Глобальные экономические и политические тренды в январе 2016

09.01.2016 0 By Chilli.Pepper

На уходящей неделе — несмотря на отечественное праздничное осоловение — преимущественно за пределами наших государственных (!) границ (хотя отчасти и внутри них) произошел ряд симптоматических событий, которые демонстрируют характер ‘огненной обезьяны’.

лапаВпрочем, также как обезьяна ловко прыгает с ветки на ветку, хватаясь за лианы, точно так и новый сезон в мировой политике и экономике (и закулисной интриге) вскоре приучит нас к своей динамике.

Главным образом, этот начавшийся не вчера, и отнюдь не заканчивающийся завтра период будет характеризоваться изменением качества глобальной экономической системы и постепенным распадом компромиссного мирового порядка, сложившегося после завершения ‘холодной войны’ (т.н. Мальто-Мадридской модели). Остановимся на трех наиболее примечательных эпизодах.

китай newssky.com.ua

1. Хозяйственные проблемы Китая продолжают усугубляться (во многом с ними связано и плавное, пусть и с стремящимися вниз зигзагами, снижение цен на нефть). Как не однократно указывали ведущие экономисты, ядро китайских проблем — ловушка среднего дохода (middle income trap или middle income bottleneck). Обьем внешнего спроса на китайскую продукцию выбран практически до дна, уровень внутреннего спроса остается (несмотря на то, что средняя зарплата давно заглянула за эквивалент $700) крайне недостаточным.

Поскольку на этом уровне развития другие страны, уже прошедшие эту эпоху в своей истории решались на политические реформы (высвобождение креативной потенции среднего класса путем демократизации процесса принятия решений), то Пекин оказался на развилке.

Осторожная хитрость руководства КПК мотивирует его осторожно двигаться одновременно по консервативной государственнической дороге (big government — кейнсианская накачка спроса путем наращивания кредитования и расходов по государственных программам) и трогать пальцем воду протолиберальной политики.

С этими экспериментами связано обострение борьбы с коррупцией в ранее неприкосновенных внутренних кругах партии, дискуссия вокруг актуальности современной роли КПК, флирт с завершающим свое формирование Транстихоокеанским торговым соглашением, и даже внезапный демонтаж одного из памятников Мао.

Пока, впрочем, следует подчеркнуть — эксперименты идут очень непросто: так, ранее правительство переоценило уровень сознательности массовых миноритарных игроков на фондовой бирже, что привело к биржевому кризису. Новое падение китайского фондового рынка произошло в условиях одновременного сокращения экспортных перспектив и введенных властями нерыночных ограничений биржевой торговли. При этом буквально на следующий день, после смягчения этих ограничений, котировки возобновили рост.

Прямо говоря, финансовым властям Китая, вероятно, следует прислушаться к тому же Соросу, который в очередной раз оказался прав, говоря о том, что продолжение политики слабого юаня и другие похожие стимулирующие меры оказываются все менее эффективными.

Красноречивым можно считать то обстоятельство, что некоторое время назад МВФ включил юань (без каких-либо специальных усилий КНР, предпринятых именно ради этого) в корзину валют более высокого уровня использования. Это определенный сигнал китайским властям — приходит момент, когда Пекину придется рискнуть: извлечь расцветающую орхидею свободной рыночной экономики из превратившейся в балласт, обветшалой теплицы дирижизма.

То, как Китай будет маневрировать в рамках разрешения этой дилеммы на протяжении года — и будет определять температуру мировой экономики. Тревоги Пекина можно понять, если обратить внимание на то, что ошибочные решения в тождественных исторических условиях (отказ искренней политической либерализации и подлинных демократических реформ, либо промедление в этих вопросах) уже трижды за столетие далеко отбрасывал в развитии ту же Россию (перед Первой мировой войной, затем, как СССР в 1985-91 гг., и последний раз — в начале 2012 года).

сша-китай2. Отчасти связанным с вибрациями Китая стало и неудачное начало биржевого года в США. По иронии судьбы, тот же Джордж Сорос предупреждал американских рыночных игроков о том, что не стоит, едва оправившись от кредитно-ипотечного пузыря 2007-8 гг., встревать в новый, направляя поток ‘горячих’ быстрых денег в Китай. Именно потому, что Китай, несмотря на свои экономические масштабы и промышленную мощь все же продолжает пока что оставаться развивающейся страной (с чем вполне согласны в Пекине — в частности, поэтому умеющая сдерживать свои амбициозные порывы китайская элита и вызывает безмерное уважение в международной научной и экспертной среде).

Однако, некоторые мнящие себя финансовыми гениями молодые торговцы, вероятно, высокомерно считают, что мировая экономика родилась в часы их школьного выпускного бала. Любопытно, насколько адекватной продолжает оставаться теория экономических циклов — именно 14-15 лет назад, на рубеже перехода контроля над Белым домом от демократов к республиканцам грянул кризис ‘даткомов’. Теперь эту роль могут сыграть ‘китайские акции’ (сверхдоходы от быстрых вложений в Китай начали называть alibaba — аллюзия на самое удачное размещение IPO китайской корпорацией в десятые годы).

Но экономическая ситуация в США определяется не только китайским фактором — правительство постепенно начинает извлекать американский рынок из своеобразного режима ‘теплой ванны’, в котором он находился после купирования последствий взрыва ипотечно-кредитного пузыря в 2007-8 гг. Политически момент выбран удачно — за результаты роста рисков будет отвечать уже следующая президентская администрация. Но эта политика вполне рациональна — США пытаются избегнуть судьбы (не плохой, и не хорошей, но немного ‘унылой’) таких стран как Япония, некоторых крупных стран ЕС, а возможно и ряда стран Юго-Восточной Азии. Это так называемый ‘нулевой рост’, теоретическая основа которого еще в 1970-е была разработана Римским клубом, хотя подразумевала немного другое — устойчивое развитие в условиях достижения пределов роста и консервации ресурсов.

Необходимо уточнить — за почти полвека изменилось очень многое: раскрылись огромные рынки (бывший коммунистический блок, ЮВА, Китай и другие) генерировавшие и спрос и предложение. В 2000-е политический шантаж экспортеров fossil fuels подстегнул развитие технологий в энергетике (выпадение России из системы международного права послужил своего рода ‘последней каплей’), отрасль быстро меняется практически на наших глазах. А в кластере с информационной и аграрной революцией, развитием ‘частного космоса’, индивидуализацией сферы услуг, экспансией транспортной инфраструктуры, дерегуляцией международной торговли (в том числе и за счет расширения соглашений о свободной торговле в Европе, на Тихом Океане и в Центральной Азии) — мы уже сегодня являемся свидетелями появления такой интенсивной и мобильной глобальной экономики, которую в 2000 году могли представить себе лишь самые смелые ‘фантазеры’.

Иными словами, теория нулевого роста и пределов экспансии оказалась полезной для привлечения внимания к огромным ‘внутренним’ ресурсам для развития, к интенсивному пути (автор этих строк читал о нем еще в советском школьном учебнике экономической географии за этак 1988 год). Не прошло и тридцати лет, как эта ‘экспансия вглубь’ стала обьективной реальностью.

Тактически говоря, все уже сказанное совершенно не значит, что рост ВВП в Китае и США (во многом, но не во всем, экономиках-симбионтах, хотя эти связи в последние годы ослабли) снизится до минимальных показателей — в Китае годовые темпы роста вряд ли упадут ниже 4%, а в США — ниже 1%. Но сама ткань глобальной экономики, логика и динамика ее эволюции изменилась. Амбиции поставщиков примитивного сырья укрощены на десятилетие вперед, и скорее всего, их статус образца середины 2000-х уже не восстановится.

Между прочим, любители исторической статистики могут поинтересоваться сравнением графика сырьевых цен начала-середины 1980-х и 2010-х. Мир уже достаточно давно вошел в цикл низких цен на сырье, обусловленный качественными изменениями в мировой экономике (только тогда — преимущественно внешнеполитическими, а сегодня — преимущественно технологическими). Этот тезис направляет нас к последнему блоку наблюдений.

аравия иран
3. Многим небезосновательно показалось, что обострение (скажем, переход в относительно открытую фазу) ирано-саудовского конфликта выглядит несколько выспренним, искусственным.
Здесь дело вот в чем — чуть ли не впервые политические манипуляции такого заметного масштаба практически не оказали влияния на цены на нефть (небольшой скачок протяженностью в сутки?!). Но, поскольку очевидно, что как в Эр-Рияде, так и в Тегеране заправляют отнюдь не мелочные манипуляторы — в противном случае эти два государства давно перестали бы существовать — учитывая регион их территориального размещения… А если учесть, что их интересы в аспекте экспорта энергоносителей если и не прямо совпадают, то находятся в пределах одного ‘широкого эшелона’ — Саудовская Аравия пытается удержать свой сегмент рынка и расширить его за счет выбывающих поставщиков, а Иран только что вышел на рынок и согласен продавать резервы по цене чуть выше себестоимости добычи… то следует сделать вывод, что ожесточение между двумя столицами имеет другие причины, нежели экономические. Это, в особенности в преддверии горячей фазы президентской гонки в США — эпизод опрокинутого в истерию соперничества между ‘новым’ и ‘старым’ фаворитом Вашингтона в регионе.

Видите ли, здесь можно, конечно растечься мыслью по древу: это и а) рискованная идея демократов о малозатратной реконфигурации альянсов б) удобство ИГИЛ в качестве экзистенционального противника — отступая в Ираке, ИГИЛ разворачивается в разорванной надвое Ливии в) одна из двух разьезжающихся российских внешнеполитических ‘ног’ в сирийском капкане. Но это излишне. В этой статье мы точно также откажемся от банальных констатаций — таких, как нарастающий обвал (на 50% — в силу вышеупомянутых факторов, и на 50% благодаря деструктивным решениям Кремля в 2012-2015 гг.) экономики РФ, поскольку эта проблема находится в одном ряду с ситуацией в Нигерии и Венесуэле.

Украина_красаЗавершим рекомендациями для Украины в наступившем году. Их
1) попытаться выполнить принятый бюджет без внесения существенных изменений на протяжении текущего года — и продолжать снижать его официальный дефицит
2) накапливать валютные резервы с долгосрочным прицелом на достижение их исторического максимума
3) проводить политику, максимально направленную на удержание растущих на протяжении нескольких лет наших экспортных рынков — это, кроме ЕС, Китай и Египет.

А с учетом фактического развала ‘Евразийского Союза’ — наша задача состоит в том, чтобы Казахстан и Беларусь максимально безболезненно прошли фазу адаптации украинской экономики к функционированию в режиме ЗСТ с ЕС.

В этом же контексте (грубо говоря, это модернизация транспортной инфраструктуры, соединяющей Одесскую область и Румынию) необходимо сделать все возможное для расширения участия Украины в китайских логистических проектах второй очереди (первая очередь уже начала работать). Здесь же — реверсная версия этих маршрутов (в обход утратившей экономическую и политическую стабильность РФ), формат которой сегодня активно обсуждается между Киевом, Тбилиси, Баку и столицами стран Центральной Азии.

4) На протяжении нынешнего года необходимо интенсифицировать те институциональные реформы, которые могут способствовать внутренней и внешней инвестиционной привлекательности Украины. В противном случае нас ждут (увы!) годы едва заметного (т.н. ‘депрессивного’или ‘ стагнационного’) роста, зависящего от состояния мирового рынка сельхозпродукции. На то, чтобы не попасть в эту колею у Киева остался год — в 2017 у наших агрессивных восточных соседей либо состоится революция, либо начнется брутальное территориальное разрушение государственности. У нас есть год для того, чтобы нарастить внутренний потенциал здорового (нового, а не компенсирующего) роста до начала новой истории Евразии. Потому что на сегодняшний день предсказать последствия разрушения или революционной трансформации бывшей РСФСР пока не способен никто.

Макс МихайленкоМаксим Михайленко


Підтримати проект:

Підписатись на новини:




В тему: