной раз просочился между пальцев и ушел в тень.

Не удалась и попытка вдохнуть новой энергии в образ церковного диссидента Андрея Кураева. Его запрещение в служении из-за разборок в поповской среде прошло почти незамеченным «умеренно-либеральной церковной общественностью», на которую рассчитан этот персонаж. Мимо цели ударил и наезд на Владимира Соловьева совершенный «красным» Николаем Платошкиным.

Захарова размахнулась было на дебаты с Навальным, но представив себе, что сделает Навальный в ходе таких дебатов с «лицом» МИДа, инициативу немедленно свернули, утопив её в визгливом скандале, где никаких концов уже не найти.

Явно потерпела неудачу, и попытка слепить объект ненависти из Германа Грефа, канализировав на него избыток народного недовольства – хотя, казалось бы, уж там-то всё должно было получиться.  Греф, чувствуя свою неуязвимость в роли председателя Сбербанка, любит дразнить российский охлос, заявляя, что России для выживания необходимы черная и белая кость, а 99% её населения – безмозглое мясо, пропитанное патриотизмом. Но Греф слишком интеллектуален и далек от народа, чтобы стать объектом постоянной ненависти. Он просто выпадает из народного поля зрения. К тому же, 99% населения России искренне считают себя небыдлом, белой костью и солью Земли, и не принимают выходки Грефа на свой счет – чем, вероятно, изрядно его забавляют.

По той же причине провалилась, и попытка втянуть в публичное обсуждение и лоббируемый Грефом на уровне правительства и администрации президента проект «ГосТех» как «механизм создания, миграции и развития государственных сервисов и информационных систем органов власти РФ на единой цифровой платформе». Такие интеллектуальные высоты российскому обывателю недоступны в принципе.

Единственным, да и то частичным успехом стали, пожалуй, лишь недавние дебаты любимой оппозиционерки Путина Ксении Собчак и навальнянки (в смысле – юриста навальновского Фонда борьбы с коррупцией) Любови Соболь, прошедшие в эфире «Эха Москвы», по-прежнему возглавляемого неудачливым секс маньяком Венедиктовым. Двум политдамам удалось-таки свести весь свой спор к проблеме, понятной россиянам: следует ли раздавать в связи с кризисом по 20 тысяч рублей помощи всем подряд (версия Соболь) или по 40, 60 и даже больше тысяч рублей, но не всем, а только тем, кому они действительно нужны (версия Собчак). Понятно, что никто никому ничего в России раздавать не будет – но, тем не менее, дискуссия вызвала живой интерес.

Что можно разглядеть в этих попытках обновить российский политбомонд? Во-первых, во всех, без исключения случаях, только слепой не увидит в каждой из них про властной режиссуры. Таким образом, ни о какой «смерти либерализма» или «ренессансе социализма», или «подъёме патриотизма» – вообще ни о каких естественных политических процессах, происходящих в России, давно уже нет и речи. Россия была и остается миром голодных и рабов, жаждущим гарантированной пайки и твердого порядка, установленного сверху, который не позволял бы разным нахалам получать большую пайку, не имея для этого понятных 99% русского небыдла заслуг.

Ничего другого, ни «либерализма», ни «социализма», ни «патриотизма» как убеждений и гражданской позиции в России нет, никогда не было и в обозримом будущем не будет, а, значит, и все разговоры об их «смерти», или «возрождении» начисто лишены смысла. Псевдоинтеллектуальные игры вокруг этих тем ведутся в предельно узком кругу, включающем, может быть, 1% российского населения (на самом деле, ещё меньше) и не оказывают на реальную ситуацию никакого влияния. Более того, даже в этом узком кругу такие игры ведутся по правилам и в пределах темника, спущенного сверху, то есть, по самой своей сути, абсолютно лояльны режиму.

Как следствие, все проекты, направленные на имитацию «широкой палитры мнений» будут в России неизменно провальны. Такие проекты ещё были востребованы на финише СССР и старте современной России, когда взбудораженное общество не пришло к точке равновесия. Сейчас же равновесие достигнуто, и они уже просто не нужны.

Во-вторых, нынешняя российская власть, несмотря на все её проблемы и провалы, на претензию на «элитарность» и заблокированные социальные лифты была и остается самой народной властью за всю историю России. Никогда ранее, ни при царе, ни при большевиках, ни при Сталине, ни в поздний хрущевско-брежневский период, ни в «эпоху перестройки и гласности» власть в России не отражала в столь полной мере настоящие дух и суть российского народа. Это означает её чрезвычайную устойчивость к любым потрясениям. Изменить настолько народную власть может только свирепый оккупационный режим, опирающийся на страшные репрессии, да и то ещё неизвестно, удастся ли и в этом случае сломить народное сопротивление.

Таким образом, Россия пришла к точке равновесия – и то, что эта точка расположена в глубокой яме, а любая конкретная власть вызывает у её обитателей перманентное недовольство, ничего не меняет по сути. Даже замена Путина на нео-Сталина представляется маловероятной. С практически 100%-й вероятностью можно утверждать, что на смену Путину придет новый Путин, не суть важно, под какой фамилией.

При этом, конкретная власть может испытывать и неуверенность, и страх. Здесь нет никакого противоречия – смена персоналий может происходить весьма бурно, и даже сопровождаться пролитием крови, что, к слову, позволит сбросить негатив, накопившийся в обществе. Такой поворот вовсе не исключен, напротив, он вполне вероятен и даже желателен для следующей власти. Однако итог таких потрясений железно предрешен: возвращение ситуации на круги своя.

Всё дело в том, что никакого иного народа, кроме неосовесткого, то есть, атомизированного, не являющегося нацией, и сплачиваемого в единое целое только общим криминальным сознанием населения, в масштабах России сегодня нет. Региональные национальные движения, пытающиеся выбиться из этой матрицы, загнаны в глубокое подполье и постепенно уничтожаются. Отдельные вспышки сопротивления, правда, случаются, но их быстро локализуют, изолируют и подавляют, переводя в плоскость бытовых или криминальных разборок.

Нет и никаких признаков того, что эта ситуация в обозримом будущем может измениться. Никакие формы социальной организации, кроме криминальных, россиянам недоступны, что делает дискуссии о них предсказуемо неинтересными. Все такие дискуссии – не более, чем разновидности эстрадного номера, известного как «борьба нанайских мальчиков». Их организуют отчасти для развлечения особо беспокойного 1%, желающего «борьбы мнений», отчасти для дополнительной прививки всего общества от любой демократии. Впрочем, российское общество и без того к ней совершенно невосприимчиво.

Николай Ильченко


Підтримати проект:

Підписатись на новини:




В тему: