Эдуард Рубин: «Элита наша, в основном, сформирована обманным путём»

18.06.2018 0 By Chilli.Pepper

Куда идет реформа высшего образования? Какое место занимает в мире украинская IT-индустрия? Что мешает ведущим западным и украинским компаниям полноценно работать в стране? Об этом и многом другом – в беседе с одним из известнейших украинских IT-предпринимателей, членом правления Харьковского регионального офиса Европейской бизнес-ассоциации (EBA), руководителем Telesens-IT и экс-и.о. ректора Харьковского национального университета радиоэлектроники (ХНУРЭ) Эдуардом Ефимовичем Рубиным.   

IT-предприниматель, член правления Харьковского регионального офиса Европейской бизнес-ассоциации (EBA), руководитель Telesens-IT и экс-и.о. ректор Харьковского национального университета радиоэлектроники (ХНУРЭ) Эдуард Ефимовичем Рубин


 

Эдуард Ефимович, в правильном ли направлении двинулись в нашей стране реформы в сфере высшего образования? И чувствуется ли разница в подходе министров после реконфигурации правительства в 2016 году?

Вообще-то первая послереволюционная волна министров-реформаторов сейчас полностью заменена. Сопротивление системы было настолько сильным, что она выдавила основную массу реформаторов, которые не были готовы к бюрократической войне с опытными чиновными интриганами. Ведь фактически реформаторов забросили в кислотную старую среду, не дав им достаточных прав на ее очистку.

То же произошло и в МОН: если с 2014 до середины 2016 года в этом министерстве наметились какие-то изменения, и оно активно работало над внедрением инструментов автономии вузов, то после прихода нынешнего руководства все эти процессы остановились, и начался откат в прошлое. Причин тому много, но основная – политическая: я вижу здесь стремление сохранить тотальный контроль над учебными заведениями, чтобы не выпускать бюджетников из рук и влиять на процесс выборов.

Очень тревожная тенденция, на мой взгляд, – размывание значимости ЗНО. Именно ЗНО в своё время остановило коррупцию при поступлении в вузы. А теперь независимое внешнее оценивание постепенно уничтожается, и в вузах начинают вводить дополнительные вступительные экзамены. По-видимому, решили, что такой источник доходов нельзя терять и, прикрываясь спецпредметами, то тут, то там ставят экзамены по специальностям, которые на самом деле не нуждаются в дополнительном тестировании.

Сейчас в парламент подаётся новый закон о высшем образовании, который ставит ректоров в ещё большую зависимость от МОН. В принципе, с точки зрения нормального управления, это правильно. Но только тогда, когда министерство имеет не карательную функцию, а исключительно регулирующую. При нынешних же полномочиях МОН развитие системы высшего образования будет всегда зависеть от моральных и профессиональных качеств министра, что опасно.

Менять систему, конечно, надо сверху, прежде всего, изменив функции МОН, да и всего госаппарата. Кстати, ректоры выступают против этого закона, прекрасно понимая, как их будут «нагибать» на те или иные действия по желанию министра.

Украинская IT-отрасль приносит все большую экспортную выручку, но некоторые говорят о ее вторичности – мол, мы просто выполняем чужие заказы, а своего оригинального продукта не производим, насколько справедливо такое мнение?

Я давно сталкиваюсь с высказываниями о том, что наша ИТ-отрасль работает только на аутсорсинг и не выпускает своих продуктов. Двадцать лет назад я открыл в Харькове первую ИТ-компанию с крупными иностранными инвестициями. Я привёл в Харьков «Дойче Телеком», для которого нужно было разрабатывать сложнейшие биллинговые системы. До этого никто в Украине и близко не подходил к созданию ИТ-продуктов такого уровня сложности. На тот момент в стране было очень много умных, прекрасных программистов, но, ни у кого не было опыта подобной работы, потому что наша промышленность не запрашивала систем такой сложности.

Так вот, за 20 лет ИТ-индустрия в нашей стране выросла настолько, что практически все крупнейшие мировые компании имеют здесь партнёров-разработчиков продуктов, подтверждая  мировой уровень наших специалистов. И на самом деле есть много украинских программ, которые продаются по всему миру. Но с одной оговоркой: права на эту интеллектуальную собственность (IP), как правило,  зарегистрированы в США. И это вина не ИТ-компаний, это вопрос доверия международного сообщества к украинским законам в области интеллектуального права.

Поэтому западные компании и не горят желанием заключать договоры с украинскими компаниями на приобретение их продуктов. Вот буквально на днях принят новый прогрессивный закон о защите интеллектуальной собственности, мы все, конечно, рассчитываем на сдвиги в лучшую сторону, но эффективно применяться любой закон может только в случае результативной реформы всей юридической системы (суды, полиция, прокуратура и т.п.).

По-прежнему ли Украина может гордиться своими ведущими техническими вузами или, в том, что касается передовых отраслей, больший смысл имеет учиться в развитых странах или даже самостоятельно?

Высшее образование в Украине в нынешней системе координат вынужденно деградирует и умирает. Высшее образование без науки становится просто учебными курсами, по окончании которых выдают диплом государственного образца. В нашей стране ещё много учёных, но науки как системы уже нет.

Академия наук – атавизм социализма, и она не может реформироваться, если ею управляют пусть сто раз заслуженные, но такие пожилые люди. Система управления наукой в МОН идёт по принципу “всем сёстрам по серьгам”. Подавляющее большинство научных работ – это то, что было начато учёными 25-30 лет назад, а теперь просто из года в год в них меняют фас на профиль, и наоборот. И основная проблема – это дикий отрыв науки от реальных потребностей общества, просто эти научные работы никому не нужны в принципе. И структура доходов университетов – тому наглядное подтверждение.

Доходы украинских вузов от науки колеблются в пределах 5%, в то время, как в американских и европейских вузах эта статья дохода в бюджете вуза превышает 60%. А если нет науки, то и подготовки профессиональной тоже нет. Те родители, которые думают о настоящем образовании для своих детей, конечно, стараются отправить их учиться за границу, в Польшу, в Западную Европу, в Англию и США. С точки зрения будущего потенциала, для Украины это хорошо, но только в том случае, если здесь будут созданы такие условия, чтобы дети потом захотели вернуться на родину. Это значит, что государство должно разработать KPI, к которым нужно стремиться, и последовательно на это работать.

Чем занимается Европейская бизнес-ассоциация, в частности в регионах, и в первую очередь, в Харькове?

ЕБА была создана 20 лет назад. Основной её целью тогда была помощь иностранным компаниям. Со временем в ассоциацию вошли и украинские предприятия, и ролью ЕБА стала коммуникация с правительством, доведение до него позиции бизнеса, участие в разработке законов, которые затрагивают интересы предпринимателей, лоббирование и защита интересов иностранного и украинского бизнеса. В ассоциации есть множество отраслевых комитетов, которые работают каждый в своём направлении.

Кроме того, ЕБА, действительно, имеет и свои представительства в регионах, в том числе и в Харькове. И они выполняют те же задачи, но на региональном уровне, что особенно важно сейчас, в процессе децентрализации управления. Проводятся регулярные встречи бизнеса с налоговыми службами, таможней, силовыми структурами, обсуждаются существующая ситуация и вырабатываются подходы к решению тех или иных проблем. ЕБА де-факто стала профсоюзом крупного и среднего бизнеса, объединив около тысячи предприятий, и власть не может игнорировать эту структуру.

Нет ли впечатления, что, как и раньше, сложные виды бизнеса легче и реалистичнее регистрировать за рубежом, и лишь потом “приводить” в Украину?

Это не впечатление, а реальность. Но проблема лежит в той же плоскости, о которой я говорил выше, – нежелание западных компаний подписывать большие партнерские соглашения с украинскими компаниями, поскольку они боятся нестабильности и не верят в честность судов. Регистрируя материнскую компанию в цивилизованной стране, бизнесу проще работать с западными клиентами, поскольку все вопросы решаются в юрисдикции развитых демократий. И те, кто открывает там компании, как бы говорит: “мы готовы отвечать перед вами по вашим законам”.

Другая причина открытия компаний за границей – вывод денег в офшоры из желания защитить свои капиталы. В оффшоры ведь уходят не только коррупционные деньги, но и официально заработанные. А потом эти деньги заводятся в Украину под видом инвестиций, в надежде, что закон о защите инвестиций гарантирует безопасность денег. Сейчас во всём мире началась борьба с оффшорами, посмотрим, чем она закончится.

Кто в Харькове сегодня власть, а кто – оппозиция, кем труднее быть и что изменилось, по сравнению с дореволюционными временами?

Как и во всей стране, в Харькове зеркально отражается ситуация, характерная для центральной власти. В городе большинство у «Відродження», так как мэр возглавляет эту партию, а в области – у БПП, поскольку губернатор принадлежит к президентскому блоку. При нынешней избирательной системе так будет всегда. Поэтому следующей задачей политической реформы является изменение системы выборов на партийные с открытыми списками.

Это уменьшит влияние одной партии и заставит принимать в список не проходимцев, а реально работающих людей, за которых и будут голосовать люди. А если так произойдёт, и мэр, и губернатор будут ориентироваться не на заказ политиков, не на интересы той партии, которая с ними договорится, а на реальные дела в интересах громады.

Уместны ли в украинских условиях радикальные преобразования в стиле грузинских или балтийских?

Я не вижу, чем ситуация в Украине так уж сильно отличается от ситуаций, которые были в Грузии и в прибалтийских странах. Я бы сказал, что по уровню коррупции, развитию экономики и т.п., Украина изначально находилась где-то между этими странами.

Если в прибалтийских странах процессы реформ прошли мирным путём, но с огромной помощью западных политических консультантов, вплоть до прихода к власти уроженцев Прибалтики, которые большую часть жизни прожили за границей, то Грузия прошла через гражданскую войну, оккупацию части территории и жёсткую борьбу с коррупцией и криминалом. В обоих случаях мы видим положительный результат.

Нашей стране, безусловно, необходима помощь Запада. Что бы мы ни говорили, но в органах власти еще полно чиновников, поглядывающих на Россию или откровенно работающих на ее интерес. Они сегодня говорят по-украински, одевают вышиванки, но готовы в любой момент перепрыгнуть в кокошник. Пока что мы видим, как западных политических консультантов выживают из страны, а некоторые из них, даже приехавшие в статусе советников президента, смотрят на нашу действительность и уезжают обратно.

Если у первых лиц государства нет реального желания изменять страну, и если эту свою обязанность они ставят на второе место, сделав приоритетом свои бизнес-интересы, то ни у кого нет желания работать вместо них, да ещё и бороться с ними, заставляя поменять приоритеты. Я думаю, сегодня первым лицам страны важно не только декларировать свои приоритеты, а и показать их на деле.

Last but not least, как Вы думаете, соответствует ли уровень нынешней политической элиты страны уровню ее общественного развития, и может ли Украина позволить себе проворонить шанс, который дала ей история четыре года назад?

Элита наша, в основном, сформирована обманным путём. Выборы проходят с подкупом избирателей, и за это никто не наказан. В правящие партии набирались старые кадры с привлечением “свадебных кандидатов” – героев Майдана и добровольцев АТО. Они были, как приманка для избирателей, которую после выборов выкинули. Часть из них были куплены, некоторые вышли из своих фракций, некоторые решили не участвовать в работе этой властной бизнес-структуры.

Поэтому ответ на вопрос: конечно, нет, наша элита не отвечает тому уровню, который демонстрирует сегодня наше гражданское общество. Собственно, именно в общественном секторе сегодня, по-моему, происходит все лучшее, что вообще происходит в стране и именно оно тормошит правительство и не дает остановиться реформам. И делает это именно потому, что прекрасно понимает: проворонить данный нам исторический шанс ни в коем случае нельзя.

Если мы проиграем, ситуация будет гораздо хуже, чем после первого Майдана, тогда мы действительно можем потерять страну, наш враг только и ждет, когда мы оступимся, и в следующий раз уж точно не ошибётся. Нет, упускать этот шанс на воссоединение с демократическим миром, с евроатлантической цивилизацией нам никак нельзя.

беседовал Максим Михайленко

 


Підтримати проект:

Підписатись на новини:




В тему: